Османская империя. Шесть веков истории - Буке Оливье. Страница 17

Предположим, что возможны два прочтения истории XIV века. С одной стороны, необходимо подчеркнуть слабость побежденных государств: Византийская империя, вынужденная обращаться за помощью то к латинянам, то к турецким эмиратам, была лишь тенью себя прежней. Отсюда проистекает успех победителей. «Не осталось сил, способных остановить османов: они заполнили политический вакуум», – пишет М. Киль [102]. С другой стороны, мы можем обратить внимание на особенности пространства, которое, как и Запад, обретало равновесие в сохранении небольших политических образований, ведении дипломатических игр и создании матримониальных союзов; при этом, не имея соперника, Византийская империя продолжала пользоваться этими механизмами [103]. В таком контексте каждый кусочек земли, отвоеванный османами, укреплял их стартовые возможности, и им удавалось справляться с бедствиями, постигшими соседние эмираты, лучше других (впрочем, уверенно утверждать, что они меньше пострадали от чумы 1347 года, представляется невозможным) [104].

Вслед за другими исследователями подчеркнем прагматизм Османа и его преемников. Исходя из своих непосредственных интересов, беи захватывали территории вражеских эмиратов, бывших, как и они сами, зависимыми от неприятеля, и пытались использовать свое преимущество: бейлик Караси имел выход к Эгейскому морю, располагал флотом и знатоками морского дела, которых был лишен второй османский бей, Орхан [105]. Беи предлагали услуги эмиратам, которые казались слишком могущественными или находились слишком далеко от их форпостов, чтобы представлять для них угрозу. Они использовали любую возможность, предоставленную византийским императором, чтобы вмешаться в дела Европы и получить знания о местности у союзников, в которых видели будущих противников. Чтобы сократить число врагов, они заключали династические браки с византийскими или сербскими царевнами, а также с дочерями туркоманских эмиров: из династии Гермиянидов – чтобы получить контроль над богатыми глиноземом землями; из династии Караманидов – чтобы нейтрализовать власть, которую им не удавалось ослабить; из династии Зулькадаров – чтобы усилить территории, граничащие с Караманом; из династии Кара-Коюнлу – чтобы иметь союзника на случай конфликта; из династии Исфендияридов (Джандаридов) – чтобы защитить свои земли с севера, а также дороги при продвижении на юг и восток. Частая смена союзников – следствие переоценки баланса сил. Неоднократные военные вторжения и территориальные аннексии являлись следствием умения использовать уязвимость противника. Одни осады приводили к победе, другие заканчивались неудачно. Какие-то земли удавалось захватить в первом же сражении, иные – лишь после нескольких кампаний; в Анатолии эмираты Гермиян и Караман сопротивлялись в течение многих десятилетий, прежде чем были окончательно поглощены; между первыми вторжениями в 1385 году и осадой Шкодера в 1479 году потребовалось почти столетие, чтобы Албания оказалась под властью Османской империи.

Сон Османа: легенда о происхождении

Об Османе, его родителях и сыновьях известно немного. Его история жизни обросла легендами, мифами и более поздними историческими выдумками [106]. Основные хроники XV века противоречат друг другу и содержат непроверенную информацию, реальные события можно обнаружить при помощи нумизматических и эпиграфических совпадений. По крайней мере, все источники сходятся в одном: вытесненные из Центральной Азии в результате экспансии монголов на запад, предки османов поселились в Анатолии в начале XIII века. Монета с именем первого правителя, отчеканенная между 1324 и 1326 годами в честь взятия Бурсы, свидетельствует о том, что у Османа был отец по имени Эртугрул. По поводу личности отца Эртугрула в хрониках нет единого мнения. Известно, что он поселился со своим семейством близ Сёгюта. Недалеко от римского тракта на Анкиру (Анкара), по дороге в Эскишехир, на западном конце Анатолийского высокогорья, к югу от плодородных земель – место зимовки османов, ставшее колыбелью их династии. Здесь находится существующий и по сей день мавзолей Эртугрула. Это точка отсчета, которую османские историографы охотно используют, чтобы пролить свет на тайну происхождения нового бейлика.

В последующие века потомки Османа создали свою родословную: династия была наделена божественной преемственностью и вписана в космогонический сюжет. Согласно одному преданию, османы берут начало от клана Кайи, якобы произошедшего от Огуз-хана, мифического предка тюрков, завоевавшего планету и давшего начало двадцати четырем племенам. По другой версии, османы происходят от Иафета, сына Ноя. Легенды, рассказывающие о происхождении династии от Пророка («Дюстурнаме» Энвери 1465 года), напротив, не вошли в официальную версию. По всей видимости, в первой половине XVI века династия Османа нуждалась в легитимации – особенно на территориях арабских провинций. Начиная с правления Сулеймана династия позиционировала себя гораздо увереннее, будто необходимость придумывать происхождение отпала. В противовес этим версиям на фоне османского благоденствия XV века постфактум возникло следующее пророчество. В доме загадочного шейха Эдебали Осману приснился сон. Во сне он увидел, как луна выходит из груди шейха и входит в его грудь. Затем из его пупка выросло дерево. Оно было столь высоко, что затенило весь мир. Эдебали истолковал этот сон так: потомкам Османа суждено господствовать во всем мире [107].

В начале XIV века дело обстояло иначе. Очевидно, первые беи рассматривали свою территорию как отправную точку для захвата соседних государств. Вероятно, византийцы обратились к Осману за помощью, чтобы разрешить пару конфликтов с соседними эмиратами. Предполагается, что бей получил возможность совершать набеги на берега Пропонтиды. Так или иначе, заручившись подмогой наемников, жаждущих добычи, и идейной поддержкой правоведов и ученых, уверенный в своих силах Осман и его армия продвинулись на запад от реки Сакарьи [108]. 27 июля 1302 года близ Никомедии османы одержали важную победу над византийцами, во главе которых стоял этериарх Музалон; речь идет о Бафейской битве, дата которой совпадает с первым упоминанием в источниках имени Османа (Георгий Пахимер, единственный историк, описавший исторические события в Византии в первом десятилетии XIV века, называет его Атманом) [109]. Вражеская оборонительная система оказалась частично дезорганизована. В последующие годы войска бея продвигались на север: прочесывая сельскую местность, они опустошали посевы, вынуждали население укрываться в городах, морили жителей голодом до тех пор, пока те не сдавались в плен, свозили сокровища во вновь захваченные крепости, обходя стороной те, которые сопротивлялись их нападениям. По словам Пахимера, своим успехом новоприбывшие были обязаны богатым ресурсам Вифинии, а также внезапным нападениям легкой кавалерии на беззащитные деревни [110]. И все же их тактика осады оставалась поспешной, они захватили Биледжик, Инегёль и Ярхисар, но потерпели неудачу с такими крепостями, как Измит (Никомедия), Бурса и Изник (Никея).

Бей, Хюдавендигар, «султан византийских земель»

В 1317 году Орхан, сын Османа, принял командование армией. Он захватил опорные пункты недалеко от Бурсы. После смерти отца в 1324 году Орхан стал его преемником. Порядок престолонаследия не оспаривался: по-видимому, его брат Алаэддин выбрал удел дервиша. Возможно, это легенда [111], однако само ее существование свидетельствует о скрытом недовольстве и, возможно, даже о споре между братьями. Полная передача бейлика Орхану противоречит традициям династии Чингисхана и Сельджукидов, обычно выделявших братьям наследника отдельные владения. Предположить, что Осман подготовился к наследованию, возможно, но рассматривать это как прообраз политики наследования не следует, она будет сформирована лишь к XV веку. Вероятно, речь шла прежде всего о попытке избежать распада завоеванных территорий [112]. Своим процветанием османы обязаны трем фактам: бейлик превратился в государство; государство не исчезло; началась территориальная экспансия.