Две короны (СИ) - Соколов Юрий Юрьевич. Страница 8

— Как ты тут оказался?

— Да тебя же поприветствовать пришел! Дружественные духи нашептали мне, что ты неподалеку от цивилизованных земель, но покидать Гинкмар пока не намерен. А встретиться хотелось. Вот я и…

— Ничего себе, у тебя осведомленность! Да, решил задержаться, хотя меня от этого Гинкмара тошнит уже. Дела надо закончить кое-какие, дабы отправиться на восток без груза невыполненных обязательств на совести. Я их сам себе навязал, но они от того лишь крепче.

— Благоденствие Анзенкама тебе покоя не дает? Планируешь сделать из него копию Онуфрия?

— Нет, слугу Собирателя душ я хочу видеть только в Мире Теней. Гвардия Зальма меня поддержит. Есть мысль, как пробраться в замок вампира и сломать защиту изнутри. Однако по закону подлости не обошлось без непредвиденных обстоятельств…

Узнав о сидящем во мне эфемере Велиара, Айк изумленно округлил глаза:

— Тут даже не знаю, что и посоветовать. Я не боюсь, как зальмовский лекарь, — но правда не знаю. Возможно, придуманный им способ сработает, и ты сможешь подчистить сознание с выгодой для себя, прежде чем расколотая сущность осознает, что ее жрут заживо.

— Я не собираюсь делать это «прежде чем», — сказал я. — Просто буду делать. Если сущность займется самовосстановлением, тем лучше. Тем больше уникальных для смертного умений получу. Допустим, тень Велиара — это процентов десять от него самого. Не верю, что ей так легко удастся сгенерировать остальные девяносто, или хотя бы восемьдесят, семьдесят. Откуда она их возьмет? Она и судить о них будет способна лишь по наличным десяти. От которых вскоре останется девять, восемь, а потом семь процентов… Короче, коли тень проснется — открою с ней соревнование. И посмотрим, кто шустрей окажется: я по пожиранию или она по восстановлению. Я после побега из ополчения привык по лезвию ножа ходить. И не вижу, для чего мне меняться.

— Допустим, чтобы прожить подольше? — предположил Айк.

— А нахрена? Жить надо хорошо, а не дольше. Тогда и получится, что ты жил долго, потому что жизнь была насыщенной. В моем мире люди вечно не живут, а в Версуме — не живут непрерывно. Как ни берегись, придется пройти через Мир Теней, испытания и перерождение, если бессмертия не достигнешь. Я от традиционного бессмертия отказался, а что есть бессмертие трижды проклятых и насколько оно ценно — еще не понял. Думаю, весьма ценно; однако его ценность пока для меня абстрактна. Я не знаю, можно ли потерять мое бессмертие, как ты потерял обычное. Дрожать над ним как над сокровищем не научился. Так что остаюсь на прежних позициях.

— Что ж, оставайся. Не собираюсь набиваться тебе в учителя.

— А на Анзенкама со мной пойдешь?

— Отчего б не сходить. Самое малое — увижу, не потускнела ли твоя звезда удачи.

— Тогда отрывай задницу от скамейки. Познакомлю тебя со здешним начальником стражи. Он всяко-разно узнает, что в городе чужой. Так пусть узнает от меня. Городскому совету тоже следует сообщить, что у меня появился помощник.

Мы заскочили к Тодду, в ратушу, разыскали Аврелия, забрали из темницы некроманта, и вскоре уже выезжали из Зальма, как несколькими днями ранее, и почти в том же составе. Только место Джейн в отряде занял Айк.

— Не раскроет ли господин, какую работу я должен выполнить? — спросил меня Мокиах, когда остановились на первую ночевку. — Хотелось бы начать готовиться заранее…

— Там не к чему особо готовиться, — ответил я. — Дело простое. Ты призовешь призрак одного разумного из Мира Теней. На том месте, где я его убил. Я точно знаю, что у тебя получится: такие ребята, как наш будущий клиент, быстро не перерождаются. Ну вот — ты его призовешь, а потом им займусь я. Потом опять ты. Сделаешь все правильно — получишь плату и сможешь убраться куда хочешь. А не сделаешь…

Я накинул на некроманта кокон страданий. Все равно его следовало на ком-то проверить. И заодно подтвердить свое могущество. А то вдруг некрос в нем усомнился бы.

— Не-е-ет, господин! — завопил Мокиах. — Я сделаю!!!

— Что ты визжишь будто кастрируемый хряк? — поморщился я. — Это всего лишь демонстрация. Но замечательно, что кокон тебе знаком. Знай: задумаешь схитрить, схалтурить или сбежать — достану где угодно, суну в эту херовину и буду лечить от глупости целый год. А посему не дури и потрудись качественно.

Мокиах разразился клятвами в усердии, послушании — да хоть в вечной верности! Пламенными и неподдельно искренними, несмотря на нестандартные формулировки. Вот так под влиянием момента и попадают в зависимость, и далее в рабство, дебил ты трусливый, хотел сказать я ему. Но подумал: а зачем предупреждать дебила, если он дебил? Тем более о том, что уже свершилось. Вдруг мне и в будущем пригодится некромант? И ведь чем больше времени пройдет до той поры, когда он понадобится, тем выше у него окажется уровень.

— Принято! — важно сказал я. — Верю тебе.

Мокиаха точно водой из проруби окатили. Он даже про кокон забыл. Впрочем, тот сейчас же о себе напомнил. А я не стал снимать штуку сразу — напротив, врубил ее в турборежиме. Для проверки, опять же, и чтобы потерпевший не слишком сожалел о только что произошедшем. Осознал, что зависимость предпочтительнее кокона. А рабство еще то ли будет, то ли нет — и оно тоже лучше, чем некоторые экстремальные процедуры.

Покончив с воспитанием некроса в духе служения и преданности, я предупредил Айка о желании протестировать «Путешествие по девяти долинам», уединился под толстым ясенем на окраине лагеря и впал в транс. Неглубокий пока. До глубокого дорасти нужно.

Впрочем, «неглубокий» не означало «неполноценный». Я все равно перестал воспринимать окружающее и целиком погрузился в себя. Ведь глубина транса измеряется не тем, что ты чувствуешь, а что делать можешь, чего способен добиться.

Медитация продемонстрировала мне мой внутренний мир в соответствии со своим названием: в виде широких долин, гигантскими уступами поднимающихся все выше. Однако точка обзора быстро сместилась вниз, поле зрения съежилось до обычного, и через минуту я уже видел лишь малую часть первой долины в обрамлении гор справа и слева. Изумрудная зелень растительности приятно контрастировала с лазурной голубизной высокого ясного неба. Все вокруг сочеталось друг с другом в должных пропорциях, в то же время плохо сочетаясь со мной. В доспехах Вальдемара Жестокого, вооруженный до зубов, я казался себе заехавшим в первозданный рай танком, готовым раздавить гусеницами Адама с Евой и расстрелять из пушки Древо Жизни. От меня несло агрессией и уничтожением. Настроение же при всем том было совсем не боевым. По правде сказать, напротив, — просто упадочным.

Как я ни бахвалился перед Айком в таверне, сейчас мне меньше всего хотелось тягаться с воскресшим призраком Велиара, отбирая у него все новые способности. Наверно, и завтра не захочется. Безусловно согласен удовольствоваться теми, которыми падший ангел уже меня одарил при атаке в Хабелле. На мою долю хватит, уверен! Пусть раздробленная субстанция пребывает в латентном состоянии, покуда я ее не оприходую без остатка. Ладно?

Не дождавшись ответа на неизвестно кому адресованный вопрос, я огорченно вздохнул и сделал несколько неуверенных шагов по мягкой травке, варварски топча ее сабатонами. Не дай бог придется ответить за базар, как Мокиаху только что пришлось. Что бы такое сделать с языком, регулярно болтающим лишнее? И распустившимся тщеславием?

Местность не давала ни единой подсказки, куда направиться. Повсюду похожие рощицы, холмы, россыпи валунов… Конечно, можно тупо переть вперед, — но вдруг что-то важное по краям пропустишь? Пожалуй, пойду зигзагом. Вроде как на прогулке, не преследующей определенной цели. Для первого раза подход разумный.

Как только я начал двигаться, обстановка тоже перестала быть статичной, будто приветственная заставка. Надо полагать, сперва это заставка и была. Теперь же тишину нарушили слабые, неопределенные пока звуки. Ветерок шевельнул листву на деревьях. Стерегущие долину горы приобрели суровые очертания, и сразу стало понятно, что к их вершинам путь заказан. Небо посерело и опустилось вниз подобно поршню гидравлического пресса. Я постоял, раздумывая, так это и должно быть, или же не должно. Пришел к выводу, что, по-видимому, должно. Система, руководствуясь общей медитативной практикой, настраивала пространство «Путешествия» согласно моим представлениям, предпочтениям, намерениям и так далее. А также корректировала его по иным, более важным параметрам, в частности соотнося с текущей неблагоустроенностью моего сознания. Нирваны-то я еще близко не достиг. И даже не особенно к тому стремился. Шибко мне приболело по личной инициативе превращаться в благостно улыбающийся живой труп, лишенный желаний. А значит — вообще всего.