Власть и Крах (ЛП) - Эванс Дж. Д.. Страница 30

— Всё ещё злишься, Агасси Эфендим?

Тарек направил острие ножа в сторону Макрама.

— Опусти эту чёртову штуку, пока я не пырнул тебя ею, — сказал Макрам.

— Не веди себя со мной как осёл только потому, что ты принимал глупые решения. Я здесь только для того, чтобы таскать твои сумки, помнишь?

— Может быть, я освобожу тебя от этих обязанностей, когда мы вернёмся.

— Никто другой не захотел бы занять моё место, но поступай, как тебе нравится. Ты же знаешь, я предпочитаю казармы дворцу. Кроме того, я думаю, что ты ведёшь себя неразумно.

— Вполне разумно избавиться от сенешаля, который не очень хороший сенешаль, — сказал Макрам.

Султан вошёл в зал, и Макрам оттолкнулся от стены алькова. Двое их стражников стояли в нескольких шагах от них и обсуждали тонкости употребления арака в больших количествах.

— Я о Принцессе-султан. Она пыталась помочь тебе, — Тарек вложил кинжал в ножны, висевшие у него на поясе.

— Помочь мне? Она назвала нас варварами. Она сказала, что я вёл себя оскорбительно и унизил себя. Унизил себя, победив её дворцовую стражу, — голос Макрама превратился в бормотание. — Невероятно.

Её оценивающих взглядов было недостаточно, чтобы успокоить его самолюбие в ответ на её комментарии.

— Ты злишься, потому что она красива и не влюбляется в тебя, как ты привык с женщинами, — Тарек вздохнул. — Что является ещё одним доказательством того, что она умна.

— Спасибо тебе за твою оценку, — Макрам бросил злобный взгляд на своего друга.

Женщины не влюблялись в него. Многие считали его красивым, некоторые даже симпатизировали, но никто не считал его достаточно красивым, чтобы компенсировать магию в его крови. Она же продолжала смотреть на него, даже после того, как узнала, кто он такой. Даже после того, как он был настолько глуп, что потерял самообладание и контроль прямо у неё на глазах. Пустота и звёзды, как она смотрела на него.

Макрам сжал руки в кулаки, затем потряс ими, пытаясь избавиться от избытка энергии и безумных мыслей. Раньше он никогда не испытывал потерю самообладания. Никогда, пока она не лишила его этого аргументированным трёпом языка и жадными взглядами.

Тарек пожал плечами.

— Я думаю, тебе следует прислушаться к ней. Она знает двор лучше, чем ты, Визирей, разногласия и союзы. Зачем преодолевать такие опасности без проводника, если в этом нет необходимости?

— Потому что она властная и высокомерная.

И красивая, и умная, и он не мог позволить себе того, о чём думал. Он пригласил её прокатиться с ним, как будто она была простой деревенской девушкой. Она выставила его дураком, даже не желая этого.

Дыхание Тарека вырвалось в беззвучном смехе.

— Твоя уязвлённая гордость даёт о себе знать. Это, вероятно, также запрещено в Тхамаре.

— Я когда-нибудь упоминал, как сильно я тебя ненавижу? — спросил Макрам себе под нос.

— Часто. Должны ли мы пойти? — Тарек указал на Зал Совета. — Представь, как она тебя разнесёт, если ты опоздаешь на встречу с её отцом.

Он неторопливо прошёл мимо Макрама, бросив свой кинжал стражникам, когда один из них указал на него.

Они вошли в Зал Совета вместе, шагая в ногу. Непосредственно перед тем, как они вошли в зал, там было много разговоров, но всё стихло, когда все повернулись к ним. Макрам насчитал двадцать человек, рассевшихся вокруг на скамьях, расставленных вдоль стен в три ряда от двери до помоста, на котором восседал Султан. Единственный человек среди собравшихся, который стоял, был Великий Визирь, но когда Макрам и Тарек достигли середины зала, Принцесса-султан встала и поклонилась своему отцу. Макрам воспринял это как намёк остановиться на месте.

— Султан, Великий Визирь, господа члены Совета, для меня большая честь представить вам Шехзаде Макрама Аттарайя из Аль-Нимаса, младшего сына Султана Эдиза Рахаль из Аль-Нимаса, Агасси из янычар и сипахов Мирзы и делегата Саркума, а также Тарека Хабаал, капитана янычар.

Визири заёрзали и стали перешептываться друг с другом, и Макрам с удовольствием увидел вспышку удивления на лице Великого Визиря, когда Султана назвала его принцем.

Султан встал, чтобы приветствовать их, и Макрам с Тареком опустились на колени и наклонились вперёд, как это было принято в Саркуме. Макрам подумал, что Султан выглядит бодрым для человека, который всего за день до этого был настолько болен, что его дочери пришлось взять на себя его обязанности. Он был высок и держал плечи так, как это часто делал человек, привыкший к власти. Возраст немного омрачил выдержку, но он оценивал Макрама знакомым непроницаемым взглядом, и Макрам искоса взглянул на его дочь.

Она стояла чопорная и молчаливая, сложив руки на подоле кафтана. Её взгляд был устремлён в середину зала, между ней и Великим Визирем. Ихсан сидел на той же скамье, что и она, но ближе к Макраму. Он казался скучающим и незаинтересованным во всём этом деле.

— Я ценю ваше смирение, — сказал Султан, жестикулируя рукой, когда садился, — но преклонять колени необязательно.

— Как вам будет угодно, Султан.

Макрам сел на пятки и поднялся на ноги, и Тарек сделал то же самое.

— Я надеюсь, что тревожные слухи, которые я слышал о вашем здоровье, преувеличены.

— Вполне вероятно, — сказал Султан и слегка улыбнулся.

В его глазах сверкнул юмор. Такие же глаза, как у его дочери.

— Вы прошли долгий путь, джентльмены. Мне сообщили, что вы пережили нападение и преодолели перевал Энгели зимой. Ваша самоотверженность впечатляет меня.

— Мирза был заинтригован вашим предложением о союзе, Султан Эфендим.

Макрам передумал упоминать второе письмо, в котором говорилось о спешке, ставшей причиной его поспешности. Визири переместились, почти как один, напряжение сжало комнату, как будто они думали одним умом, а не двадцатью. В тишине скрипели скамейки. Осознание пробежало по его позвоночнику, как будто он почувствовал приближение врага, но это был всего лишь простой страх и агрессия, нарастающие вокруг него. По крайней мере, в Аль-Нимасе ему разрешали носить меч. Теперь он чувствовал себя беззащитным без него.

— Кто ни был бы заинтересован в союзе, когда Республика рыщет по их границам? — сказал Султан без тени юмора.

Макрам стиснул зубы.

— Султан, — быстро, но спокойно сказала Принцесса-султан, и одна из тонких мышц на её шее напряглась. — Возможно, нам следует предложить свои условия, чтобы облегчить обсуждение.

— Верховный Совет не согласился на эти переговоры, и они не согласились с условиями союза, — сказал Великий Визирь.

Три визиря позади него кивнули в знак согласия, и напряжение, витавшее в комнате, усилилось.

Принцесса-султан подняла голову, её взгляд остановился на лице Великого Визиря, затем на лице её отца.

— Мне говорить, Султаним, или вы пожелаете?

Он поднял руку и щёлкнул пальцами в её сторону, и она повернулась, чтобы обратиться к остальным.

— Совет должен помнить, что Султану ни для чего не требуется их одобрение, — она подождала, пока их возмущенная болтовня утихнет. — Верховному Совету неоднократно предлагалась возможность пересмотреть условия, но он отказывался. Я могу только предположить, что губернаторы моего отца слишком заняты, чтобы отвлекаться на двусмысленные вопросы, поэтому я сделала их недвусмысленными.

Она повернулась к Макраму. Если какие-то эмоции и остались после их бурного общения накануне, на её безмятежном лице ничего не отразилось. Он же не вообразил, что она пялилась, не так ли? Любопытство, жар? Или она манипулировала им? Конечно, не манипулировала. Всё, что ей нужно было сделать, это пригрозить разоблачением его магии, чего она, похоже, не собиралась делать. Часть напряжения спала с его груди, и он перевёл дыхание.

— Агасси, Султан знает о давлении Республики на ваши границы, и что, если они возьмут Саркум, Тхамар вскоре последует за ним. Как вы уже видели, — сказала она с оттенком сухого юмора, — Нарфур сохраняет своё древнее наследие как место магии. Однако наш мир после Разделяющей войны ощутил нехватку военной мощи.