Прогалины в дубровах, или Охотник за пчелами - Купер Джеймс Фенимор. Страница 110

ГЛАВА XXX

Уже более тридцати трех лет миновало с момента окончания последней войны с англичанами и более тридцати шести — после лета, когда произошли описанные в нашей книге события. Эта треть столетия явилась эрой великих преобразований в Америке. В других районах мира за целые века не происходит столько изменений, сколько произошло в нашей стране за этот короткий период времени. Все изложенное выше написано на основании присланных нам документов, но недавно мы имели счастливую возможность своими глазами убедиться в правдивости некоторых из приведенных в книге эпизодов.

В том году (на дворе стоял год 1848-й) мы покинули нашу мирную уединенную обитель в горах, пользуясь прекрасной июньской погодой, спустились в долину реки Мохок, сели в поезд и помчались в сторону заходящего солнца. В нашей памяти еще были свежи воспоминания о тех временах, когда из маленького местечка близ Мохока, где мы сели на поезд сейчас, до небольшого населенного пункта Ютики приходилось добираться целый день, теперь же мы преодолели это расстояние менее чем за три часа. Обедали мы уже в этом городке, насчитывающем пятнадцать тысяч жителей.

Спустя двадцать часов после того, как мы сели в поезд, мы уже были в Буффало, находящемся в низовьях озера Эри. В былые времена, о которых идет речь на страницах нашей книги, на такое путешествие потребовалось бы не менее недели. Теперь же оно происходило с такой быстротой, что все эти красоты с мелькавшими перед нашими глазами многочисленными городами и поселками, с деревьями, сгибающимися под тяжестью необычайно обильных в том году плодов, слились в нашем воображении как бы в единый пейзаж. В Буффало мы отклонились в сторону от нашего маршрута, чтобы посетить водопад. Но и туда мы поехали на поезде. Последний раз мы любовались этим замечательным зрелищем падающей воды тридцать восемь лет назад. В этот промежуток времени мы часто путешествовали и видели многие знаменитые водопады Старого Света, не говоря уже о бесчисленных отечественных, разбросанных по всей территории нашей страны. Возникает естественный вопрос — не разочаровал ли нас теперешний визит к Ниагаре? Не притупили ли время и наш зрелый возраст остроту восприятия, не представилось ли ныне это зрелище менее поразительным, менее величественным, одним словом, менее захватывающим, чем когда-то? Напротив, оно оправдало все наши надежды. И даже неожиданно поразило наше воображение одной особенностью, никем до сих пор, по описаниям судя, не подмеченной, если только нам не изменяет память: мы были поражены более всего красотой Ниагары. Она вся излучала нежное очарование, если это выражение уместно в применении к водопаду. Нас потрясла не столько грандиозность, сколько ласковость свежих струй. Издавна привыкнув к виду бурно низвергающихся струй воды, мы, возможно, уже просто были неспособны проникнуться благоговением, какое неизбежно охватывает человека, впервые ставшего свидетелем этого величественного зрелища. А вот главная черта Ниагары — ее мягкая прелесть — немедленно нас покорила. Естественный бассейн, в который она ниспадала, грандиозностью размеров превзошел наши ожидания, но цветом окружающей растительности и мягкостью линий напомнил Италию. Ни одна капля из падавших вниз струй не внушала страха, ибо нам казалось, что все вокруг дышит очарованием и любовью. И хотя ландшафт водопада Ниагара изобилует весьма впечатляющими гигантскими деталями, он, как и Италия, вызывает восхищение не своей величественностью, а воистину волшебным воздействием ее непередаваемого очарования. Нам представляется, что, вопреки распространенному представлению об этом водопаде, мы далеко не единственные подпали под воздействие его чар — недаром в непосредственной близости от него, рядом с главной струей, находились люди, беспечно предававшиеся развлечениям, явно не ожидая от него ничего плохого. Мы видели, например, как внизу, под водопадом, около самого зеленого пятачка, отделяющего американскую струю водопада от канадской Лошадиной подковы, шел катерок «Дева Туманов», как он попал в водоворот бурлящей воды, образуемый этими струями при падении, как его обдало со всех сторон каскадами брызг, после чего он развернулся и возвратился на более спокойный участок русла Ниагары. Видели мы и натянутые над водопадом стальные тросы, по которым в корзинах перемещались люди. Нам рассказали, что подобная канатная дорога устроена и над главным водопадом note 166, так что любители острых ощущений могут любоваться его видом, зависнув над ним в воздухе. Таким образом мужчины и даже женщины выражают свой восторг перед этим чудом природы, вызываемый прежде всего, по нашему мнению, его необычайной красотой и привлекательностью.

В Буффало мы взошли на борт корабля «Канада», плывшего под английским флагом. Это избавляло нас от необходимости заходить в попутные порты, то есть сокращало путь в Детройт, что и определило наш выбор судна. И он не заставил нас раскаиваться: сам корабль, его капитан и обслуживание были на самом высоком уровне, он сделал бы честь любому цивилизованному государству. Пассажиров была масса, среди них были представлены самые различные слои населения нашей необъятной страны.

Наше внимание с самого начала путешествия привлекла компания женщин, выделявшихся необычайно красивой внешностью. Самую старшую из них, хорошо сохранившуюся даму, находившуюся в начале преклонного возраста, мы приняли за бабушку, а ее спутницу лет этак под сорок — за ее дочь. Две на редкость хорошенькие девочки — одной можно было дать лет восемнадцать, другой — шестнадцать, — по нашему впечатлению, приходились дочерьми средней из дам. К таким умозаключениям нас привело большое семейное сходство между всеми четырьмя, и оно, как выяснилось впоследствии, нас не обмануло.

По случайным замечаниям, достигшим нашего слуха, мы поняли, что девицы возвращаются из школы-пансионата в одном из восточных штатов; на северо-запад США это достижение современной цивилизации еще не пришло. Нам даже показалось, что по речевым особенностям членов этой семьи можно угадать их происхождение и образ жизни. Бабушка, к примеру, говорила несколько менее на западный манер, чем ее почтенная дочь, а девицы явно употребляли выражения, принятые в пансионатах или заимствованные из уроков преподавателей. И дочки всякий раз чуть удивлялись и даже смущались, когда с уст их матери срывались выражения типа «первоклассный», «да, сэр», «это факт», хотя и бабушка их употребляла, но куда реже. Все их поведение, даже язык, говорило о том, что они занимают не очень высокое положение на социальной лестнице. Неоднократно упоминая в разговорах Нью-Йорк, они неизменно называли его «сити». Ни разу ни одна не сказала «я была в городе», как принято говорить у нас. Только и слышно было «он поехал в сити», «она живет в сити», что резало слух как вульгаризм; даже хорошенькие юные воспитанницы восточных школ вторили старшим, твердя «сити», «сити», «сити». Нас же это слово путает, поэтому, быть может, мы чрезмерно чувствительны к его употреблению.

Эти незначительные особенности были, однако, не более чем пятна на солнце. Все семейство, воспринимаемое как единое целое, было воистину прелестно, и задолго до того, как пассажиры отошли ко сну, оно нас всех живо заинтересовало. Выяснилось, что едут они впятером, но в первый вечер их спутник так и не появился. Тем не менее из разговора женщин нетрудно было восстановить касающиеся его основные факты. Во-первых, стало ясно, что это мужчина; что он плохо себя чувствует, а потому предпочел не покидать каюту; и что он очень стар. То одна из сестер, то другая брала со стола кают-компании тарелочку с каким-нибудь деликатесом и несла ему в каюту, а все присутствующие из сочувствия к больному наперебой предлагали что-нибудь от себя. Эта атмосфера доброжелательства возбудила наше любопытство, и нам захотелось своими глазами взглянуть на старика, благо до сна еще оставалось достаточно времени. Вызвавшие наш интерес женщины ни разу не произнесли его имени, да и никакого другого полностью, если не считать дважды упомянутой миссис Осборн. Друг друга они называли «ба», «ма», «Долли», «сие». Нам больше пришлось бы по душе, если бы они обращались одна к другой со словами «мама», «бабушка», а к сестрам по имени — Бетси или Молли, например. Но в наши намерения и не входит представлять читателю этих симпатичных и привлекательных дам как образец утонченного обхождения. В общем-то, в словах «ма» и «сие» ничего плохого нет, хотя «мама» звучало бы лучше, если уж воспитание не позволяет произнести «матушка».