Красный корсар - Купер Джеймс Фенимор. Страница 28

— Подождите минутку, сэр, если вы не торопитесь. Наша новая встреча так удивительна, что я хотела бы ею воспользоваться.

Уайлдер поклонился и снова оказался наедине с дамами, которых намеревался покинуть как человек, сознающий, что, получив обратно вещь, попавшую в их сад из-за его мнимой неловкости, он не имеет права дольше навязывать им свое присутствие.

Увидев, что ее желание так неожиданно исполнилось, миссис Уиллис некоторое время колебалась, не зная, как приступить к делу.

— Я взяла на себя смелость задержать вас, сэр, — сказала она в некотором смущении, — чтобы еще поговорить по поводу высказанного вами мнения о том судне, что готово к выходу в море, как только подует попутный ветер.

— Вы имеете в виду «Королевскую Каролину»? — с самым непринужденным видом спросил Уайлдер.

— Да, кажется, оно называется так.

— Надеюсь, сударыня, ничто из мною сказанного не создаст у вас какого-либо предубеждения против этого судна, — поспешно сказал Уайлдер. — Я готов поручиться, что оно выстроено из отличных материалов, и не сомневаюсь, что командует им человек очень опытный.

— И все же вы, не колеблясь, заявили, что считаете путешествие на этом судне гораздо более опасным, чем на любом другом, выходящем в море из любого нашего порта в ближайшие месяцы?

— Да, — ответил Уайлдер тоном, не допускавшим никаких сомнений.

— Можете вы изложить нам свои доводы?

— Если не ошибаюсь, я излагал их даме, с которой имел честь беседовать всего час назад.

— Дамы этой, сэр, сейчас здесь нет да и к тому же не ей предстоит плыть на этом корабле. Единственными его пассажирами будем мы — эта юная особа, я и наша служанка.

— Я так и понял, — ответил Уайлдер, не спуская глаз с выразительного личика Джертред.

— Теперь, когда все ясно, могу я попросить вас еще раз сказать нам, почему вы думаете, что плыть на «Королевской Каролине» рискованно?

Встретив пристальный взгляд миссис Уиллис, ожидавшей его ответа, Уайлдер слегка вздрогнул и даже покраснел.

— Неужели, сударыня, я должен повторять то, что уже говорил по этому поводу? — пробормотал он.

— Нет, конечно, сэр, повторяться незачем. Но я уверена, что у вас есть еще и другие доводы.

— Моряку крайне трудно говорить о судах иначе, как языком своей профессии, без сомнения совершенно непонятным для женщин. Вы никогда не бывали в море, сударыня?

— Бывала, и очень часто.

— Тогда, может быть, есть надежда, что вы меня поймете. Вам должно быть известно, сударыня, что безопасность судна зависит в значительной мере от того, как высоко оно может держать свой правый бок. Моряки называют это «ставить его стоймя». Я уверен, что такой умной женщине, как вы, незачем объяснять, что, если «Каролина» ляжет совсем на бок, это будет величайшим бедствием для всех, кто на ней находится.

— Само собой разумеется. Но и на любом другом судне подвергаешься тому же риску.

— Конечно, если любое другое судно перевернется. Но я плаваю уже довольно много лет и только один раз столкнулся с таким бедствием. Затем крепление бушприта…

— Лучше не крепил ни один кораблестроитель, — раздался позади чей-то голос.

Все трое обернулись и увидели неподалеку уже известного нам старого моряка. Тот взобрался на возвышение по ту сторону стены и, опираясь на нее, видел все, что делалось в саду.

— Я ходил на берег посмотреть на это судно по просьбе госпожи де Лэси, вдовы моего покойного командира и адмирала, и пусть другие говорят что угодно, а я готов поклясться, что бушприт «Королевской Каролины» укреплен ничуть не хуже, чем на любом другом корабле, плавающем под британским флагом. И это еще не все, что можно сказать в ее пользу. У нее отличный рангоут, а борта не отвеснее, чем стены вон той церкви. Я старый человек, в моем судовом журнале дописывается последняя страница, а потому я никак не могу быть заинтересован ни в каком судне. Но должен сказать, что клеветать на хорошее, крепкое судно так же гнусно и непростительно, как хулить доброго христианина 57.

Старик говорил решительно и, очевидно, был охвачен искренним негодованием, что не преминуло произвести впечатление на дам и в то же время заставило Уайлдера — он-то отлично понимал старика — ощутить кое-какие не слишком приятные укоры совести.

— Вот видите, сэр, — сказала миссис Уиллис, не дождавшись возражения со стороны молодого человека, — и между двумя одинаково сведущими людьми может возникнуть глубокое разногласие по вопросу, касающемуся их профессии. Кому же мне верить?

— Пусть ваш столь ясный разум подскажет вам, какое из двух мнений вернее. Я же повторяю, призывая в свидетели само небо, что ни моя мать, ни моя сестра не отправились бы на «Каролине» с моего согласия.

— Ничего не понимаю! — сказала миссис Уиллис так, чтобы слышала ее только Джертред. — Разум подсказывает мне, что этот молодой человек над нами подшучивает, но в то же время он говорит так серьезно и, видимо, так искренне, что я не могу отделаться от впечатления, которое производят на меня его слова. А ты, девочка моя, кому из них двоих ты больше склонна верить?

— Вы же знаете, как я невежественна во всех этих вещах, — ответила Джертред, опуская глаза на увядший цветок, лепестки которого она обрывала. — Но на мой взгляд, у этого старого бродяги очень уж самонадеянный и хитрый вид.

— Значит, ты считаешь, что молодой человек больше достоин доверия?

— Почему же нет, раз вы думаете, что он джентльмен?

— Я вовсе не уверена, что ему следует больше верить из-за его более высокого общественного положения. Люди нередко добиваются всяческих преимуществ лишь для того, чтобы злоупотреблять ими. Боюсь, сэр, — продолжала миссис Уиллис, обращаясь к стоявшему в ожидании Уайлдеру, — что, если вы не объяснитесь более откровенно, мы принуждены будем отказать вам в доверии и останемся при старом решении

— воспользоваться той возможностью добраться домой, которую предоставляет нам «Королевская Каролина».

— Всем сердцем своим, сударыня, я сожалею об этом вашем решении.

— Вы еще можете изменить его, объяснив нам все до конца.

Уайлдер, казалось, размышлял. Один-два раза губы его даже дрогнули, словно он собирался заговорить. Миссис Уиллис и Джертред с глубочайшим интересом ожидали его ответа, но после долгого колебания ответ этот разочаровал обеих дам.

— Мне очень жаль, что я не способен говорить понятней. Это уж просто по неумению. Но я снова утверждаю, что так же ясно вижу опасность, как солнце в полдень.

— В таком случае, сэр, мы останемся при своей слепоте, — ответила миссис Уиллис, холодно поклонившись. — Благодарю вас за добрые намерения, но вы не можете порицать нас за то, что мы не согласны следовать столь туманным советам. Мы здесь на правах хозяев и поэтому просим извинения за то, что вынуждены вас оставить. Нам пора ехать.

Уайлдер ответил на церемонный поклон миссис Уиллис так же церемонно, но с Джертред Грейсон простился гораздо любезнее и сердечнее, хотя она торопливо присела перед ним в глубоком реверансе. Он не двигался с места, пока обе не скрылись за дверью виллы. Ему даже показалось, что девушка еще раз бросила на него робкий, тревожный взгляд в ту минуту, когда ее тонкая фигурка уже исчезла из виду. Молодой человек оперся рукой о стену и перепрыгнул через нее прямо на дорогу. Когда ноги его коснулись земли, он словно очнулся и заметил, что стоит в нескольких шагах от старого моряка, который дважды так неучтиво спутал все его карты. Тот не дал ему времени выразить свою досаду и заговорил первый.

— Ладно, братец, — начал он дружеским и доверительным тоном, качая головой, как человек, готовый признаться, что хотел обмануть собеседника. — Ладно, братец, довольно уж ты шел этим галсом 58, пора бы повернуть на другой. Я сам был молод и знаю, как трудно прогнать дьявола, когда с ним так весело бывает плыть. Но старость приносит расчет, и, когда бедному человеку остается жить уже совсем немного, он начинает подумывать, что надо расходовать себя бережнее, — ну, как на судне берегут воду с наступлением штиля. Разум приходит вместе с сединой, и человеку совсем не вредно бывает пополнить малой его толикой прочие свои запасы.