Протокол "Наследник" (СИ) - Лисина Александра. Страница 73

Я тихонько фыркнул и, даже не взглянув на протянутую руку, выбрался из капсулы самостоятельно.

Нормально. Ноги держат, коленки не трясутся, а вот поесть я бы сейчас не отказался.

— Нет-нет-нет, — зачастил лэн Нортэн, когда я выразительно огляделся и остановил свой взгляд на горстке аккуратно сложенной на табуретке одежды. Это ведь моя? — Давай сначала в душ, а потом все остальное.

И правда. Пахло от меня далеко не розами, кожа зудела, волосы превратились в грязные сосульки, а медицинский модуль ограничился лишь тем, что опрыскал меня холодной водой напоследок. Для полноценной гигиены этого было явно недостаточно. Ну да и фиг с ним. Где тут у них уборная?

Как оказалось, в лазарете было предусмотрено сервисное обслуживание, поэтому я спокойно вымылся, привел себя в порядок, заодно вдосталь напился. Ну а когда надел чистую форму и вышел, в соседнем кабинете меня уже ждал обильный завтрак, так что и голод я утолил, сдержанно поблагодарив доктора за заботу.

После этого он загнал меня в уже знакомое «стоматологическое» кресло и почти половину рэйна что-то там колдовал над приборами. Ну а когда закончил, то со вздохом убрал диагностическое заклинание и ободряюще мне подмигнул.

— Полный порядок. Были опасения, что после такой экстремальной нагрузки у тебя возникнут проблемы, но ты справился. Аура ровная, дар стабилен и не только не потерял, но даже немного набрал по параметрам — отсутствие блокировки явно пошло ему на пользу. Ты улучшил свой потенциал на целых двенадцать процентов! Так что неприятных последствий эта ситуация иметь не будет.

Да ну?

Я пристально посмотрел на воодушевленного эскулапа.

— Уже завтра ты сможешь приступить к занятиям, — как ни в чем не бывало продолжил он, прямо-таки бурля нездоровым энтузиазмом. — Пока только к теоретическим, конечно, но всего день-другой, и, я уверен, ты быстро пойдешь в рост. Знаешь, может, оно даже и к лучшему, что так получилось. Как показывает практика, иногда стресс идет нам на пользу…

Он наконец заметил мой тяжелый взгляд и осекся.

Я же просто сидел и молча смотрел на этого человека, который всего одним росчерком пера под фальшивым заключением обрек меня на этот, как он выразился, «стресс». И вот сейчас он делал вид, что все в порядке, прятал свою нервозность за многословными речами, пытался убедить себя, что ничего страшного не произошло, и делал все, чтобы показать, как же он рад моему возвращению.

— Адрэа, с тобой все в порядке? — тревожно замер доктор, когда понял, что что-то не так.

— Мой браслет у вас? — спокойно осведомился я, глядя ему прямо в глаза. Был почти уверен, что он сейчас занервничает еще больше, пойдет в отказ или начнет делать вид, что не понимает, о чем я. Однако лэн Нортэн лишь вздрогнул. Опустил глаза. А потом очень-очень тихо признался:

— Нет. Новый директор забрал в качестве улики.

— Интересно, что после этого вы все еще работаете на прежнем месте. Неужели вам не предъявили обвинение в подлоге и фальсификации данных?

— Адрэа… — дернулся, как от пощечины, он, а потом вдруг поднял на меня полный муки взгляд. Понял, похоже, что мне известно, чья подпись стояла под документами. После чего виновато опустил голову и пробормотал: — Я… я должен перед тобой извиниться.

— Зачем? — ровно спросил я, и у него на лице появилась болезненная гримаса. — Прежний директор изволил поделиться со мной подробностями, прежде чем отправить в карцер, поэтому я знаю, кто ему помог сфабриковать обвинение. Так что мне ваши извинения не нужны. Вы совершенно точно знали, что делали, когда ставили подпись под фальшивыми документами.

— Нет! — воскликнул он, явственно отшатнувшись. — Адрэа, все было не так! Клянусь, я не знал, что так будет! У меня…

— Что произошло после того, как вы сделали поддельное заключение? — сухо спросил я, не дав ему времени на оправдания.

Лэн Нортэн совсем сник.

— Лэн Моринэ не сообщал подробностей. Просто объявил, что ты исключен из школы. На следующий день папка с твоим именем исчезла из раздела «Младший класс». А еще через сутки до меня дошел слух, что тебя увезли в город, поэтому я был уверен, что больше ты здесь не появишься.

— То есть вы не знали о том, что я нахожусь в карцере?

— Нет, — тихо ответил он, не поднимая глаз. — Когда детей исключают, лэн Моринэ или его помощник обычно сами их отвозят в Нарк, а школа оплачивает проезд до места проживания или же передает родителям, если ребенок по каким-то причинам не способен самостоятельно добраться до дома.

— Хм, — на мгновение задумался я. — Если вы не знали, что я там, что же вас заставило спуститься в подвал?

Лэн Нортэн нервно дернул щекой.

— Поначалу ничего. Дня три после твоего мнимого отъезда было тихо, а на четвертый в школу внезапно нагрянула большая проверка из министерства.

Ого. Так быстро? Похоже, я зря сомневался в расторопности местных чиновников. Значит, они не даром едят свой хлеб, так что беру свои слова обратно. И даже готов выразить благодарность тэрнэ за хорошую организацию работы данного ведомства.

— Сам я этого не видел, — тем временем продолжил доктор. — У меня как раз твой коллега, Идни Сирс, находился на обследовании, поэтому прибытие людей из министерства я пропустил. Но буквально через рэйн узнал, что вместе с проверяющими прибыли люди из военного министерства. Всю территорию школы оцепили. Занятия без объяснения причин прервали. Учеников отправили в личные комнаты. А всех сотрудников школы, включая учителей, охрану, завхоза и даже уборщиков, собрали в главном зале и объявили, что лэн Моринэ, начальник охраны и казначей задержаны, а вся остальная школа будет подвергнута тотальной проверке.

— Вам не сообщили причину ареста? — поинтересовался я, мысленно похвалив проверяющих во второй раз.

— Поначалу — нет, поэтому какое-то время я еще сомневался. Однако в тот же день все мои документы изъяли, в лазарете провели обыск, все оборудование опечатали, меня самого отстранили от работы до выяснения обстоятельств, и даже идентификатор забрали, выдав вместо него временное устройство связи.

Я мысленно присвистнул.

Похоже, серьезные ребята сюда прибыли.

— Это со всеми так?

— Да, — подтвердил лэн Нортэн. — Документы подняли за все годы моей работы в школе. Протоколы обследования детей, графики проверки оборудования, сроки проведения обязательных осмотров, записи в медицинских картах… абсолютно все. А потом еще и допросы пошли, причем в присутствии следователей из военного министерства. На специальном оборудовании и строго под запись. Однако о тебе никто не спрашивал, — добавил он, видя, что я хочу задать еще один вопрос. — Поэтому я решил, что исключенные дети их не интересуют, и успокоился, решив, что твой браслет забрали лишь постольку-поскольку, а не потому, что вскрылась информация о подлоге. И раз уж меня ни разу не спросили ни про тебя, ни про твое исключение, значит, дело было не в этом, и мне, скорее всего, ничего не грозит.

Я ненадолго задумался.

Само собой, в своих грешках проверяющим он признаваться не стал. Да и зачем, раз они не спросили?

— Что было дальше?

Лэн Нортэн вздохнул.

— Очень скоро стало понятно, что проверяющих интересует преимущественно то, что связано с деятельностью бывшего директора школы. В моем случае — закупки оборудования и препаратов, своевременное техническое обслуживание аппаратов, какие стояли суммы в документах, вовремя ли оплачивались накладные, не было ли в них расхождений… но я подавал все заявки вовремя. Осмотры проводил точно по срокам. Записи в медицинской документации вел исправно. А о том, каким образом лэн Моринэ делал закупки, на какие средства рассчитывался с поставщиками и какие суммы указывал в отчетах, был не в курсе, поэтому претензий ко мне не возникло, и я уже на третий день вернулся к работе.

— Учеников тоже допрашивали? — поинтересовался я.

— Да. Почти полторы недели всю школу трясло как в лихорадке. До меня дошла информация, что в школьных ведомостях нашли много несовпадений, директора обвинили в растрате государственных денег, а также в мошенничестве в особо крупных размерах и ненадлежащем исполнении обязанностей.