Затерянные в смерти (сборник) - Гэфни Патриция. Страница 36
Мальчики аккуратно исследовали веревку вокруг запястий, затем стали делать осторожные движения – перемещать руки то вперед, то назад. Но раздражение от того, что что-то не получается, смех сидящих в зале и обратный счет, который вел Сэм: «Еще тридцать. Двадцать пять. Двадцать четыре!» – вскоре привели к тому, что мальчишки свалились беспорядочной кучей на землю, возясь и пища, как котята. Аллен даже потерял один ботинок. Все решили, что они дерутся. Кроме меня. Я знала, что они решают общую проблему.
– Время!
Мальчики, утомленные, лежали на траве, тяжело дыша и по-прежнему хихикая, а Сэм развязывал узлы вокруг их запястий.
– Плохо, хотя вы и старались. Но теперь я, Великий Самбини, продемонстрирую вашим заинтересованным взглядам тайну Волшебных наручников. Для этой цели мне нужен… ммм… партнер. Волшебный партнер… ну, да это понятно само собой. Так кто же? – Поднялся лес рук, Сэм закрыл глаза, а затем, к моему удивлению, указал на Монику. – Моника Великолепная!
– Я?
Какая невероятная скромность! Дети даже не выглядели разочарованными тем, что не выбрали никого из них. Они любили миссис Карр. И чувствовали, что для этого последнего трюка требуется ассистент, который знает то, что неизвестно им.
Так все и получилось. Сэм никогда не говорил об этом прямо, но как-то раз, пару лет назад, намекнул, что ему бы очень понравилось, если бы я выступила в роли его ассистентки. Конечно, я сказала нет. Даже не задумываясь. Это казалось мне абсурдным. Смешным и невозможным. Все равно как если бы я попросила Сэма заключить за меня сделку с недвижимостью. Но иногда, забавы ради, он все-таки привлекал меня к участию в трюках, для которых требовались два человека. Трюков, которые он не мог выполнять на сцене, потому что не было ассистентки, но которые ему нравились и которые он хотел попробовать. Вроде Волшебных наручников.
Так что я знала, как это делается. Даешь людям из публики завязать узлы – в любом количестве и самые сложные, какие только придут им в голову, но только не слишком плотно. Для этого надо все время повторять: «Не перетягивайте мне вены!» (если ты ассистент), потому что очень важно, чтобы одна веревка немного болталась. Совсем немного. Чтобы маг мог продеть в нее свою веревку, а потом перекинуть через твою руку. Та-та-та, вы свободны!
Все остальное – актерство. Сплошное актерство: вы оба должны пыхтеть, ворчать, бороться, а «волшебную» часть трюка надо исполнить, уже свалившись на землю, и желательно под собой. В общем, это что-то типа твистера, но предполагает куда более близкий контакт.
Один или два раза Сэм уговорил меня попробовать вместе с ним этот трюк. Нам обоим очень понравилось. Очень.
Совершенно недопустимо, чтобы Сэм проделывал этот трюк в паре с Моникой!
Может быть, если бы на ней было больше одежды… Но на Монике был легкий сарафанчик на бретельках и плетеные босоножки. Может быть, если бы она не выглядела так хорошо, не пахла так приятно… Если бы она была хоть немного не такой совершенной! Или если бы она гостила в этой стране и через день у нее истекала виза… Тогда я бы, возможно, сдержалась.
Рвущиеся в бой добровольцы связали Монике запястья, прежде чем я успела что-то сделать. Я все еще пыталась быть хорошей. Но мои лучшие намерения разбивались о стоящую перед глазами картину: Сэм и Моника, сплетенные в неприличном объятии. И тут мне вдруг пришло в голову – о боже! – что они уже репетировали вместе этот трюк. Остатки здравого смысла покинули меня.
– Рррр!
Но выдержка, слава богу, изменила мне не до конца: я умудрилась никого не покусать. Однако я была во власти самого яростного гнева, какой мне доводилось когда-либо испытывать. И Моника была не единственной, на кого он был направлен. Сэм тоже взбесил меня. Очень хотелось покусать обоих, и я не сделала этого только потому, что рядом было много детей. Одно неловкое движение пасти – даже думать о последствиях было невыносимо. Я встала между Сэмом и Моникой и принялась угрожающе рычать и мотать головой. Монику мне удалось свалить на землю, толкнув ее в спину всей своей тяжестью.
Сэм не мог поверить своим глазам.
– Сонома! – кричал он, протягивая руку и пытаясь схватить меня за ошейник. – Что за черт! Нет, Сонома, нет!
Он по-прежнему держал в одной руке веревку. Я подпустила его поближе, схватила конец веревки зубами, вырвала у Сэма из рук и бросилась наутек.
А что же дальше? Еще один огороженный забором двор – проклятье моей жизни. Побегав по периметру от двоих взрослых и восьми детей, в тот момент, когда они практически загнали меня в угол, я кинулась в домик для игр. В голове все время вертелось, что надо спрятать веревку. Но где же? Может, в коробке, где Бенни хранит свои секреты?
Слишком поздно, у меня не было времени. Спастись от преследователей не удалось. Я была в ловушке. Но трюк, по крайней мере, был сорван. После всей этой кутерьмы Великий Самбини вряд ли сможет продолжать. Магия рассеялась. Я добилась своего.
– Великолепный праздник, Сэм!
– Отличный! Само собой, он бы не удался так хорошо, если бы не ты.
– Ну что ты, наверняка бы удался. Шоу было великолепным.
– Пока все не пошло наперекосяк… – Сэм и Моника посмотрели на меня через дверь кухни, и лица обоих исказила гримаса отвращения. Бенни и близнецы играли наверху в подаренную машину, которая создавала эффект радуги. Сэм и Моника заканчивали уборку. А я сидела тише воды и ниже травы в самом безопасном месте – под диваном в гостиной.
– Как ты думаешь, что так разозлило Соному? – Сэм взял из рук Моники помытые бокалы и стал расставлять их на верхней полке – там, куда Моника достать не смогла бы.
– Понятия не имею.
Расслышал ли Сэм в голосе Моники те же странные нотки, которые послышались мне? Или все дело было в том взгляде, которым она меня одарила? Да нет, смешно даже думать об этом. Ведь Моника ничего не знает. Не может знать. Кроме того, что я ее не люблю. Это было на сегодняшний день слишком хорошо понятно.
– Я понятия не имела, что ты делаешь это так великолепно, – сказала Моника Сэму. – Жаль, что не знала об этом раньше. О том, что ты занимаешься фокусами профессионально.
– Занимался…
– Но я этого не понимала. Ты никогда не говорил, а со слов Лори…
– Что?
– Ничего… Я просто… предположила, что это что-то вроде твоего хобби. Но ты делаешь это великолепно, Сэм.
Заткнется она наконец? Моника вовсе не льстила Сэму, она думала то, что говорила. А Сэм так и сиял от удовольствия. Какая несправедливость! Это я, я хотела сказать ему все это! Я должна была заставить его смущенно улыбаться, краснеть, выглядеть польщенным.
Ну почему я никогда не говорила Сэму, как хорошо он делает свое дело?
Сэм и Моника закончили убирать кухню и прошли мимо меня – я видела их ноги – в прихожую.
– Истин и Джатан, пора домой, – это была семейная шутка Карров.
Сэм снова принялся благодарить Монику. Но она прервала его и задала вопрос:
– Как ты тут справляешься, Сэм? Со всеми этими приготовлениями у нас не было времени толком поговорить. Вот уже несколько дней.
Подумаешь, несколько дней!
– С нами все в порядке, – ответил Сэм. – Мы справляемся. Не успеваешь оглянуться, еще один день прошел.
– Но как ты, Сэм? Как себя чувствуешь ты?
Сэм не успел причесаться и по-прежнему щеголял с прической Великого Самбини. Свет, падавший из открытой двери, делал его похожим на ангела и одновременно на панка.
– Скоро начнется новая работа. И это хорошо. Отвлечет от печальных мыслей.
– Про Лори никаких новостей? – мягко поинтересовалась Моника. Словно бы невзначай.
– Ничего принципиально нового. Мы поедем навестить ее завтра вечером. Обычно я вожу туда Бенни по воскресеньям, но сейчас…
В связи с днем рождения Сэм решил освободить Бенни от этой тяжкой обязанности.
Я почувствовала, что мне хочется исчезнуть. Перестать существовать. Насколько легче сразу стало бы всем.