Старая сказка - Стрейн Алекс. Страница 26

– Ну ты завернула… Уж не горячка ли у тебя? – сама себе сказала Микаэла и, чтобы окончательно увериться, что не горячка, потрогала лоб. Лоб был холодным, но щеки подозрительно горели.

Это просто ночь, и робкие «язычки» пламени потрескивают и пляшут над свечами, и круг света от лампы выхватывает из темноты только кровать, не затрагивая таинственный мрак по углам, и непонятные мысли лезут в голову.

Вот как жизнь повернулась, уныло подумала Микаэла. Никогда она не страдала от недостатка мужского внимания, даже наоборот, но ее голова всегда оставалась трезвой, а сердце холодным. Микаэла могла пофлиртовать, могла пойти с поклонником в клуб, в кино или даже на свидание, но никогда и никем она не увлекалась, не говоря уже о серьезных чувствах. И вот теперь снова встретилась с Коулом Расселом, и что-то в ее душе дрогнуло, а он… совершенно игнорирует ее как женщину! Сначала Микаэла была уверена, что может возненавидеть Коула, теперь же подумала, что смогла бы его полюбить…

Поймав себя на этой мысли, она испуганно ахнула. Одно дело – просто думать о Коуле, и совсем другое – дойти до такого сумасшествия! Вместо того чтобы следить за приключениями несчастного главного героя из романа, который продолжал болтаться на пожарной лестнице, она неотрывно думает о Коуле Расселе. И не просто думает, а погружается в какое-то немыслимое сумасшествие! Даже на открытой странице она видела не черные буквы, складывающиеся в слова и фразы, а его лицо!

Микаэла тут же захлопнула книгу. Сна не было ни в одном глазу. Да и откуда ему взяться после этих мыслей? Микаэла взглянула на часы и ужаснулась: начало второго!

Да что же это такое? – думала она, раздраженно расхаживая по комнате. Что за наваждение?

И следствием разгулявшихся нервов как всегда стал острый приступ голода. Совсем некстати Микаэла вспомнила, что после ужина остались несколько кусочков жареного цыпленка и огромный ломоть яблочного пирога, а в шкафчике у нее припрятана плитка молочного шоколада. Вообще-то есть на ночь вредно… Только ведь уже ночь, и она ест как бы в счет утра. Кроме того, за последнее время она так похудела, что несколько набранных фунтов ей совсем не повредят! А еще она надеялась, что еда ее успокоит.

Сказано – сделано. По темному коридору Микаэла пробралась на кухню и за один присест съела половину плитки шоколада, то есть двести восемьдесят килокалорий. После чего соорудила себе гигантский сандвич с курицей – еще килокалорий на шестьсот – и, запретив себе думать об энергетической ценности продуктов, отрезала кусок пирога.

Ну и что с того, что этого хватило бы для того, чтобы целую рабочую смену подпитывать силы шахтера? – думала Микаэла, зажав свою добычу в руке и пробираясь обратно в свою комнату. Главное – эффект!

Она уже почти добралась до цели, уже видела слабую полоску света под дверью своей комнаты, как вдруг путь ей преградило что-то темное и большое, а плечо клещами сжали крепкие пальцы. Микаэла испуганно взвизгнула и рванулась изо всех сил. В то же мгновение щелкнул выключатель, и коридор залил яркий свет. Микаэла зажмурилась, а когда открыла глаза, то перед собой увидела Коула.

– Ох, как вы меня напугали!

– Скорее вы меня, – отозвался Коул и отпустил ее плечо. Микаэла на всякий случай отодвинулась подальше. – Что вы бродите ночью, словно привидение?

– Я не могла уснуть. Потом захотела пить и отправилась на кухню…

Коул с сомнением покачал головой. И немудрено, потому что стиснутые в правой руке Микаэлы продукты никак не тянули на стакан с водой даже при избытке фантазии. Микаэла запоздало спрятала эту неопровержимую улику за спину.

– А вам почему не спится, мистер Рассел? И… что это? – Только сейчас Микаэла заметила в руке Коула бейсбольную биту. – Что вы собираетесь с этим делать? – подозрительно осведомилась она.

– Я услышал шум и решил, что в дом кто-то забрался. Я же не знал, что вы предпочитаете ночные прогулки.

– С сегодняшнего дня я праздная женщина и мне не нужно вставать ни свет ни заря и трудиться до седьмого пота.

Тут Микаэла поняла, что Коул совсем ее не слушает. Он с нескрываемым изумлением рассматривал ее наряд. Это было одно из одеяний, в которое самые отъявленные пуритане обряжали своих жен века два назад: наглухо застегнутый ворот, плотная ткань, фасон «а-ля картофельный мешок» и такая длина, что подол закрывал не только лодыжки, но и пальцы ног. Вдобавок этот шедевр портновского искусства был Микаэле явно велик: длинные рукава она подвернула, а подол поддерживала свободной рукой.

– Что вы так на меня смотрите? – осведомилась Микаэла и подбоченилась.

– Где вы откопали это… эту… этот… – Коул явно затруднился с определением, а потом все-таки выпалил: – Салоп?!

Этот «салоп» она сегодня вытащила из одного из сундуков, что пылились на чердаке. Рубашка была прочной и хорошо выглядела. А уж если учитывать холод, стоящий в доме, и временное отсутствие в ее гардеробе теплых вещей, эта рубашка подходила как нельзя лучше! Ну и что с того, что она решила воспользоваться чьей-то одеждой? Она выстирала этот «ужас», высушила и отгладила, и, по ее мнению, ночная рубашка выглядела вполне прилично. Ей нужно было надеть французское белье специально к его появлению?!

Микаэла уже собралась высказать Коулу свои соображения, но совсем некстати вспомнила, как выглядела в этом пуританском одеянии. И тут Микаэлу стал разбирать смех, но, чтобы скрыть это от Коула, она изо всех сил нахмурилась.

– Простите?

– Я хотел сказать… мм… что это дурацкая одежда.

– Послушайте, мистер Рассел, если я решусь поинтересоваться вашим мнением, вы сразу узнаете об этом. В данном случае это совсем не ваше дело.

– Вы вполне могли наступить на этот подол и свалиться с лестницы.

– Но ведь не свалилась.

– Но ведь могли! Пока вы здесь, я отвечаю за вас.

– Я совершенно взрослая и поэтому отвечаю за себя сама! – почти высокомерно заявила она.

Коул нахмурился, но Микаэле было не привыкать. Она ничего не теряла: он как считал ее городской избалованной стервочкой, так и будет считать. И, если принимать во внимание ее недавнее помешательство, Микаэле не стоит его разочаровывать. Эта роль поможет ей держать ситуацию под контролем.

– Неужели? – насмешливо спросил он.

– Именно так! – подтвердила Микаэла. – А теперь, извините, мне нужно идти. Спать, знаете ли, очень хочется!

Микаэла ожидала, что он посторонится, пропуская ее, но Коул не сдвинулся с места.

– Может быть, хватит, Микаэла? – вдруг тихо спросил он.

Этот простой вопрос потряс ее до глубины души.

– Чего… хватит? – дрожащим голосом осведомилась она.

– Сама знаешь. Хватит этого притворства, – сказал Коул, глядя ей в глаза.

– Не… не понимаю…

Коул смотрел на ошеломленную девушку и думал о том, что всегда считал себя опытным и искушенным для того, чтобы распознать ведущуюся с ним игру. Однако в случае с Микаэлой Престон он сильно оплошал, не разгадав сразу ее маневры. Но, во-первых, в этом было виновато сложившееся у него предвзятое отношение к мисс Престон, а во-вторых, Микаэла устроила не какой-нибудь бездарный спектаклик – это было настоящее высокое искусство! Только потом он стал замечать, что сквозь маску все чаще проглядывает совсем другая Микаэла. Однако она с упорством продолжала следовать избранному имиджу, каждый раз снова влезая в чужую шкуру, совсем не шедшую ей и с каждым днем становившуюся все более тесной. Она рвалась и слезала, как ненужная шелуха, оставляя только чистое сияние истинного бриллианта…

– Я хотел вас поблагодарить.

– За что же?

С внутренней дрожью она завороженно наблюдала за переменами, преобразившими его лицо: взгляд потеплел и заискрился, губы смягчились, а их уголки приподнялись, словно Коул вот-вот улыбнется.

– За то, что здесь стало, как раньше.

– Да как же так?! – попыталась возмутиться Микаэла. – Комнаты отремонтированы, мебель отреставрирована, появилось множество новых деталей и…