Санкт-Петербург (СИ) - Леккор Михаил. Страница 35

Решив так, Дмитрий уже спокойнее смотрел на юную красавицу. Петр же такого якоря не имел, и, более того, имея титул царского величества, привык, что женщин он побеждает легко. И это, между прочим, правда. Дорогие подарки, элементарные деньги, наконец, осознание, что твой любовник — сам царь, делают женщин шалыми и безрассудными. Та же Аленка отдала бы свою девственность всего лишь за несколько рублей.

Но Дмитрий имел к девушке совсем другую цель. Поэтому, отдав ей два гривенника, что было гораздо вышестоимости купленного, силой выставил Алену из дома.

— А это в правду настоящий царь? — первый вопрос, который задала девица на улице, — и я ему, правда, нравлюсь?

Конечно, на прелестных щеках ее появился румянец, только вот не от стыдливости ли? Ох, уже эти сумасбродные девицы, прямо-таки простые телки!

— Да, царь, и да, похоже, ты ему нравишься, — прямо ответил попаданец, и уже ответил очень цинично:- хочет с тобою поиграться, а потом, как и других, бросить.

Слова его достигли цели лишь частично. Она поняла (а дальше не понимала?) с какой целью Петр хочет с ней познакомится. И это ее не шокировало, не испугало. Ох уж эти женщины! А еще удивляются, какие нехорошие мужчины!

— Послушай, — жестко опустил ее на землю Дмитрий, — мне нужна девка-мастерица сушить продукты — ягоды там, грибы, дичь, рыбу. Словом, все что найдется в лесу, на поле и в реке. Если ты отошла от мечтаний, давай говорить конкретно. А мечтания свои оставь в одиночестве.

Строгий тон ее барина, который может и копейку дать, а может ни за что жестоко высечь, заставил Алену переключить романтику на реальность. Она явно включила тип «Я у мамы дурочка, но ведь очень красивая». Заморгала большими красивыми глазами, ослепительно улыбнулась улыбкой светской львицы.

Дмитрий, несмотря на всю свою опытность и циничность, почувствовал, что сердце начинает биться с перебоями.

'Откуда что берется? — снова мысленно он, — ну ладно, умение сушить, скажем, пусть очень с натяжкой, но может научить мать. Тем более, она старшая дочь, тут хочешь — не хочешь, а научишься работать с продуктами. Но как эта сопелюшка без телевизора и интернета, без книг и газет, практически на безлюдном острове, каковым является поселок, как и любое селение в начале XVIII века, научилась в высоком умении женского ремесла. Ей богу, мне уже кажется, что это умение влюбить намертво растет у женщин вместе с грудью.

Нет, я, разумеется, сейчас несу бред. Сколько я знал женщин и в XXI веке и в начале XVIII века, с большой грудью, красавиц и прелестниц и ничего этого не умеющих. А тут обалдеть!'

Внешне, однако, Дмитрий сделал каменное личико «покерфейс», посмотрел на загадочную девушку оловянным взглядом. Казалось бы, ничего такого, но Алена вдруг выдала перл, густо покраснев:

— Да ты чо, я же ни чо!

— Глупая она девка, почти деревенская, хотя и поселковая! — сделал вывод Дмитрий, — это я сам попал под влияние обалденной красоты юной девы. С возрастом и семьей все это быстро пройдет. Так что хватит себя окручивать!

Он посмотрел на нее уже обычным взглядом завороченного барина, очень занятого и не имеющего возможности болтать с простой девкой, у которой нет ничего, кроме красоты. Алена от этого встревожилась, вся девичья навороченность у ней исчезла. Она сказала, глядя на свои изношенные лапти:

— Дак, барин, я ведь и так твоя, в крепости. Сушить я продукты умею, Бог весть. Так что если возьмешь, то я с радостью!

«Во как заговорила, — подумал Дмитрий, — сразу надо было включать имидж барина, меньше бы время ушло на бестолковую болтовню».

Они подошли к небольшой крестьянской избе, особенностью которой было наличие большой сушилки — печи. Еще в ней был самодельный стол для разделки грибов, дичи, рыбы, просмотр ягод и прочего, даваемого природой. Небольшая скамья, чтобы не затрудить ноги, несколько полок для имеющейся продукции. Все сделано мужиками, посланными Провом.

— Вот твое искомое имущество, за которое ты будешь отвечать, — щедро посулил Дмитрий, — работай, не ленись!

Однако реакция была совершенно иной. Вместо того, чтобы обрадоваться и активно исполнять свои обязанности, Алена вдруг упала на колени и заголосила:

— Девка я простая, слабая душой и телом, не справлюсь. Прости, Господи, барин, ослобони, лучше я буду по-прежнему помаленьку работать на дому!

Дмитрий вдруг оказался в положении царя Петра, который и хотел бы бабам лучшей судьба, да ведь те сами ее боялись, привыкнув жить за мужиком! Поэтому, поняв психологию средневековой женщина, а тут еще и девчонки, он добавил:

— Непосредственно приказывать тебе будет трактирщик Пров. Он тоже будет отвечать за эту избу и печь. А ты будешь, как и у себя дома, сушить, поняла, глупая?

Он положил ей на голову барскую руку. На этот раз в этом жесте ничего не было сексуального, более отцовского. Барин как бы говорил: «Я твой отец и Господь, слушайся меня, хорошо работай и все будет нормально».

— А если будешь прекрасно работать, и продукция твоя окажется столь же вкусная и на рынке разбираемая, то ты будешь получать жалованье продовольствием. И тебе хватит и семье твоей достанется. Конечно же, одежда, рабочая, повседневная и парадная. Если дай бог, найдешь себе суженого на руднике и он захочет на тебе жениться, то я вас благословлю, дело-то праведное, божье. Ну вставай уже, глупышка!

Алена действительно встала, руками, рукавами вытерла слезы, улыбнулась, как всегда, ослепительно, деловито спросила:

— А кто дрова мне будет колоть, носить?

— Хм? — вопрос был для попаданца неожиданный и он задумался. К Прову ее прикрепить? На трактир много дров уходит, будет выделить долю и на сушилку. Хотя нет, зная трактирщика, он будет с нею скуп, а девка сама не потребует, заскромничает.

Алена, видя, что барин медлит, и не правильно это понимая, зачастила, умоляюще глядя на барина:

— Нет, поленья я могу и сама носить в избу, руки еще не отсохли, а вот бревна и сухостой везти из лесу, а также рубить здеся у меня не получится. Не бабья это работа, барин, помилосердствуйте!

— А-а, нет, конечно, — Дмитрий выбрался из своих дум, уже по-иному посмотрел на девчонку. Вот тебе и малая, а все уже понимает. Может, не надо тебе лезть не в свое дело? Хотя, с другой стороны, одна голова хорошо, а полторы лучше. И вы зря засмеялись над девкой. Полголовы Дмитрий имел в виду как раз свою. Мало он знал, оказывается, знал тонкости крестьянской жизни первой четверти XVIII века. А если подумать, то и в XXI столетии. Никогда ведь не сушил еще!

Вот и послушай пока и мотай на ус!

Глава 18

Оказывается, сушить натуральные продукты тоже не так просто. То есть, можно просто засушить, ну и получишь какие-то, гм, фекалии. Прежде всего, по словам крестьянской девки первой четверти XVIIIвека Алены в пересказе попаданца XXI века Дмитрия, надо приготовить сырье — ягоды промыть, просушить, промочить в медовом растворе. Грибы, мясо дичи и птицы, рыбы опять же промыть от мусора и грязи, потом разрезать на мелкие и желательно одинаковые кусочки. А уже потом — в рассол!

И если мед, в общем-то, есть и он относительно недорог, то вот рассол делается условно, несколько крупинок соли на полведра. Дорого! Вот и Дмитрий это почувствовал, что соли нет в грибах! Но ведь можно и исправить с его-то солеварением.

Далее, через полусутки, впрочем, иным и суток не хватает, сырье убираешь из корчаги, осторожно отжимаешь лишнюю жидкость, и теперь сушить!

— Барин, а про просушку надо говорить? — девка уже пришла в себя. Глаза весельем лучатся, так и прыснет в голос. Как же, зеленая крестьянка учит важного барина, скажешь кому, обсмеют!

Нет, технологию сушки он слушать не будет, он и предварительную-то подготовку жаждал прослушать на предмет, чего мастерице еще дополнительно надо. А она тут задницей опять крутит!

— Поговори мне еще, — буркнул он, — розог захотела? Увидел, что угроза не повлияла, добавил: — смелая ты. Вот отдам в замуж за многодетного вдовца — бедняка, вот и помаешься!