Агент 000 - Абвов Алексей Сергеевич. Страница 6

25 июня, Москва, центр города

Вас когда-либо пыталась завербовать разведка, если нет, то могу вам рассказать, что это весьма увлекательное приключение. И ведь всё понимал изначально, но, тем не менее, профессионалы из 'конторы' своё дело знают. Впрочем, похоже, в этот раз мышь съела кошку, то есть завербовали не меня, а, похоже, наоборот.

С представителями 'конторы', которые подкинули мне идею магнитного генератора, я встретился через три дня после разговора со своими людьми. Я постарался тщательно подготовиться, чтобы, с одной стороны, узнать что-то важное, а с другой — не сболтнуть лишнего прежде времени. Впрочем, как говорится — 'болтун — находка для шпиона, а хороший болтун приведёт шпиона к провалу', а потому болтать мне пришлось много. Сидели мы в одном московском кафе, и пили, как это ни странно, именно кофе. Ну, вы знаете, что алкоголь я не люблю, разве что после бани и на природе, и за что уважаю 'конторских', что они со мной тут более чем солидарны, это не мои коллеги, с которыми без коньяка ни о чём серьёзном не поговорить.

– Ребята, вот я всё понимаю, книжки про шпионов читал, знаю, что вы лишнего слова зря не скажете, и всё же вопрос есть, зачем вы мне про генератор атмосферный рассказали? Только не говорите, что случайно, не поверю!

– Алексей Сергеевич, — несколько официальным тоном, начал Сергей, — для вас ведь не будет секретом, что мы про вас постарались узнать всё что можно…, и что нельзя тоже.

– Да, я примерно так и предполагал изначально, вы ведь всех кого попало не 'крышуете', а отбираете по каким-то мне непонятным критериям.

– Несомненно. Хотя мы и занимаемся, по-вашему, не своим делом, в бизнес лезем и всё такое, но и вы нас попробуйте понять.

– А что вас понимать, всё просто. Теперь у нас прав тот, у кого больше денег и больше власти или наоборот, так что вы вполне идёте в ногу со временем. Ну не будете же вы жить на одну зарплату, знаю, у вас она не такая большая.

– Нет, Александр Сергеевич, не понимаете вы нас. Вы даже не представляете, что нас всех предали, предали на самом верху и ещё связали по рукам и ногам. Да, среди нашего руководства тоже перевёртышей немало оказалось, но некоторых, кто не захотел перекрашиваться, и брать 'серебро' уговаривали 'свинцом'.

– А в газетах писали, что это типа криминальные разборки были, да?

– В газетах сейчас пишут только то, что нужно их владельцам, а не то, что реально было. А владельцы почти всех газет сейчас люди не наши. Про телевидение и говорить нечего, итак всё очевидно. Мы проиграли войну, и теперь находимся в состоянии оккупации.

– Это заметно. И как же это связано с вашим 'бизнесом'?

– Напрямую. Нас, как и вас, кстати, заставили заниматься не своим делом. Вернее почти своим, но с другими целями. Нас приравняли к бандитам и заставили бороться с ними за раздел сфер влияния. Так мы, типа, быстрее разрушим нашу страну, СССР распался, теперь очередь разрушать Россию, она ещё слишком сильна и опасна для наших врагов. Съесть её они сразу не могут, слишком велик кусок оказался, надо её раздробить на более мелкие кусочки.

– Каких таких врагов, теперь же Штаты и Европа, вроде бы нам чуть ли не друзья, вот кредиты нам дают, помощь гуманитарную шлют…

– А тем временем вывозят из страны всё наше бывшее национальное достояние, ресурсы, людей, технологии. На доллар гуманитарной помощи миллион добром вывозят, да ещё на десять просто портят. Представь, пришли к тебе домой грабители, всё ценное выносят, мебель и сантехнику ломают, чтобы тебе не осталась, а тебе лично заплесневевший 'бигмак' и бутылку 'кока-колы' предлагают, типа кушай и ни в чём себе не отказывай.

– Да, тут я согласен, сам такое вижу. И что же вы делаете, ваша же задача не допускать всё это?

– Что мы можем сделать? Нас связали по рукам и ногам, школу подготовки кадров разрушили, агентурные сети, поколениями наработанные, сдали, зарплаты такие платят, что прожить на них невозможно в принципе. Вот мы и крутимся, как можем, пока есть возможности, обеспечиваем и себя и тех, кто сам себя обеспечить не может. Пытаемся хотя бы сохраниться, чтобы дать последний бой оккупантам.

– Знаешь, Сергей, я не очень вам в этом верю, ну, не может быть так, что бы ваша 'контора' ничего не могла сделать, просто вам самим выгодно то, что происходит. Иначе вы бы давно поставили всю эту 'кремлёвскую семейку' с их приспешниками к той же самой кремлёвской стенке и всё стало бы совсем по-другому.

– Ты, конечно прав, но ты даже не представляешь, что в таком случае произойдёт.

– И что?

– Ядерная бомбардировка городов России. Ихний президент уже давно готов пойти на такие меры. А мы даже ответить не сможем, управление стратегическими силами перехвачено, а что творится в армии — ты сам по телевизору можешь посмотреть. Или, что ещё хуже, устроят нам русский бунт, бессмысленный и беспощадный, мы его сдержать не сможем, сначала никто не будет стрелять в народ. А когда народ начнёт громить всё вокруг и стрелять сам, будет уже поздно, начнётся новая гражданская война. Тщательно спланированная и хорошо подготовленная. Оно нам надо? Ты посмотри, что в Чечне происходит, думаешь — это само собой получилось? А вот и нифига — это акция создания управляемого хаоса. Специальная такая акция, показательная, специально для нас.

– Неужели всё так серьёзно?

– Серьёзнее не бывает, причём, эта дрянь только на поверхности, а если копнуть глубже, то там вообще лучше не соваться. Нам время нужно, оно лечит не только людей, но и страны. Когда все поймут, что не такая она эта свобода и демократия, как о ней рассказывают по телевизору, и тогда что-то можно будет сделать. Если ну очень хорошо постараться.

– Ладно, я понял, что у вас там полный алес, ничего нельзя сделать, но давайте вернёмся к моему вопросу, зачем вы мне про генератор рассказали?

– Так это, ты же прям как мы, ты не бросил науку, когда занялся бизнесом. Ты вкладываешь деньги не в золотые унитазы, а в оборудование и людей. У тебя почти вся фирма, ниже кандидата наук никого нет. Да, дерёшь ты за свою работу три цены, это да, но и качество такое даже немцы не предлагают. А потому почему бы тебе не подкинуть интересное направление подумать, особенно если оно не такое уж простое…

– Не простое — это как? Что вы знаете про эти генераторы?

– Ну…, ты ведь не просто так предложил нам встретиться тут, наверняка уже что-то сделал, верно?

– Может быть. И всё же я хочу узнать больше информации от вас.

– Ладно. Данными генераторами занимались многие исследователи, как на Западе, так и у нас. Но там обнаружились какие-то трудности, в управлении выходом энергии. То есть всё, что получалось, было или нестабильно или даже опасно.

– И это все трудности, больше ничего необычного не было?

– Разве что странные эффекты, как-то левитация или антигравитация. Некоторые установки улетали напрочь, до сих пор непонятно как и почему. Даже думали на этом эффекте в Штатах летающую тарелку сделать, и даже что-то сделали, но в произошедшей на испытаниях катастрофе погибла почти сотня людей, включая пару важных шишек, после чего все подобные проекты закрыли.

– И это всё?

– По нашей информации — да. Мы знаем, что работы в некоторых странах над этой темой продолжаются, но не так активно как раньше, часто вообще на чистом энтузиазме отдельных исследователей.

Я задумался. У меня с раннего детства было чутьё. Я видел, когда люди говорят правду, а когда врут или хорошо играют роль. Это, видимо, мне от мамы досталось, бедный папа, ему приходилось очень не просто в молодости. Так вот, я не ощущал в словах Сергея лжи. Николай, второй эфэсбэшник, который всё это время молчал с чашкой кофе в руках, всем своим видом поддерживал то, что говорил Сергей. Даже если они предварительно сговорились, все тонкости игры совместного спектакля им от меня утаить не удалось. Я бы почувствовал малую фальшь и понял, что меня разводят. Но тут я верил сказанному мне на сто процентов, хотя и понимал, что рассказывают мне всё это, чтобы я проникся большим доверием к ним и пошел на сотрудничество, какое им зачем-то нужно. Я всё же решил зайти издалека, бросить пробный шар, проверить их реакцию на тот эффект, который получился у меня. Если мои слова выдадут их знание, которое я увижу, то будет всё понятно. Можно сколь угодно сдерживать свои эмоции, но глаза при вспоминании обязательно дадут о себе знать.