Колония на кратере - Купер Джеймс Фенимор. Страница 38

Прежде всего Марку хотелось, если возможно, избежать в этом деле кровопролития, и потому он решил более всего действовать страхом и угрозой. С этой целью он подошел на расстояние пушечного выстрела к главной крепости Ваальли и предложил ей сдаться, а командиру гарнизона приказал не только немедленно очистить крепость, но и совершенно удалиться со своими людьми с этого острова.

Предложение это было встречено самым решительным отказом. Но у Марка имелся довольно веский аргумент. В то же время Урууни высадился на берег; при его появлении все тайные и явные приверженцы его схватились за оружие, как один человек; заранее уверенные в поддержке со стороны столь грозного в их глазах судна, они мгновенно образовали вокруг своего бывшего вождя такую военную силу, с которой он легко бы мог побросать в море сторонников Ваальли. Но тем не менее эта горстка людей оказывала самое энергичное сопротивление до той минуты, пока Марк не дал по ним меткого выстрела из своего шестифунтового орудия. Картечь, пробив ограду крепости и, к счастью, не ранив никого, наделала много шума и произвела страшный переполох в крепостном гарнизоне, после чего начальник крепости послал Марку пальмовую ветвь в знак покорности. Весть об этой победе Урууни произвела громадное впечатление на всех, даже соседних островитян, так что менее чем за двое суток бывший вождь вновь получил прежнюю силу и власть, и низвержение Ваальли произошло само собою, без всякого кровопролития. После этих событий Урууни мог рассчитывать на спокойное царствование до конца дней своих.

Со дня начала военных действий на Рифе прошло уже около недели, и так как Марк знал, что о нем беспокоятся дома, то он не воспользовался любезным приглашением погостить подольше на островах Бэтто. Убедившись, что эта группа островов изобилует очень редким сандаловым деревом, Марк заключил с туземцами договор, в силу которого последние обязывались вырубать и выставлять на берег известное количество этого дерева. По истечении трехмесячного срока «Друг Авраам» должен был зайти сюда вновь и забрать этот груз. Покончив с этими делами, «Друг Авраам» отплыл в обратный путь.

С Рифа «Авраама» увидели почти за час до того, как он вошел в порт; все обитатели Рифа вышли навстречу победителям и шумно приветствовали их возвращение.

Счастливая этой удачей, колония могла теперь надеяться на полное спокойствие и безопасность в будущем.

Однако с присоединением еще пяти матросов, составлявших некогда часть экипажа «Ранкокуса», положение колонии значительно изменялось, и у Марка явился вопрос о том, каковы теперь его обязанности в отношении его судовладельцев.

Для обсуждения этого важного вопроса он решил вновь собрать совет, и с этой целью на другой же день поутру, забрав с собой всех своих матросов и почти всех переселенцев мужского пола, Марк вместе с женой и ребенком отплыл на Пик.

Спустя шесть часов «Друг Авраам» входил уже в Миниатюрную бухту. После взаимных приветствий и радостных поздравлений вновь прибывшие матросы ознакомились со своими новыми товарищами, и четверо из них, в том числе Билль Броун, тут же записались в постоянные члены колонии и были приняты в число сограждан Рифа, так как они имели желание провести остаток своих дней в этом благословенном крае. Остальные трое обязались на известный срок остаться на службе у Марка, чтобы по прошествии этого срока им было предоставлено право вернуться вновь на родину. В колонии чувствовался недостаток в женщинах, а так как каждому человеку хочется испытать на себе счастье или несчастье брачной жизни, то и немудрено, что некоторые из матросов мечтали о возвращении в Америку.

Покончив с этим вопросом, Марк изложил свои сомнения относительно судна. Долгое время он думал, что «Ранкокус» неподвижно и неизбежно прикован к месту; теперь же, со времени последнего землетрясения, он очутился в яме, где под ним едва хватало воды. Присутствовавший при спуске «Ранкокуса» Боб знал, что его осадка равняется всего тринадцати футам, а Билль Броун брался дать судну еще от восемнадцати до двадцати дюймов воды — для того чтобы вывести его из заколдованного круга.

Раз являлась возможность вывести «Ранкокус» в море, отсюда сам собою вытекал вопрос: не следовало ли теперь вернуть это ценное судно тем, кому оно принадлежит по праву? Правда, что, как то было известно Бриджит, друг Авраам Уайт и его компаньоны были давно уже вознаграждены за свои убытки страховой премией, но теперь на «Ранкокус» имели неоспоримое право страхователи. Нагрузив здесь судно сандалом и обменяв его в Кантоне на груз чая, можно было получить такие барыши, которые с избытком покрыли бы все затраты и расходы на судно. Но при всем этом Марк не хотел расстаться с мыслью о дальнейшем существовании и процветании основанной им колонии, и потому перспектива покинуть эти края на целых двенадцать месяцев, а может быть, и более, страшила его. Он сознавал, что если он и Бриджит с ребенком уедут, то остальные разбредутся в разные стороны, полагая, что они более не вернутся, и столь успешно начатое им дело колонизации рухнет неизбежно.

Итак, решено было прежде всего попытаться извлечь судно из его тесного места заключения, а затем уже обсудить и дальнейший образ действий. Одновременно с этим решением к Урууни и Ваальли были посланы весьма ценные для них подарки, вроде стеклянных бус и ожерелий, ножей, топоров и тому подобных вещей, составлявших часть груза «Ранкокуса». Взамен этого колонисты просили их вновь распорядиться заготовкой возможно большого количества сандала. Для выполнения этого поручения были посланы Боб и Джонс, которые и отправились на «Нэшамони» на группу островов Бэтто, чтобы по исполнении возложенного на них поручения они немедленно вернулись на Риф. где их помощь была нелишняя для работы на «Ранкокусе».

Хитон и Ункус остались на Пике для охраны этой части владений колонии и для работ на лесопильне, а все остальные мужчины вернулись на Риф, где тотчас же и приступили к работам на судне. Очистив трюм от всего, что там было свалено, наши колонисты перетащили на берег и все бочки и бочонки с пресной водой, которые служили одновременно и балластом для судна. Когда весь этот груз был удален с корабля, наши приятели с радостью убедились, что судно поднялось на несколько дюймов, а после того, как с «Ранкокуса» были сняты все остатки парусов, снастей и мачт, его корпус поднялся еще более. По прошествии недели дело с выгрузкой и уборкой всего, что можно было снять с судна, уже значительно двинулось вперед и подходило к концу. Однажды под вечер, во время прилива, подул сильный и свежий ветер, и Марк решил воспользоваться им для того, чтобы вывести «Ранкокус» из его тесного бассейна. И вот при громких криках радости всех присутствовавших судно колыхнулось и тронулось вперед; первый трудный шаг был сделан, и всем было ясно теперь, что нелегкая задача переселенцев увенчалась полным успехом.

В тот же день «Ранкокус» подвели к берегу, где он стал на якорь так же надежно, как если бы он находился у набережной порта в Филадельфии.

Затем колонисты приступили к конопачению судна и принялись подчищать и чинить его паруса, мачты и снасти — все было приведено в должный порядок; не забыты были и пресная вода, и съестные припасы, и всякого рода инструменты и орудия. Оставалось только позаботиться о выборе экипажа. Боб давно уже успел вернуться с вестью, что дикари на самом берегу главного острова заготавливают громадное количество сандала, и по прошествии не более месяца «Ранкокус» может принять свой груз и плыть в Кантон.

Понятно, что в число экипажа прежде всего попали те три матроса, которые выказали желание вернуться на родину, а именно: Джонс, Эдварде и Брайт; Боб был назначен старшим помощником капитана, а Биглоу младшим. Билль Броун остался за коменданта на Рифе, Уатгельс пожелал остаться с ним, но Диккинсон и Харрис, хотя намеревались вернуться в колонию, все же не прочь были отплыть на судне: подобно Биллю Броуну они также мечтали о нежной подруге; разница была лишь в том, что Броун поручил Марку выбрать для себя хорошую во всех отношениях невесту, а Диккинсон и Харрис предпочитали сами избрать себе своих будущих жен по своему личному вкусу. Только один Уатгельс совсем не высказался по этому поводу.