Ягор Дайч (СИ) - "Е. В. В.". Страница 4

Сначала я, быстро выбравшись из ручья, попытался с лесом слиться, хотел под «покровом» переждать опасность, в себя чуть прийти, нормально разобраться во всем происходящем, и только тогда уже начинать какие-либо действия.

С лесом слиться получилось, но при очередном приступе головной боли — маскировочный покров с меня слетел, явив взору хунхузам, которые занимались моими поисками. Ох они и удивились, как удивился и я, поняв, что они меня видят. Удивился, но медлить не стал, сразу в бега сорвался. Забежал за кусты, там резко остановился, присел и снова попытался под «покровом» спрятаться.

Получилось.

Правда ненадолго.

Стоило бандитам мимо пробежать, как очередной приступ головной боли снова с меня маскировку сорвал, а оглянувшийся в этот момент хунхуз даже спотыкнулся от удивления, мое появление воочию увидев.

Ох он и заорал.

— Яогуай! Яогуай!

Так я новое слово на китайском узнал, почему-то оно в памяти у меня осталось, в отличие от других событий. Потом уже меня просветили о его значении, так что стало понятно, то ли нечистую силу, то ли чудовище какое тот хунхуз во мне увидел.

Он не ошибся.

Именно яогуай во мне и проснулся, такой меня злостью разобрало на этих приставучих, грязных, узкоглазых — ранее мной никогда невиданных и в то же время прекрасно знакомых персонажей. Так что с того момента я прекратил просто прятаться, начал забеги делать, кое-как подстроившись под приступы боли.

Забег. Скрыт. Боль. Покров слетает. Выстрел. Минус один хунхуз.

Забег. Торопливая перезарядка. Скрыт. Боль. Выстрел. Минус два.

С каким же кровожадным удовольствием я, слушая крики — яогуай, продолжал охоту.

Преследуя последнего участвовавшего в охоте на меня хунхуза, я в запале выскочил на их стоянку. Где с оружием в руках стояли еще двое, охраняя лошадей с поклажей и сидевших кучкой детей.

Вот этот последний бегун живо подскочил к детям, рывком выдернул первого попавшегося — девчонка оказалась — вытащил из ножен на поясе нож, поднес его к ее горлу и заорал, в панике глядя на меня:

— Яогуай! Прими жертву! Отпусти нас недостойных…

Темнота.

Чем закончилось мое противостояние с хунхузами мне потом спасенные дети рассказали. Того хунхуза, который с ума сошел и собирался в жертву девочку принести, я застрелил. Одного из сторожей умудрился, метнув в него сначала Шарпс, а следом и свой нож, прибить. Не прошли зря уроки метателя кинжалов, которые я и потом не забывал, постоянно тренируясь. Ну а второго из сторожей Гриша, паренек из пленных детей, подхватив выпавший из уже мертвой руки хунхуза «жертвенный» нож, он им последнего живого бандита довольно ловко на тот свет спровадил.

Я же, увидев, что опасности больше нет, просто вырубился.

Два дня я в полубреду провалялся, и все это время пленные дети за мной ухаживали, одновременно подтянувшихся на запах крови хищников огнем и с помощью трофейного оружия отгоняли.

Не бросили.

Дети оказались из нового поселения, которое еще даже толком отстроить не успели. Привезли их со всем скарбом и запасами на зиму на землю расположенную ровно посередине между Никольским и Раздольным — казачьим военным постом, сказали тут жить будете, ну и оставили обживаться. Пятнадцать крестьянских и два казачьих семейства должны были там осесть… не успели.

Всех их вырезала налетевшая шайка хунхузов.

Детей хунхузы, как будто специально подбирали, все они практически одного возраста оказались. Год туда-сюда, именно таких бандиты хватали и вязали. И ладно бы девочек, они немалым спросом всегда пользуются, но мальчишек чуть ли не вдвое больше нахватали. Видимо спрос и на них был, вот и спешили его удовлетворить.

Банда разделилась, одна часть, меньшая, с уже добытым через реку Суйфун переправилась и прямиком к китайской границе пошла, другая же еще куда-то направилась. Дети не знали куда, так как не зная китайского языка, о чем те говорили, вообще не понимали.

Егорка же в это время за орехами для сестер направился, очень уж те их любили, вот и решил побаловать. Орехи собирал, да так увлекся этим делом, что к нему чуть ли не вплотную успели подобраться, прежде чем он этот караван успел заметить.

Ну а дальше уже известно, что произошло.

Когда в себя пришел, головной боли, как и не бывало, только ее отголоски ощущались и сильная слабость в теле досаждала. Ну и тело, совсем мне не привычное, только еще через день более или менее с ним освоился. Как до этого умудрялся еще и за хунхузами по лесу гоняться, совсем не понимал, не в том я состоянии был.

Познакомились, девчонки и мальчишки чуть младше моего нынешнего возраста были: старший из них на два года меня младше, младшие — Егоркиной мелкой сестры ровесники.

Выслушал их историю, сам коротко рассказал, кто я и откуда… Егоркину историю. Пока валялся, было время с доступными мне «От и До» воспоминаниями паренька разобраться, переварить их и обдумать то положение, в котором оказался.

В последний год, после смерти отца и матери, Егор капитально так замкнулся в себе, стал тем еще молчуном. Что мне на руку, поначалу не трудно будет изобразить его обычное поведение. И да, обдумав все хорошо, я решил Егоркой оставаться, жить с его родными, постепенно вникая в реалии здешнего мира. Ну а на счет типа своих новых знаний и умений, сразу их решил не демонстрировать, но вот что они у меня появились, скрывать не буду. И даже, опять же опираясь на память Егора, придумал как их залегендировать.

Стоило только принять решение и определиться со своей дальнейшей жизнью, так и организм сразу на поправку пошел. И на следующее утро мы всей толпой, предварительно нагрузив моими трофеями лошадей, выдвинулись к хутору. Где меня… да, теперь уже именно меня, совсем потеряли. Раньше столь надолго я в тайге не задерживался, так что родные и не чаяли уже меня увидеть.

Много слез, даже дед скупую слезу уронил, когда меня обнимал. Ну и радость, что я все же живой и даже практически здоровый. Куда же без объяснений: где пропадал и что за табор я с собой приволок.

Шум знатный поднялся из-за вырезанного поселения. Как же, такое произошло практически под носом у штаба линейного батальона, с его двумя ротами гарнизона — с одной стороны, с другой — военный казачий пост, и никто ничего не заметил.

Никольское к тому времени заново отстраивать начали, не на прошлом месте, чуть дальше от Суйфуна, в котловине между сопками, на реках Комаровка и Раковка. Ну и стройка там нешуточная развернулась, не то, что в прошлый раз. Гарнизон пригнали, чуть ли не сильнейшая сила в округе… вот этой силе щелчок по носу знатный вышел. Как они все забегали, округу прочесывать начали в поисках второй части банды.

Ну и к нам на хутор одни за другими разные чины паломничество устроили. Все выпытывали, как же это я так умудрился с бандитами в одиночку справиться. Потом чуть поутихли, видимо нашлись люди, которые просветили этих чинов о нашей семье. Решили, раз дед знатный охотник был, пока ногу не потерял, отец — ему вообще равных не было, вот и внук по их стопам пошел. Приняли они это объяснения то приняли, но вот смотреть на меня удивленно-настороженно не переставали. Не любят чиновники, когда кто-то, да еще им неподконтрольный, так выделяется, тем более в охоте на людей. Вот и смотрят, решают про себя, пригодится им такой умелец под боком или лучше придавить его, пока он не вырос и настоящей головной болью им не стал.

Часть детворы разобрали, парней в основном, но и нескольких девчонок забрали, нашлись их дальние то ли родственники, то ли односельчане, знающие их родителей. Но вот семеро ребят полными сиротами оказались, их судьбу и решали: что с ними делать и куда на жительство пристроить. И, что особо сильно возмущало, припрутся к нам и давай обсуждать разные варианты. Видно же, что они никому не нужны, так эти ироды, как бабушка их обозвала, детвору перед собой выстроят, рассматривают, как зверей в зоопарке — кто красивый, кто ладный, ну и решают их судьбу.