Майлз Уоллингфорд - Купер Джеймс Фенимор. Страница 100

Сама милая девушка, думаю, не испытывала никакой радости от свалившегося на меня богатства; ей приятней было сознавать, что она может доказать мне, как доверяет мне, отдав все, чем она владеет. Однако Люси любила Клобонни не меньше меня, и реставрация Майлза Уоллингфорда на троне его предков стала предметом всеобщего восторга.

Мистер Харрисон далее сообщил нам, что Дэггит, по его сведениям, приехал в город, чтобы заключить со мной предполагаемое соглашение о моем имуществе, и он, мистер Харрисон, уже отправил посыльного к его поверенному, дабы сообщить тому о существовании завещания. Он, следовательно, весьма надеялся уладить дела в течение ближайших суток. Мы еще не кончили обедать, когда посыльный вернулся с сообщением, что встреча назначена в конторе этого известного адвоката, и все мы, кроме Люси, направились туда, как только убрали скатерть — в то время скатерти всегда убирали. В конторе мы нашли мистера Дэггита, которого я видел в первый раз, и его адвоката, ожидающих нашего прихода. Одного взгляда на них было достаточно, чтобы постигнуть причину того ужаса, который испытывали они оба, — юрист не меньше своего клиента вовлекся в дело, которое он вел.

— Это престранное для нас известие, — начал адвокат, — хотя, признаться, ваша личность и репутация придают делу серьезный оборот. Нет ли здесь какой-нибудь ошибки?

— Абсолютно никакой, мистер Микли. Если вы будете так любезны прочесть это завещание, сэр, вы поймете, что факты были точно изложены вашему клиенту; относительно подлинности документа могу сказать, что я не только сам составил его, согласно четким указаниям мистера Уоллингфорда, которые у меня до сих пор имеются, написанные его собственной рукой, но после завещание было переписано моим клиентом, а также подписано и скреплено печатью в моем присутствии, как и в присутствии свидетелей. Что касается личного имущества, это завещание имело бы силу, даже если бы оно и не было подписано завещателем, поскольку никакого другого завещания не существует. Но я льщу себя надеждой, что вы найдете все в должном порядке в отношении формальностей.

Мистер Микли вслух прочел завещание с начала до конца и, возвратив его мне, бросил самый отчаянный взгляд на Дэггита. Последний с некоторым беспокойством спросил:

— Прилагается ли к завещанию опись имущества?

— Прилагается, сэр, — отвечал мистер Харрисон, — и указания, где найти сертификаты ценных бумаг и прочие документы, такие, как долговые обязательства и закладные. Из числа последних некоторые хранятся у меня. Я полагаю, долговая расписка мистера Уоллингфорда хранилась у самого завещателя, как вещь внутрисемейная.

— Да, сэр, вы найдете все ценные бумаги нетронутыми; признаться, эта долговая расписка да несколько простых векселей, выданных в Дженеси, — вот и все, что мне удалось найти. Мы были удивлены, обнаружив, что движимое имущество столь незначительно.

— Тем лучше для вас, мистер Дэгтит. Исполняя волю завещателя, я выдам все документы, которые у меня имеются, единственному его душеприказчику и наследнику. Выданные вам судом полномочия на управление наследственным имуществом, само собой разумеется, будут аннулированы, даже если вы осмелитесь противодействовать нам, что я считаю нецелесообразным.

— Мы даже не станем пытаться, мистер Харрисон, — поспешно произнес Микли, — и мы ожидаем такого же великодушия от вашего клиента.

Что говорить — на моей стороне был превосходный юрист и человек железной воли. Дэггит тотчас сдался — прежде чем уйти, он возвратил мне Клобонни, хотя результаты торгов и так были бы аннулированы, что и произошло потом посредством иска, предъявленного по соглашению сторон. Однако еще многое предстояло уладить, и я принужден был расстаться с Люси, чтобы заняться делами. Утверждение завещания должно было произойти в графстве Дженеси — а в 1804 году это была весьма отдаленная от Нью-Йорка местность! Путь, который теперь можно проделать примерно за тридцать часов, отнял у меня десять дней; около месяца мне понадобилось на улаживание необходимых формальностей и всяческих дел на западе, как тогда называли эту часть страны. Однако и на востоке даром времени не теряли. Мистер Хардиндж принял управление Клобонни, и Люси в своих милых, драгоценных письмах — до меня доходило три письма в неделю — извещала меня, что все восстановлено в прежнем виде в доме, на ферме и на мельнице.

«Уоллингфорд» снова спустили на воду, и все быки, коровы, лошади, свиньи и тому подобное поселились в своих старых жилищах. Негры вернулись домой, и Клобонни снова приобрело свое былое обличье! Все перемены были только к лучшему; представился случай окрасить и подновить дом, который бережливость мистера Дэггита не позволила ему обезобразить новомодными перестройками. Короче говоря, оставалось только, чтобы «масса Майл» осчастливил всех обитателей фермы. Хлоя объявила о своей помолвке «мисс Люси», и было условлено, что Наб с Хлоей и его хозяин с «мисс Люси» обвенчаются примерно в одно и то же время. Мозес же отправился в Уиллоу-Ков на вакации. Письмо, полученное от него, теперь лежит передо мной и лучше меня расскажет о его делах и чувствах. Вот оно:

«Уиллоу-Ков, 18 сентября 1804 года. Капитану Уоллингфорду.

Дорогой сэр и мой дорогой Майлз!

Вот я стал на мертвый якорь на эти десять дней, так удобно расположился, лучше и не пожелаешь, в кругу моей семьи. Старушка была страшно рада видеть меня и плакала как крокодил, когда я рассказывал обо всем. А Китти тоже плакала и тут же смеялась; а этот молодой Брайт, ты, может, помнишь, мы его встретили, когда ехали от старика Ван Тассела, просто взял курс на мою племянницу, и она только и делает, что хохочет с утра до вечера. Чертовски тяжело вот так взять и потерять племянницу, когда я только нашел ее, но мать говорит, что зато у меня будет еще и племянник.

Теперь про старика Ван Тассела. Господь все-таки не может допустить, чтобы мошенники благоденствовали. Мать нашла расписку старого шельмы, которую тот выдал отцу в обмен на деньги много лет тому назад, и послала в Хадсон за адвокатом, и они выволокли на палубу скаредного мошенника, отделали его и набили трюм, так что можно было брасопить реи. Теперь мать считает, что дело наконец улажено; но я буду считать, что не расквитался с ним, пока не отколочу этого джентльмена как следует. Старушка получила деньги наличными, векселя она не признает, и десяти минут не прошло, как я приехал, а добрая душа уже вытянула чулок из комода и стала отсчитывать монеты, чтобы расплатиться со мной. Так что, как видишь, Майлз, я снова вступил во владение своим имуществом, как и ты. А что до твоего предложения выплатить мне заработок за весь последний поход — это очень благородно и все такое в наше проклятое мошенническое время, но я не возьму у тебя и медяка. Если судно пропало, то и заработки пропали вместе с ним, и это будет по закону и по уму. Это было бы очень жестоко, если бы купцу приходилось платить деньги за работу на борту судна, которое лежит на дне океана; так что не будем больше об этом. По рукам!

Я рад, что ты собираешься жениться, как только вернешься в Клобонни. Если бы я был на твоем месте и увидел, что такая красивая девушка ждет меня в порту, я бы долго не стоял на рейде. Сердечно тебя благодарю за приглашение быть одним из подружек невесты, это обязанность, которую я хотел бы исполнить и горжусь тем, что мне поручили это дело. Прошу тебя, черкни мне пару строк об оснастке, подходящей для такого случая; я бы хотел выглядеть не хуже других подружек невесты, в таких делах нужна согласованность. Свадьба есть свадьба, и нужно все устроить как следует; ну вот, в ожидании дальнейших указаний остаюсь твоим другом и старым товарищем по плаванию под твоей командой

Мозес Ван Дюзер Марбл».

Я не стану утверждать, что в его письме были соблюдены все правила правописания, как в той копии, которую я привел здесь, но эпистола эта была удобочитаема и явно доставила Марблу немало хлопот. Что до писем милой Люси, думаю, не стоит цитировать их. Они, однако, были так похожи на нее — искренние, правдивые, женственные. Среди прочего, она сообщала мне, что наше венчание состоится в церкви Святого Михаила, что я должен буду встретиться с ней в домике отца и что прямо из церкви мы отправимся в Клобонни. Она пригласила Руперта и Эмили, но здоровье последней не позволило им принять npm-Aamejffle. Майор, или генерал Мертон, как все называли его в Нью-Йорке, не мог приехать, поскольку его разбил приступ подагры, и Люси спрашивала меня, не лучше ли в таком случае устроить домашний, семейный праздник. В ответном письме я с радостью согласился, и через неделю после того, как оно было отправлено, я покинул графство Дженеси, успешно закончив все свои дела. Никто не чинил мне там препятствий и не считал меня незваным гостем, напротив, все приняли меня как настоящего наследника моего кузена.