Иероглиф - Токарева Елена О.. Страница 41

Ливеншталь засмеялся:

– Ты же любишь театр? Любите театр, умрите в театре!

– Вопрос второй: ты смотришь за китайцами?

– Я.

– А теперь буду я.

– Вряд ли. Как говорится, не ты наматывал – не тебе и разматывать.

– Поручили мне. А ты передашь дела. Каждую папочку с завязками. Вот ярлык. – С этими словами Сципион показал Ливеншталю маленькую штучку из нефритового камня – китайскую капусту.

– Совсем охренели? – спросил Ливеншталь устало. – Не трогайте программку – она работает. Я столько лет эту схему выстраивал. Объездил весь мир. Залез в каждую вонючую нору, где имеется дешевое производство. Я мог бы написать диссертацию на тему «Как делаются бренды» и получить Нобелевскую премию. Но я, слава Богу, не профессор. Я просто делаю дело. Три этажа кормят все остальные сто, которые над ними. Кормят ваш паскудный Старый город, который уже ничего не может, кроме демонстраций против власти. Кормят Дворец. И теперь здрасте – отдай все в чужие руки. Да они хоть понимают, что это невозможно? Все рухнет. Атланты держат небо на каменных руках. – И Ливеншталь посмотрел на свои руки, покрытые шрамами.

– Не твое это дело, хуй квадратный, – ответил Сципион. – Руководство распорядилось.

– Завидно тебе? – спросил Ливеншталь. – Я насчет квадратного хуя.

Сципион плюнул в сторону Славика. Его намеки в такую минуту раздражали. Наглый, черт.

– Ну, че ты мне сказки рассказываешь про «красную кнопку», – сказал Славик. – Он-де все может. Черный город в ЧТ – это не их изобретение. Это я выстроил бизнес мирового уровня. Черный город – это не искусственный член, не ихний брехливый Оксфорд. Не бредовые нанотехнологии. Черный город – это настоящая реальность. Черная мельница крутится черными пальцами таких людей, до которых тебе, мухуяру, не проползти.

Сципион вынул из кармана пассатижи и нежно взял Ливеншталя за руку.

– Сейчас мы тебе обломаем пару черных пальцев, и ты не сможешь крутить свою черную мельницу.

– Усрешься ломать. Смиритесь. Вам придется меня терпеть.

– Мы потерпим. Но денежные потоки пойдут не через тебя, – сказал Сципион.

– Да хер бы с вами, бандерлоги. Они хотят еще одного курьера – на здоровье. Но к делу не допущу.

– Тогда ты поживешь тут. Пока не вспомнишь все ключи и не передашь имена, пароли, явки всех бригадиров.

– Вот хорошо-то! Отдохну на воздухе.

– Костя, дай ему воздуха!

Костя вынул из кармана целлофановый пакет и надел на голову Ливеншталю. Вокруг шеи он быстро обмотал пакет лейкопластырем.

Ливеншталь стал задыхаться и дрыгать ногами. Сняли пакет только тогда, когда фраер посинел.

На втором допросе Ливеншталь вел себя значительно любезнее. У него были перебиты фаланги двух пальцев и сломана нога. Видно было, что он крепится из последних сил.

Посмотрев на страдания подследственного, Костя сказал отцу:

– Дай этой мрази воды. Пусть попьет.

Ливеншталь пил жадно. Выпив кружку холодной колодезной воды, он благодарно посмотрел на Костю и произнес:

– Не знаю, зачем тебе вся эта грязь, ты еще такой молодой…

– Заткнись, – коротко сказал Костя.

– Рассказывай, – приказал Сципион.

– Я управляю только черным городом. Все, что выше, – это не моего ума дело, но жрет очень много средств. Мне приказали обеспечить финансирование верхнего проекта во что бы то ни стало. До сих пор перебоев не было. Я честно выполняю обязательства, хотя не вижу в верхнем проекте никакого смысла.

– Илону в бордель ты устроил? – быстро спросил Сципион.

– Да Боже упаси! Эта встроилась в систему сама. У меня есть только одна квота наверх, и я берег ее для своей дочери. А эта шлюха пролезла и уже ставит вопрос о гастролях.

– Еще вопрос: утилизация. Город ограничен в территории. Как решается вопрос утилизации отработанных кадров?

– Как обычно, – сказал Ливеншталь и поморщился от боли. – Завоз новых рабочих происходит каждые полгода. Через полгода происходит ротация на одну четверть. Отработавших вахтовиков сажают на суда и возвращают на родину.

– Брешешь, как обычно? – спросил Сципион.

– Серко брешет. А зачем тебе правда? Ты же офицером был, в тебя вбили основы общечеловеческой морали. Тебе расскажи об истинной картине мира, ты три дня будешь пить, а потом побежишь с мальчиком Федей на телевизор и устроишь скандал на весь мир. Ни к чему это.

– Что наверху? – нетерпеливо спросил Сципион.

– Я честно не лезу туда. Знаю, что там засорилась канализация, и они не умеют ее починить. Вонь стоит.

– Ну что ж, – удовлетворенно подытожил Сципион, – чем быстрее ты вспомнишь все подробности, тем быстрее ты получишь медицинскую помощь и кусок мяса.

На третий день у Ливеншталя поднялась температура, и он стал бредить.

– Смотри, пап, у него начнется гангрена, неровен час подохнет, – предупредил Костик. – Надо его возвращать на материк.

– Но мы еще ничего не добились!

– Надо его лечить, и только после этого он введет нас в дело. Без него мы спугнем всю братву.

– Ты, как всегда, прав, – недовольно согласился Сципион.

В ту же ночь они вывезли Ливеншталя в город и положили в больницу под присмотр проверенных людей.

Часть вторая

Человек с чемоданчиком

1. Про Ноев ковчег

«Есть такая порода стариков, которые вампирят. Не успеешь с ним два слова сказать, а он уже скачал у тебя половину энергии…»

Григорий Григорьевич Випов, декан факультета, лично позвонил мне. Он сказал, что в списки абитуриентов вкралась досадная опечатка, вместо «пятерки» машинистка-девочка впечатала «двойку».

– Юлия! – заговорил он сладким голосом. – Ну, что же ты не зашла сразу ко мне, как обнаружила этот просчет? Звонят мне какие-то люди, государственными голосами угрожают отнять знамя, полученное в трудовом межфакультетском соревновании… а делов-то всего ничего – исправить опечатку. Мы в порядке извинения перед тобой проставили тебе пятерки за все остальные экзамены. Так что приходи сразу первого октября. У нас учебный год на этом факультете идет по китайскому календарю.

Старик Випов явно вампирил по телефону. Я чувствовала, как он прямо по проводам откачивает у меня энергию. Как же я ненавижу этих жирных стариков! Ненавижу их «мудрые морщины», их хитрожопость, скупердяйство и желание отжать масло даже из деревяшки. И какого черта они всюду расселись и не хотят подыхать?

– Как отец-то? – спросила эта старая скотина. – Я понял, что он скоро возвращается?

Я что-то вежливо промычала в ответ.

– Видимо, жизнь снова налаживается, – сказал Випов со вздохом.

«Налаживается у него жизнь», – злобно подумала я.

Одной заботой у меня теперь стало меньше. Решился вопрос с университетом. Я честно отзвонила родителям в Париж и, выслушав охи и ахи матери о плохом здоровье отца, сухо проинформировала, что в университет поступила, сдав экзамены на одни пятерки.

Мать спросила, пользовалась ли я «красной кнопкой».

– Да, – сказала я, – кнопка оказалась крепкая и сработала без осечек.

Впереди было немного свободного времени. И можно было бы куда-нибудь слетать на собственном самолете. Но днем мне позвонила Илона и тревожным бабьим шепотом сообщила, что в неизвестном направлении исчез Ливеншталь. Илона паниковала редко. У нее был трезвый ум. И верная рука (друг индейцев). Значит, что-то случилось. А куда лететь без Ливеншталя? Это нереально. Никто не мог так идеально развлекать, как Славик. К тому же Славик умел управлять самолетами. Куда же подевался этот тип?

Я стала названивать Сципиону, чтобы выяснить что-нибудь о Славике, но все телефоны главы Агентства тоже молчали.

Офис Агентства стоял опечатанный. Зато у входной двери моего старинного дома, прямо на мокром асфальте лагерем расположился мальчик Федя и двое его подопечных индусов: Велусами и Сативати.

Федя поймал меня за фалды пальто, когда я, окрыленная своей мелкой победой в университете, выпорхнула из подъезда.

– Послушай… Юлия, – обратился ко мне студент, – ты ведь живешь одна в просторной квартире… помоги мне на несколько дней спрятать индусов. У меня буквально на днях, ну может, не на днях, но скоро, решится вопрос с телепрограммой. Это будет такой сокрушительный удар…