Истинная для волка (СИ) - Соломахина Анна "Fjolia". Страница 44

В итоге на пир сладкая парочка явилась с изрядным опозданием. Рената не была бы собой, если бы пришла в дом нового конунга в мятом платье и с вороньим гнездом на голове. Нет, выглядела она ослепительно, пусть и больше хотела спать, нежели пировать.

Правда, несмотря на усталость, она оценила размеры жилища конунга — большого прямоугольного дома с двускатной крышей, покрытой травой, точнее, её верхний слой — это срезанный дёрн, утеплявший жилище. Толстые двери главного дома с искусной резьбой, изображавшей воющего волка, впечатлили Ренату своей основательностью. И красотой. Она провела пальчиком по морде двуликого, скользнула к голубому глазу — там был вставлен настоящий аквамарин — посмотрела на мужа. Похож.

— Это вырезал мой дед, — Харальд с сожалением окинул взглядом бывшее жилище. — Вот только у дяди глаза зелёные, сменит камень, наверное.

Но об этом он спрашивать, разумеется, не стал, просто поприветствовал нового конунга и отдал дары, едва они вошли в тёплое, шумное нутро дома. Одуряюще вкусно пахло жареным мясом и хмельным мёдом, разве что слегка портил общий дух «аромат» потных тел пирующих.

— Я смотрю, вы не торопились особо, — ехидно подметил Сигтрюг, принимая свою конунгскую долю выручки. — О, а что так мало?

— Тридцать процентов, — Харальд сжал зубы, еле сдерживаясь, чтобы не выразиться покрепче.

Сдержался.

— У тебя было ещё золото и меха, — от его пронырливых глаз ничего не могло укрыться.

— Это приданое Ренаты, — выкрутился Харальд.

Разумеется, все члены плавания смолчали, не выдавая нюансы. Ведь, по большому счёту, как не назови, но это действительно откуп за разлучение истинной пары. Конечно, Харальд поделился с друзьями частью даров в благодарность за хлопоты, но искренне считал это имуществом супруги. В конце концов, она его заслужила, найдя брата Батыр-хана!

Сигтрюгу пришлось проглотить свои поползновения в эту сторону, ведь в отличие от тех же басурман и даже гардалийцев, у архельдорцев женщины имели куда больше прав, в том числе имущественных. Правда, почему-то сие не распространялось на семью погибшего конунга.

— Скажи-ка мне, дядя, а почему моя семья оказалась в развалюхе с минимумом личного имущества?

— Твоя мать сама от всего отказалась, — и в этом Сигтрюг не соврал — его слова подтвердил даже Свейн, сегодня куда менее пьяный, чем обычно.

— Ей было всё равно, — кивнул глас Небесного Волка в Архельдоре. — Она стала собственной тенью.

Пришлось проглотить эту информацию, но это не значит, что он собирался спускать всё на тормозах!

— Допустим, мать не в себе, но причём здесь Хельга и Торбанд? Не говоря уже обо мне? — с каждым словом он распалялся всё больше и больше, еле сдерживая свою силу.

Рената как можно незаметней погладила его по спине, успокаивая, ибо окружающие воины не внушали ей никакого доверия, начиная с самого новоявленного конунга. Подействовало — Харальд слегка умерил напор.

— Мы имеем право на личные вещи, которые столь опрометчиво оставила мать, — сказал он уже спокойно, но твёрдо. — Не говоря уже о еде, которую заготовила моя мать.

А это не много не мало, а достаточное количество засоленного мяса, рыбы и прочее.

- Конечно, можете забрать — я всё убрал в сундуки, — Сигтрюг сохранял невозмутимое выражение лица. — Еду я сразу отдал.

Врал. Харальд чувствовал это всей своей сущностью, но в данный момент ничего не мог доказать — надо было проверить запасы, а также те сундуки, которые якобы ждали его. Чуяло его сердце, что там много чего не доложено. Но не здесь и не сейчас об этом говорить — все собрались на пир, а не трясти тряпками. Посему он сел за стол, приобнял Ренату и принялся ей объяснять, что за блюда перед ней, и какое из них вкуснее.

Рената сидела в диком напряжении, разве что тёплые надёжные руки Харальда не давали впасть в отчаяние. Ей очень не понравилось то, как вышло с её новой семьёй, какой бы странной она не выглядела на первый взгляд. Ну да, бывшая первая леди была не в себе, а дети тут причём? Почему их лишили всего, кроме предметов первой необходимости? Она еле-еле заставляла себя сосредоточиться на еде, потому что это было действительно надо: для неё, для ребёнка, для приличия. К спиртному не прикасалась — не особо и хотелось плюс ребёнок в чреве. Интересно, как он или она будет выглядеть?

Мысли о будущем малыше слегка отвлекли её, не говоря уже о том, что еда оказалась весьма неплохой, особенно мясо с… вареньем. Вот прямо в самую точку попало — как раз по её новому вкусу!

— Ты просил, чтобы я принял твою пару в общину, — подняв кубок, наполненный хмельным мёдом, Сигтрюг вновь обратился к Харальду. — Как так вышло, что она — человек?

— Так и вышло, — хмыкнул Харальд. — Увидел, почуял, сделал своей.

— Предварительно побегав, — подначила его Рената, не желавшая, чтобы все думали, будто она легко сдалась.

— Да, дева оказалась прытка и строптива, — Харальд ласково взглянул на супругу и улыбнулся. — Тем слаще вкус победы!

Громогласный хохот сотряс стены главного дома. Строптивых дев тут любили, ибо какой волк не любит охоту? Как за зверьём, так и за женщинами. Да и любая уважающая себя двуликая не дастся с первого раза. Впрочем, со второго тоже!

— Хорошо, что она не из слабых, — отсмеявшись, Сигтрюг вернулся к теме принятия в общину. — Ведьма, говоришь? Ветер умеет заклинать?

— Умею, — Рената не хотела выступать. Она вообще неуютно себя чувствовала под холодным взглядом новоиспечённого конунга, и дело было не в том, что он увёл у её мужа трон. Но и сидеть бессловесной тенью не желала, ведь, как себя с первого дня поставишь в новом обществе, так к тебе потом и будут относиться. — Вам уже сообщили, что драккар вернулся сюда в рекордные сроки именно благодаря помощи ветра.

— О, а она у тебя говорливая, — хмыкнул Сигтрюг. — Не надоедает?

— У Ренаты нет привычки болтать глупости, — ох, плохо Харальд её знал, мало они успели пообщаться в спокойной обстановке!

— Ну, у мужчины всегда найдётся пара способов заткнуть рот женщине, — дядя похабно подмигнул молодожёнам, видимо, считая себя отличным остряком.

Ренату так и подмывало уточнить, что у женщин тоже есть свои методы усмирения мужей (скалка, например), но Харальд её прилюдно похвалил — надо соответствовать! И быть выше хамства. Разве что взглядом показать, в каком «восторге» она от чувства юмора Сигтрюга. Она взглянула ему прямо в глаза, пытаясь выказать максимальную строгость, но… поймала его волну. Голова закружилась, кровь быстрее побежала по венам, рот сам собой открылся, а из глубин диафрагмы пошёл звук:

Ай, волна,

Ай, волна.

Думала, что буду любить,

Думала много лет мне жить,

Но оборвало,

Кровь лилась рекой,

Волосы по воде

Разметало

Нет мира мне,

Нет покоя мне…

Думала, что с морем мир,

Думала, скоро будет пир,

Но оказалось

Пир да не у нас,

Мир, но не такой,

Как казалось…

Нет покоя мне,

Нет жизни мне…

Ай ты, волна, беги волна,

Ай ты, волна, дай всем знать,

Что нет мира, есть война,

И какая её цена…[1]

Как и в прошлые разы, текст и мелодия шли откуда-то извне, сама прорицательница смысла в процессе исполнения не понимала, да и, едва закончив, не вспомнила ни слова.

Гробовое молчание сопровождало её песню, пронзавшую окружающее пространство горестными, надрывными нотами. А после окончания тишина особо пронзительно звенела, нагнетая обстановку. В глазах Сигтрюга мелькнул страх, тут же сменившийся ехидным выражением.

— И давно твоя пара поёт странные бессмысленные песни? — выдал он как можно небрежнее.

Остальные вновь разразились оглушительным хохотом. Не все, но большинство, ибо были изрядно пьяны. Правда, несколько двуликих явно протрезвели и сидели с обалдевшими лицами, не совсем понимая, как реагировать. Одним из таких был Свейн.

Даже при большом желании Харальд не смог бы перекричать пьяный хохот, дабы сообщить, что таким образом Рената прорицает. Разве что выдать альфа-самцовый рык… Нет, не стоит, ведь это воспримется, как вызов конунгу, и тогда кровавой драки не избежать. И дело было не в том, что Харальд боялся битвы, отнюдь, но он уважал поступок дяди. Для того чтобы совершить его и обрести тем самым силу альфы, нужно невероятное мужество. Пусть сам Сигтрюг не вызывал у него особой симпатии. К слову, дядя всегда отличался вредным характером и изрядным ехидством, но чаще всего направлял их на врагов. Видимо, Харальда он записал туда же, как основную угрозу его власти.