Прогалины в дубровах, или Охотник за пчелами - Купер Джеймс Фенимор. Страница 94

Вскоре был составлен и так же быстро осуществлен план действий. Дубовый Сук собственной персоной взялся с помощью троих добровольцев поджечь дом. Перебегая от дерева к дереву — стремительно и через различные интервалы времени, дабы не дать врагу возможности рассчитать момент появления очередного индейца из засады и взять его на мушку, — четверо смельчаков направились к кухне. Благополучно достигнув ее, они заняли позицию под прикрытием бревенчатой стены. В очаге горел огонь, на нем стоял варившийся обед. Воспользовавшись лежавшим в кухне наготове сухим хворостом, индейцы употребили его в качестве подожженных стрел. Они дождем посыпались на крышу дома, которая в считанные секунды занялась огнем.

При виде возникшего пожара индейцы дружно возликовали, и по прогалинам прокатился дикий рев. Легко воспламеняющееся по своей природе дерево, да еще к тому же сухое, горело как спичка. Раздуваемое ветром пламя через полчаса охватило весь Медовый замок. Хайф перешел на вой — верный знак того, что понимал нависшую над ним опасность, но ни одного человека по-прежнему не было видно. Объятая огнем крыша провалилась, и индейцы, замолчав, прислушались, горя желанием уловить вопли жертв. Хайф завыл громче и вскоре, с горящей на спине шерстью, вскочил на стену дома, оставшуюся без кровли, а оттуда спрыгнул вниз на землю, в пределах изгороди. Милосердная пуля избавила его от страданий.

Теперь Медвежий Окорок подал сигнал к общему штурму. Человек сто индейцев, не встречая сопротивления, подступили к изгороди. К их великому удивлению, ворота оказались незапертыми. Ворвавшись во двор, они взломали дверь хижины, внутри которой бушевал пожар. Они явились вовремя, чтобы иметь возможность лицезреть догорающие остатки примитивной мебели и запасов Бурдона, но человеческих трупов не обнаружили. Вооружившись палками, индейцы переворошили уголья в надежде увидеть под ними обгоревшие останки людей, но — увы! — безуспешно. Теперь уже сомнений не осталось — ни один бледнолицый не погиб в огне пожара. Наконец-то истина дошла до сознания всех дикарей — Бурдон и его товарищи своевременно спохватились и успели бежать!

ГЛАВА XXVI

Преобразившие Питера изменения произошли в нем далеко не внезапно — они постепенно созревали в его душе с того самого момента, как он подсоединился к компании бортника. Когда он в обществе двух мужчин, ставших теперь жертвами замыслов Питера, вошел на каноэ в устье реки Каламазу, сердце его было исполнено жесточайшего намерения истребить на корню всю белую расу. Марджери первой из белых заставила его задуматься: а не сделать ли для нее исключение? Спустя немного времени он почти окончательно решил, что пощадит Марджери и возьмет в свой дом в качестве приемной дочери. Не укрывшиеся от его глаз отношения, возникшие между его любимицей и бортником, повергли Питера в полное смятение: его раздирали сомнения — не следует ли сохранить жизнь и Бурдону? Видя, как сильно увлечена им девушка, он испытал нечто вроде гуманных чувств, шедших вразрез с его кровожадными планами. Но мистическая способность Бурдона общаться с пчелами, свидетелем чего стал Питер, устранила колебания последнего: бортнику надо было даровать жизнь не как возлюбленному Марджери, а как великому кудеснику. Тогда бы он не нуждался в спасении в качестве жениха Марджери, напротив, их бракосочетание оградило от смерти ее, законную супругу знахаря бледнолицых. Индейцы все без исключения испытывали благоговейный страх перед Бурдоном и опасались наложить руки на человека, обладающего столь необычайным даром. Поэтому у загадочного вождя были все основания полагать, что жене разрешат уйти вместе с мужем. А чем кончились происки Хорька, пытавшегося против этого возражать, мы уже поведали выше.

Таково было направление мыслей Питера, когда он повстречался с индейским воинством и присутствовал при разыгравшихся его стараниями драматических событиях. Его внимание было всецело поглощено поведением миссионера. Сотни раз ему доводилось слышать, как воины громогласно проклинают своих врагов, желая им всяческого зла. Здесь же он впервые в жизни увидел пред собой человека, с уст которого вместе с последним дыханием слетели слова мольбы о Всевышней милости к тем, кто его преследовал. Сначала Питером овладело всего лишь изумление, но оно уступило место высоким чувствам, и под их воздействием сердце его смягчилось. Приписывать этот поворот в сознании Питера вмешательству Святого Духа было бы, наверное, чрезмерной дерзостью с нашей стороны. Дерзостью, однако, будет и попытка отрицать возможность — нет, не возможность даже, а вероятность того, что великая перемена, вдруг свершившаяся в душе Питера, произошла совсем без участия высших сил, под влиянием лишь одних человеческих факторов. Известно ведь, что милостью Божьей Святой Дух способен в некоторых случаях проявлять безграничную доброту, так почему же не предположить, что дикарь был избран для ее приложения, как только в его душе пробудились прекрасные порывы человечности? Возможно, выбор Неба остановился именно на нем изо всех индейцев потому, что те самые черты характера Питера, которые заставляли его в течение многих лет денно и нощно вынашивать в душе дикие фантастические планы отмщения и возмездия, могли сделать его при руководстве свыше особенно восприимчивым к Божьей милости. Ведь Питер, представляющийся нам варваром, исходил в своих действиях из сознания своей правоты, а дикая жестокость этого человека с его точки зрения была лишь суровой справедливостью.

Спору нет, поведение людей, их принципы, молитвы, а более всего — пример миссионера способствовали свершению великого переворота в душе Питера. Но для полного ее обновления воля Божья была необходима. Мы не хотим этим сказать, что неожиданное обращение загадочного индейца к добру было явленным свыше чудом, ибо было бы заблуждением именовать так поступки, на которые всех ежедневно и ежечасно подвигает постоянно опекающее нас Божественное Провидение; наша цель дать понять читателю, что одни только действия людей никак не могли бы повлиять на нравственные устои, изменить все взгляды и смягчить сердце человека вроде Питера с такой молниеносной быстротой. Необходимая для этого почва подготавливалась, наверное, вышеозначенными путями постепенно; но само великое превращение произошло столь внезапно и с такой силой, что Питер стал другим человеком, можно сказать, в мгновение ока! Подобные метаморфозы свершаются часто; люди от мира сего позволяют себе подсмеиваться над ними, теша свою гордыню, хотя мудрость велит смиренно покориться силам, недоступным нашему пониманию.

В этом настроении Питер поспешил покинуть сборище индейцев, как только судьба миссионера была решена. Его подгоняло стремление спасти остальных белых, поскольку теперь его милосердие распространялось не только на Бурдона и Марджери, но и на Гершома с Дороти. Хотя он двигался очень быстро и шел почти точно по прямой, мысли его обгоняли ноги. И все это время перед его глазами стоял образ человека, который, умирая, благословлял своих врагов.

Природа этого мирного, не тронутого цивилизацией края находилась в резком несоответствии с проявлениями отвратительной жестокости, с невероятной силой охватившей дикарей. Весь пейзаж был пронизан светом ясного теплого летнего дня. В местах, отдаленных от людей и не подверженных поэтому их пагубному воздействию, выпадают такие дни, когда земля представляется подлинным раем. Пчелы жужжат вокруг цветов, птицы чирикают, сидя на ветках, или — невидимые — заливаются трелью в густой кроне деревьев, и даже журчащая вода источников с бликами солнца на ней кажется исполненной жизни, возносящей хвалу Господу Богу.

Семейство, собравшееся в полном составе близ огороженной забором хижины, уже много месяцев не было так счастливо, как в этот час. Дороти всем своим существом разделяла переживания молодой прелестной новобрачной, а Гершом осыпал любимую сестру горячими пожеланиями счастья. По случаю торжества он облачился в лучший свой костюм, как, впрочем, и женщины, одетые скромно, но очень аккуратно, и всем своим видом излучал покой и радость — такое выражение можно наблюдать на лицах людей того круга, к которому принадлежал Гершом, в день отдыха. Тревожившие их последнее время опасения были на миг забыты. Этому в значительной мере способствовала и окружающая обстановка: прозрачный воздух был совершенно недвижим; на небе — ни облачка; солнце заливало землю мягким и одновременно ярким светом; прогалины так напоминали деревенскую местность или парковую зону, что их очарование заслоняло нависшую над семьей опасность. Вот в такой момент перед молодой четой, сидевшей в тени дуба у ручья, вдруг словно из-под земли вырос Питер. Не замеченный поначалу милующимися молодоженами, индеец с полуулыбкой на мрачном челе взглянул на парочку, но в ту же секунду обнаружил свое присутствие, заговорив.