Кречетов, ты – крестьянин, а не наследник! Том 2 (СИ) - Тайецкий Тимофей. Страница 19

Я причмокнул губами, разглядывая кинжал, который шаман носил на поясе. Типичное прямое лезвие, хотя и меньше моего кинжала.

Они думают, что я благородный, который учился на мечах. Но не знают, что раньше я был вором. Короткие ножи это первое, чему я научился, и буду продолжать учиться. В тесных переулках важна была реакция и быстрота. И это я умел в совершенстве.

— Ты хорошо владеешь кинжалом? — Спросил я его, и разъяренный мужчина нахмурился, застигнутый врасплох.

— Хм… Полагаю, я приличный человек, — шаман уставился на боевой молот, который держал в руке. — Можешь либо отказаться от оружия, либо выбрать его.

— У меня нет боевого молота наготове, но у меня есть кинжал, — объяснил я, и в толпе, слушавшей нашу перепалку, послышался ропот. — На самом деле это церемониальная вещь, семейная реликвия.

Конечно же я соврал. Просто надо же запудрить им мозги благородной чушью.

Шаман кивнул и уставился на Замира.

— Конечно, ваша светлость может позаимствовать нож у своих людей, — сказал Замир. Но вам не обязательно сражаться с ним ножом.

«Нож — это оружие головореза,» — всегда говорил мне жрец Радион.

Я надул щеки, протянув руку, и с легкостью извлек кинжал.

— Государь, что вы задумали? — Добрыня возмущенно произнес за моей спиной.

Замир улыбнулся, но в его улыбке была некоторая неуверенность.

— Сражаться с ним ножом — не лучшая идея.

— Неужели? — удивился я, ведь был гораздо моложе и считал, мою броню куда надёжнее.

— Ведь вы, благородный господин, тренировались владеть мечами, а он всю жизнь обращался только с ножами, — объяснил Самир.

Ну, дружище, подумал я, глядя на него безразлично. Ты совсем не понял ситуацию.

Простите.

— Я выбираю этот нож, чтобы сохранить свою честь, — громко заявил я вместо того, чтобы высмеять его или испортить свое выступление.

Толпа внимательно слушала, ахнув от такого проявления галантности. Некоторые дамы сверкая глазами обратили на меня внимание. Некоторые из них были по-настоящему прекрасные, как сказал бы мой друг Добрыня. Радион наверняка отругал бы меня за такое вызывающее поведение.

Даже Добрыня замолчал, тем более Матвей, будто они потерялась дар речи. Шаман нахмурился. Его тонкие брови придавали глазам забавный вид.

Затем он отбросил свой боевой молот и схватился за кинжал.

— Вы, благородная кровь, просто глупы, — прошипел он, и сразу бросился на меня с высоко поднятым клинком.

Я был застигнут врасплох, несмотря на то, что ликовал перед дуэлью. Внезапная атака меня ошеломила, и я не смог увернуться.

Когда я поднял руку, чтобы отразить клинок, то больше молился, чем парировал. И встретил его кинжал наручем. Лезвие скользнуло вверх и едва не лишило меня глаза.

Мой инстинкт бывшего вора заставил меня ответить. Но он отступил и снова напал. Он почти застал меня врасплох, целясь мне в горло.

Пригнулся от удара, но шаман почти отрезал мне ухо. Толпа взорвалась от радости или испуга. Но я был занят попытками остаться в живых.

Уворачиваясь от нападения, ощутил, как его клинок задевает мне ребра. Моя броня спасла меня. В ответ ударил его по лицу. Он увернулся, и его нож пролетел мимо моего живота. Я заблокировал его удар кинжалом, левой рукой сбил его с ног.

— Ух ты! — вскрикнул шаман, его губы были разбиты, а пара зубов вылетела.

Один из моих пальцев был согнут в неправильном направлении. Стиснул зубы, не показывая боли.

Шаман сплюнул смесь слюны, крови и, вероятно, зуба, и взглянул на меня.

— Ты сражаешься не как благородный.

— У меня непростое воспитание, — проговорил я, пытаясь согнуть пальцы, но боль была слишком сильной. — Сдаешься?

— Ни за что! — ответил он, снова приступая к атаке. Он искусно покачивался на ногах, чтобы вывести меня из равновесия. Хотя я был не в лучшей форме, я уже сталкивался с таким во время путешествия с жрецом.

«Следи за движениями противника и его рукой,» — наставлял меня Радион. Несмотря на сопротивление моего ума, я с вниманием усваивал каждый его урок.

Все остальное — просто обман.

Его верхняя часть плеча привлекла меня. Она была напряжена, готовая к следующему удару. Я едва успел отпрыгнуть. Острый клинок лишь задел мое плечо. Но, увидев брешь в защите противника, я бросился вперёд. Преодолев его блокировки, прижал кинжал к его горлу.

— Сдавайся! — закричал я, замедляя движение, чтобы не рассечь ему гортань.

Отпрянув, он застонал, его рот и челюсть кровоточили. Еще больше крови струилось из пореза на шее

Он, очевидно, не собирался останавливаться. И сам нажал горлом на лезвие моего кинжала.

«Что за кошмар?»

Я вздрогнул и оттолкнул окровавленный кинжал обратно. Как это вообще случилось?

Шаман булькал и руками сжимал шею, пытаясь остановить кровотечение. Но все безрезультатно. Вокруг меня повисло молчание, будто весь мир замер.

— Кто-нибудь помогите ему! — вырвалось у меня, но я сам остался на месте.

Замир, открыв рот, выдал слова смешанные с тревогой и благоговением.

— Он не сдастся, — прошептал старейшина.

Я испытал облегчение и ужас одновременно.

— Человек умирает, дурак! — закричал я, и кто-то из толпы ринулся помогать. Остальные начали шептаться, недовольство росло.

— Государь Ярослав победил! — заявил Добрыня, перекрывая шум.

Женщина рядом вскрикнула и упала. Некоторые аплодировали, другие молчали. Боги… О каких богах говорил этот человек, я и представления не имел.

Дана завернул за угол большого здания вслед за Штырем. Ловкач, мошенник и «скупщик краденого». Также посредник между Гильдией воров в Новгороде и местными головорезами. Но в основном опасными бандами, которые контролировали весь преступный мир города.

Штырь приблизился к стене, чтобы не раскрыться. Это могло бы сработать, если бы не ее глаза полуночницы.

Зачем она вообще преследовала его. Ну потому, что это был человек, который мог дать информацию. По слухам после смерти князя главным стал городничий Барсуков и воевода Мстислав.

Дана помнила, что Ярослав говорил про какого-то советника Велемира. Он должен был помочь им. Но она не могла просто так ворваться во дворец и все выяснить.