Теория Хайма (СИ) - "Мари Явь". Страница 59

— Там описаны ваши приметы. А еще то, что вы — пришлая. — Его рука потянулась к женскому лицу. — Вы настоящее сокровище…

Ким дернулась в сторону.

— Только без рукоприкладства.

— Ох, я понимаю. Вам, наверное, пришлось нелегко в плену. Но я вас не обижу…

— Вы меня явно с кем-то путаете.

— Этого не может быть. Под слова пророчества подходите только вы. Тем более это место, в котором я вас и нашел, мне указала Рери, наша великая жрица. — Ким уже хотела возразить, когда король продолжил: — Не переживайте насчет своей безопасности, я, хоть и оскорблен поступком брата императора Илидии, все же намерен принести в дар Бурерожденному часть своих территорий и выкуп за вас. Золото будет считаться в унциях.

— Оно того не стоит…

— Стоит. Именно вы — та самая плодородная почва, на которой произрастет дальнейший род великих королей Вейта.

Ким сдержала рвотный позыв. Ах, вот оно что. Мало того, что ее не спросили, так ее еще рассматривают как породистую кобылку. Как плодородную, мать ее, почву. Да даже те «звери» видели в ней человека, достойного уважения, а этот хмырь — лишь инкубатор для своих птенчиков.

— Человеческая гордость. — Хмыкнула Ким.

— Что, моя дорогая?

— Я вспомнила, как один мой знакомый сказал мне однажды, что понимает, что такое человеческая гордость. Что это не слепой гнев, не безрассудное подчинение ярости, которая заставляет швырять подачки от врага ему же в лицо. Что это умное терпение и выдержка, с помощь которой в итоге человек добивается своего, пусть даже принимая пищу из рук врага. Какая разница, если в итоге победителем выходит пленник-человек? — Девушка вздохнула, переводя дух, поднимая взгляд. — Сейчас не тот случай, потому. Не пойти бы тебе, дедуля, на *********.

— Что? — Тихо спросил Берталан, отшатываясь.

— Плодородная почва? Ты за кого меня принимаешь? Какие сыновья? Я тебе не суррогатная мамаша, которой будут платить «почетом и любовью» за то, что она будет вынашивать твоих отпрысков. Боюсь расстроить, но никаких отпрысков не будет. Потому что если мужчина импотент, тут уже никакая женщина не поможет. Даже мисс вселенная.

— Импотент? — Побагровел мужчина. Красный цвет должен был ее остановить.

— Я не собираюсь раздвигать перед тобой ноги. Возможно, ты считаешь себя героем, дедуль, но дело в том, что мне было просто замечательно среди этих «чудовищ». Они будут повоспитаннее тебя. Они хотя бы спрашивают — хочу я или нет. И это если учесть, что они всю жизнь провели на диком севере, где о приличиях мало что известно. А вы?! Выкрадываете из ванной, притаскиваете сюда, предлагаете какие-то сомнительные сделки. Мне не нужно ваше гребаное королевство и вы не нужны. Я не собираюсь здесь оставаться. С вами — тем более. Кстати, я опаздываю на собственную казнь. Эдан будет недоволен.

Мужчина задыхался от гнева, так что на его лице не осталось ничего от прежнего радушия и радости. Он уже не восхвалял богов за столь счастливое стечение обстоятельств, а, кажется, сдерживал себя от желания прибить своенравную заносчивую девку на месте.

— Да кто ты такая? — Прошипел король, медленно поднимаясь в своем истинном обличии безнравственного, жестокого, полусумасшедшего тирана. — Рабыня! Никто! Честь, оказанную тебе еще ни получал никто! Я предлагаю расположение, неприкосновенность… за-защиту! Деньги этому заносчивому… чу-чудовищу! А т-ты… — Начал заикаться, захлебываясь яростью король. — Ты еще смеешь говорить м-м-мне… что не согласна? Да кто тебя будет с-спрашивать! Ты же никто! Если не хочешь по-хорошему будет по-плохому, девка. Но все будет так, как я сказал!

— Давай, мать твою, попробуй возьми. — Рявкнула Ким, спрыгивая с кровати, завязывая простынь на груди. — Я тебе всю твою рожу расцарапаю. А потом, когда меня найдут, я попрошу парней порезать тебя на серпентин. Их не придется долго уговаривать…

— Найдут! Забываешь, что ничего не з-значишь здесь, холопка.

— А ты заговариваешься, дедуль. Ты тут недавно пел, что я очень важна.

— Только твоя способность к репродукции, сучка. — Выплюнул король, громко позвав стражу. — Держите мерзавку, к стене ее. И позовите жреца. Я предполагал, что женщина может оказаться порченой, потому стоит провести ритуал немедленно. — Смотря как девушка яростно отбивается, он только усмехнулся. — Я тебя научу покорности. Не будем терять времени, я и так долго ждал.

— Да у тебя ничего не выйдет, старик. — Истерично усмехнулась женщина. — В твоем возрасте этим уже вредно заниматься. А вдруг инфаркт…

— Ваше величество. — Пролепетал щуплый старичок, согнувшись в три погибели и мелкими шажками проходя в глубь каюты. Он старался не особо обращать внимания на вопли женщины, прижатой двумя бугаями к стене, словно в этом было мало удивительного.

— Ритуал. И давай коротко. — Проревел, задыхающийся от ярости, мужчина, снимая ремень со штанов. — Живее, чего замер?

— Мне… обручить вас? — Уточнил осторожно жрец, сглатывая.

— А что не видно, что здесь не похороны, идиот?! Вот моя любимая невеста. Разве не заметно, как она рвется скорее приступить к выполнению своего супружеского долга?

— Продажные трусливые скоты. — Прорычала Ким, пытаясь дотянуться ногой до насильника. — Я сейчас сделаю так, что тебе… будет больно даже думать о своем дружке. Ну давай, подойди…

— Держите ее, бестолочи. — Скомандовал правитель Вейта, обращаясь к солдатам, которые едва справлялись с ее руками. — А ты чего замер? Читай!

— Ах, да, ваше высочество. — Подскочил жрец, начиная остервенело листать томик с заклинаниями и молитвами для ритуалов. — Под покровом поднебесной и подземной силы, единой окруженной…

— Клянусь, если ты тронешь меня, я тебя сама убью!

— Не захотела по хорошему, получай так как тебе причитается. Будешь в башне сидеть всю оставшуюся жизнь, как и положено илотке [13].

— … перед небом, землей и людьми, по закону и во славу королевства Вейтского…

— Давай, иди сюда, если не боишься, выродок! Попробуй подойди!

— Вот что значит жить с дикарями. Да держите ее крепче, дурачье!

— Ох, вы позволите… — Старичок коснулся лба вырывающейся девушки своей книжкой, потом прикоснулся ей к голове короля, который демонстративно закатывал рукава своего камзола. — Отныне и до конца лет, нарекается Берталан король Вейтский и… эм… миледи?

— Пошел к дьяволу! — Прорычала она, прежде чем воздух резко покинет ее легкие со следующим ударом о стену.

— Ким Рендал. Ким Рендал, тварь эта беспомощная. Жалкая девка, решила характер свой показать? Я тебе покажу как пререкаться… Ноги ее держите. — Король резко прошел вперед, слушая женский скулеж, срывая простынь, которая едва закрывала женское тело. — Зря, дура, своеволишь. Ведь я готов был назвать тебя своей королевой.

— Свинью своей королевой зови, ублюдок! — Прорычала сдавленно девушка, захлебываясь слезами. — Это не твое! И никогда твоим не будет!

— Перед небом, землей и людьми нарекаю Берталана Пятого, короля Вейтского, и женщину сию, Ким Рендал, супругами и спутниками на их жизненном пути. Да будет путь сей светлым и плодородным, во славу королевства. Enerenay [14].

— Дикарка чокнутая. Я тебя уважению научу. В рот ей вставьте, еще не хватало, чтобы ее вопли слушали на палубе. — Высочество кинул солдатам ремень, расстегивая штаны и доставая свое хозяйство. — Знай свое место, сучка. Можно обойтись и без почета и золота. Родишь, а потом тебя вышвырнут, как бесполезный мусор, которым ты и являешься…

— Я могу идти? — Учтиво тихонько спросил жрец, пока король пыхтел, пытаясь пристроится поудобнее к дергающейся девушке.

— Да проваливай уже… а может тебя и стоит повесить. Там причину найдем. К тому же, чего искать. Вроде как одному императору ты уже не угодила…

Девушка промычала, сжимая зубами кожаную ленту, вставленную в рот. Силы покидали ее, но она судорожно пыталась держать ноги сведенными, сжимаясь всем телом. Как будто эти секунды что-то дадут…