Загадки Лисы (СИ) - Началова Екатерина. Страница 26

Чувствую, как внутри активно и весело разливается то, что я давно не чувствовала - злость.

Несколько секунд собираюсь с мыслями...

Этот самонадеянный Змей играет со мной, не скрывает своих целей и даже не пытается... Значит ли это, что я должна молча проглотить его слова? Так самоуверен, значит? Свыкнуться с неизбежной капитуляцией, значит?

Вспоминаю слова Кати: «Не бойся сильных, Лиса...»

Сердце ускоряет ритм, но я всё же поворачиваю к Ариасу голову, стараясь не обращать внимания на внутренний голос, который испуганно говорит мне: «Что ты делаешь?! Молчи, не высовывайся».

— Если допустить всё это, можно предположить, что ты скоро повторишь подобный маневр, Ариас... — тихо произношу.

— Есть такая вероятность, — ласково отвечает Змей, щекоча дыханием волоски на моем виске.

— А если допустить, что я хорошо помню про слово, которое ты дал... Есть же вероятность, что ты проведёшь бесчисленное количество маневров, а я всё равно не скажу «да», просто потому что не собираюсь соглашаться?

— И эта вероятность есть, Лис-са, — после паузы мягко сказал Ариас, но я уловила в его голосе новые жгучие нотки. — Только она значит лишь то, что мне нужно действовать с тобой иначе.

— Это будет безрезультатно, Ариас. Просто допусти... — отвечаю ему той же монетой.

Ариас на ходу наклоняется через моё плечо, с интересом заглядывая в глаза, и я вижу, что его зрачки опять стали вертикально змеиными.

«Не бояться».

— Милашка... Думаешь, что сможешь переиграть Змея?

«Я совершенно не уверена...»

— Есть такая вероятность, — всё же говорю вслух, отвечая прямым взглядом

Губы Ариаса почти восхищённо улыбаются.

— Приятно удивляешь меня, лисичка. Ты мне очень, очень нравишься... С удовольствием сыграю с тобой. Держи поводья. Будем учиться ездить быстрее.

Сомневаюсь, получится ли у меня даже примерно переиграть его. Знаю только, что когда я наклоняюсь, пуская Мрака быстрее, поселившееся в груди чувство полёта даёт мне уверенность в том, что я — могу. И страх отступает.

Лучшее чувство в мире.

Глава 35

Мы поднимаемся в гору, как и день назад, только огибаем ее теперь с другой стороны. Лес так же густ, на земле пышно цветут мох и папоротник, а вот наклон становится круче и чаще встречаются огромные валуны. Мрак идёт всё тяжелее и, в конечном счёте, мы слезаем с сёдел, чтобы не перегружать ни волков, ни лошадей.

Жаль прерывать «полёт», но и идти я рада. Шагать не так уж и тяжело, подъём не такой страшный, а ступать по мягкой лесной тропе одно удовольствие. В воздухе прохладно и влажно, ароматно пахнет травой, цветами, звонко поют птицы и быстро постукивают по деревьям дятлы. Задираю голову на веселых белок, легко шныряющим по веткам, разглядываю цветущую жизнью флору и тихо мурлычу песенку себе под нос. Кажется, жизнь налаживается...

— Сколько можно, Лиса? — полусурово заметил Таор. Сейчас мы все идём друг за другом, совсем рядом.

— Что? — испугалась. — Я мешаю? Извини.

— Если поёшь, так пой, чтобы мы слышали, — недовольно заметил он.

«Хочет, чтобы я спела? А что, интересно, случилось с пунктом договора про „молчаливую спутницу“?»

— Я не так уж хорошо пою, — привычно пошла на попятный. — Боюсь, ты не переживешь моего пения.

— Я? Не переживу? — Таор даже обернулся, чтобы получше посмотреть на меня. В его глазах читалось удивлённое: «Это ты МНЕ говоришь, малявка?». Меня на мгновение придавило взглядом к земле.

— Слышишь, Волк, а малышка угрожает тебе, — хмыкнул Ариас. — Давай, Лиса, приступай. Хочу посмотреть как он погибнет в жутких мучениях.

Убедившись, что я не планировала угрожать, а просто применила нестандартный иномирский сленг, Таор улыбнулся.

— Пой! — приказал. — Только не бабские заунывные песни, а что-нибудь веселое.

Он кажется на удивление расслабленным по сравнению со своим обычным состоянием. Наверное, вчерашняя встреча с князьями прошла достаточно успешно, и они смогли выяснить отношения. А может его утешила та Волчица с синими глазами, не знаю. Что бы на него не повлияло, Таор сегодня точно не мрачный.

«Значит, спеть? Я, которая никогда не осмеливалась петь в караоке, буду петь в лесу для четырех великородных? Осмелимся не побояться?»

В голове пронеслись все безумные тексты моего мира. Что им предложить? Стрекозу любви? В чартах не те песни, которые можно петь... кому бы то ни было. Э-м-м... Некому мне помочь, кроме классики. Вздохнув, я театрально взмахнула рукой и торжественно объявила:

— Песня про зайцев!

В тёмно-синем лесу...

Стараясь не смотреть на мужчин, я пела эту песню в лицах. Еще оперативно заменила пару слов: не «дубы-колдуны», а «Маги и колдуны» у меня что-то шептали в тумане, а зайцы боялись «Волка и Змею».

Имеющиеся представители Великих Родов искренне хохотали. Даже Крис, бредущий за всеми с конем под уздцы, поднял голову и, кажется, прислушивался.

— Я успешно выжил, Лиса, — весело заключил Таор. — Но ты не можешь быть из рода зайцев. Ты однозначно из кроликов, и вот почему...

Рядом серебристо рассмеялся Ариас.

В следующие минуты я возмущенно выслушала долгое и обстоятельное сравнение зайцев и кроликов. Из него я узнала все о жизни ушастых, вплоть до привычек, запаха и вкуса мяса. Окончательным аргументом, из-за которого мою персону отнесли к кроликам, стал тот факт, что я ни разу не побежала. Оказывается, истинный заяц — спасается бегством, а кролик останется на месте и пытается спрятаться. Я вынуждена была согласиться, что на убегающего зайца не похожа, поэтому меня в очередной раз торжественно нарекли кроликом и порекомендовали изменить текст песни. Затем внимательный Ариас заинтересовался другими деталями.

— Волшебная трын-трава дающая храбрость? Растет в твоём волшебном спрятанном лесу, Лиса? Слышал кто о такой? — задумчиво спросил.

— Именно такой не знаю, — ответил Дрей. — Но есть подобные травы. Из легких, считается, что боригоц даёт смелости, у нас им часто приправляют мясо.

— Только при этом трусы остаются трусами, а храбрецы — храбрецами, — хмыкнул Таор. — Боригоц для детей и женщин. Для боя есть бешеная трава. Но тебе ли не знать...

Дрей усмехнулся.

— И опять никто не знает о лисичкиной траве и не слышал её песен... — заключил Ариас и, невзначай, уточнил. — Сколько же дней ты шла до Риппона, когда скончалась твоя любимая бабушка, Лиса?

— Не бабушка, а отец! Не помню... несколько, — неопределенно ответила и, пока мне не задали следующий вопрос, быстро поинтересовалась у Волков. — А что за «бешеная трава»?

Ариас издал смешливый звук. Я не повела ухом.

— Женщины её не употребляют, — с явным знанием дела ответил Дрей. — Да ты, если и встретишь, пройдешь мимо, запах у цветов и листьев неприятный, пушок на ней такой... клейкий. Листья бешеной травы собирают и разжевывают воины перед боем. Главное, не переесть, а то видения начнуть посещать, в них надолго пропасть можно. Перевшие своих с чужими, бывало, путали... Грызлись потом.

— И что получается, когда съешь? Берсерк? Ты сам пробовал?

— Не знаю, кто такой «берсерк». Да, я активно пробовал... Против тварей Хаоса, — Дрей опустил ресницы, вспоминая. — Когда ешь бешеную траву, не чувствуешь боли, не чувствуешь страха, только ярость, много ярости. Можно биться гораздо дольше, эффективнее. Но нужна умеренность: если её часто употреблять, в итоге теряешь контроль, сам становишься бешеным, беспредельщиком.

Я покосилась на украшающие Волка шрамы.

— Не бойся, — он заметил взгляд. — Я не стал таким, контролирую себя.

Ариас вновь заметно усмехнулся.

— Тебе смешно, Змей? — недружелюбно спросил Дрей.

— Я в отличном настроении, Волк, спасибо, — кротко произнес Ариас. — Кое-что вспомнил про «бешеных волков», значит ты из них? Это не те бешеные волки, которые пол ночи рубили огромную тварь Хаоса, а когда она съела их оружие, рвали ее зубами, а затем и вовсе позволили ей проглотить себя, чтобы клыками вырвать себе путь из ее кишок?