Теория Хайма (СИ) - "Мари Явь". Страница 18

Наступившее молчание, которое наполнялось лишь звуком ее дыхание, никто не решался прервать. Ну кроме, естественно, его гребаного драконьего величества.

— Неплохо для последнего слова. — Улыбнулся он в итоге беспечно, отлично понимая, что ее слова может и произвели впечатление, но недостаточно сильное, чтобы сорвать оковы страха перед Древними. Перед ним. Люди всегда будут подчиняться сильнейшим, это заложено в их природе. — Неплохо для человека. И мне действительно нравиться это оружие. — Парень подогнул ногу, кладя арбалет на колено, упирая приклад в плечо, вновь наставляя оружие на девушку, которая упрямо смотрела вперед. Никаких надменно вздернутых подбородков или молений о пощаде. Она смотрела нахмуренно, явно боясь того, что сейчас произойдет. Но не сдаваясь. — Оставлю его себе после того, как твой труп привяжут к мачте моего главного корабля, и мы торжественно прибудем в столицу.

— А вот это видел?! — Пробормотала Ким, показывая неприличную комбинацию из пальцев правой руки.

Император с секунду выглядел озадаченным, а потом, хулиганисто улыбнувшись, нажал пальцем на курок.

Ким стиснула зубы, а ее глаза почему-то вопреки всему еще больше расширились. Стрела стремительно рассекала воздух, просвистела мимо уха, вонзаясь в солдата, стоящего за ней. Резкий треск и какой-то хлюпающий звук… Ким могла предположить, что бедолаге пробило горло. Под заливистый смех парня, девушка осела на пол, чувствуя как трясущиеся ноги уже не могут ее держать. Чудовище…

— Поразительная точность! — Воскликнул юноша, проводя пальцем по ложу арбалета. — Балор говорил, что он может стрелять и со ста шагов… О, смотрю ты растеряла свое красноречие. Ничего, думаю, дар почесать языком вернется к тебе после прибытия в столицу. — Парень соскочил с жертвенника, кидая арбалет одному из солдат, так же как и остальные ее вещи. — Женщин — в трюмы кораблей. До двадцати пяти — отдельно. Зайдем в Китанию, посмотрим сколько за них дают. Безымянную киньте к старухам, не кормить, давать только кружку воды в день. И лучше прикуйте ее. — Проходя мимо Ким, молодой император присел на корточки, беря ее за подбородок. — Мы и не таких укрощали. Как я и сказал, смерть для тебя будет слишком легким концом. А я добиваюсь совсем не этого.

Он легонько потрепал девушку по щеке, продолжая удовлетворенно улыбаться. После чего, с грацией гордого хищника прошел к выходу из святилища.

Ким же, не в состоянии подняться самостоятельно на ноги, продолжала смотреть в пол, пока грубые руки не вздернули ее, протащив мимо трупа солдата, из глаза которого торчала стрела. Вскинув глаза, исполненные откровенным ужасом, который ослабил ее так не вовремя, Ким уставилась в спину молодому императору, который теперь светился… гордостью? Он смотрел куда-то в сторону, в темный дальний угол церквушки. Он ведь кидал взгляд туда несколько раз за все время их беседы, и теперь Ким поняла почему. А еще она поняла причину этого странного жжения, которое теперь охватило все тело.

Пронизывающий, испепеляющий взгляд яростно-желтых глаз мельком прошелся по ней, задерживаясь на лице лишь на долю секунды. Неизвестный прервал зрительный контакт первым, отклоняясь от стены и уходя за молодым императором. Скрываемый непроглядной темнотой, которая, казалось, становиться еще более беспросветной и густой рядом с ним, он вышел, не давая себя разглядеть. Ким показалось, что юный император, который был ниже него на голову, и вообще казался рядом с ним еще больше субтильным, подождал этого мужчину. Надменный и бесчувственный, он хотел видеть его рядом. Даже больше, этот молодой дракон как будто испытывал к нему то чувство уважения, которое легко спутать с трепетом. И это заставляло задуматься над тем, каким монстром на самом деле был тот мужчина в черном.

Глава 10

Тошнотворно-соленый запах океана и прочих «радостей» подобных морских путешествий, наполнял темный трюм, забитый двадцатью женщинами в возрасте от двадцати пяти и до пятидесяти. Разбросанные по клеткам, несчастные пытались урвать глоток свежего воздуха, потому жались к узким щелям в досках. Некоторые из них безвольно привалились к решеткам, не издавая ни звука. Кто-то мертвым телом лежал на полу, явно желая просто забыться на пару часов, если повезет. Иногда шум океана наполнял жалобный тихий вой, вой женщин, еще не смирившихся со своей утратой.

С заведенными за спину руками, прикованная к столбу мачты, Ким сидела тут же, взирая на эти метания, думая над тем, как она жестоко солгала, когда сказала, что ей все равно.

Она осознавала степень собственной ответственности за гибель всех тех людей. Она прекрасно понимала, что если бы не ее «благородный» опрометчивый поступок, их родные были бы живы… навряд ли она сделала лучше, пусть даже открыла глаза некоторым из них.

— Аиша! Аиша! — Прокричала в бреду Веста.

Ким кинула взгляд на одну из ближайших клеток, находя глазами несчастную мать, голова которой покоилась на коленях женщины, утиравшей пот со лба и висков бредевшей кусочком ткани.

Закинув голову, Ким прислушалась. Никаких признаков того, что они должны скоро причалить. Казалось, прошла уже вечность. Тут дни не отличались разнообразием. Для Ким день начинался с одной единственной кружки воды. А когда вода была выпита день заканчивался. Еще хрен-знает-сколько часов ожидания… и по новой.

Синяки и необработанные ожоги причиняли уже не такое очевидное неудобство. Может потому что на фоне того, что с ней происходит в общем и целом синяк и ожог — сущий пустяк.

— Доченька моя… дочка… Аиша…

Ким резко выдохнула, сглатывая. Удивительно, как язык еще не присох к горлу.

Раздавшиеся шаги, отбивающие ритм на лестнице, могли означать лишь одно. Ей в очередной раз принесли заветную кружку. Наконец-то…

Тело само по себе потянулось вперед. Это было похоже на выработанный рефлекс: звук шагов — пить.

Два «бравых» солдата прошли к ней и, не говоря ни слова, приставили кружку к пересохшим губам девушки, которая начала жадно пить. Когда же осталась половина этой пропахшей металлом и тиной воды, Ким отвернулась, кивая в сторону бредившей Весты.

— Остальное… ей… прошу…

— Напилась, значит. — Уточнил один из воинов, в то время как другой поддержал его едким смешком.

— Ей… нужнее…

— Значит, напилась. — С этими словами, человек, держащий в руках оставшуюся воду вылил ее девушке под ноги, кидая туда же деревянную кружку.

Сил на злость просто не осталось, потому Ким молча проводила надзирателей взглядом, после чего уставилась в лужу питьевой воды под ногами, которая быстро уходила в щели между досками. Если бы ее руки были свободны, она бы точно кинулась собирать ее губами. А так она могла только пожирать ее взглядом…

— Ким Рендал… тебе не стоило. — Пробормотала еле слышно Веста.

Дернувшись, Ким направила воспаленный взгляд на бледную женщину, лежащую на чужих коленях. Темные с зеленоватым отливом круги под глазами, посиневшие губы. Да уж, условия содержания здесь были ужасными.

— Я… в последнее время делаю лишь то, что не стоило. — Прошептала Ким, зная, что на слова сейчас лучше не тратиться.

— Ты видела Аишу?

— Ее здесь нет. И я не думаю… что ее повезут вместе с рабами. — Последнее слово далось особенно нелегко. Ким никогда бы не думала, что будет себя причислять к рабам. — Думаю… ее условия будут получше наших.

Веста закрыла глаза, словно в благодарном согласии. Типичная мать: самая погибает, но заботиться о ребенке.

— Не вздумай умирать, Веста. — Проговорила с силой Ким. — Я дала обещание твоему мужу. И я его собираюсь сдержать.

— Обещание? Ха. Мы заперты на корабле среди океана. Нас везут, как рабов, в столицу, чтобы продать или же оставить во дворце, что еще хуже… Нас могут просто убить ради развлечения. С нами могут теперь сделать все, что угодно, Ким Рендал… о каких обещаниях ты говоришь.

— Мы едем в столицу, Веста. Это было запланировано. — Пробормотала девушка, облизывая губы. — Нас бесплатно переправляют через океан, а оттуда намного ближе… к Анатеросу… как я поняла. И вообще, из столицы будет проще попасть… да куда угодно.