(не) зажигай меня (СИ) - Красовская Марианна. Страница 4

Если бы у меня были хоть какие-то таланты в рукоделии, я бы, возможно, попробовала свои силы в ведении дел. Уверена, отец помог бы мне купить лавку и даже вести дела. В конце концов, матушка научила меня считать прибыль и убытки, я разбиралась в ценах на овощи, ткани, меха и шерсть куда лучше многих мужчин, да и домовые книги я заполняла самостоятельно уже несколько лет. Впрочем, такими умениями хвалиться в обществе не принято, несмотря на политику его величества. И по сей день важнее, кто твой муж, нежели кто ты. Среди девушек ценится умение петь и музицировать, вышивать, шить, рисовать… Вряд ли можно поразить женихов познаниями в арифметике.

И уж совсем не стоит рассказывать, что из всех женских умений тебе лучше всех дается готовка. Леди не стоят на кухне, и точка. Всё, что может сделать хозяйка дома – обсудить меню с кухаркой. Даже матушка не занимается кухонными делами. А я отчего-то с детства любила сидеть на кухне и с удовольствием помогала поварихам. Маме это не слишком нравилось, но она мне ничего не запрещала, даже более того – заказывала для меня специи, покупала безумно дорогие зерна какао и кофе, подарила мне красивую ручную мельницу.

Здесь, в городском доме, конечно и речи не шло даже о том, чтобы появиться на кухне. Впрочем, и не до этого: до главного бала весны осталось всего несколько дней, надо купить перчатки, закончить платье, обязательно прогуляться по магазинам и съесть пару пирожных в кафе – и всё это под пересуды местной аристократии. На нас смотрит множество глаз: мы родственники Кирьяна Браенга, а, значит, и самого короля, а Милослава Оберлинг – не просто одна из самых красивых леди, но и еще известный маг на службе короны. Про нее непременно сплетничают, подмечая каждый ее шаг, каждый жест. Ее репутация на грани скандала и преклонения.

Но несмотря на всю двусмысленность положения нашей семьи, мы везде желанные гости. Юные девушки стремятся со мной подружиться, а молодые люди жаждут быть представленными.

За три дня я получила с десяток предложений руки и сердца, что злило отца и забавляло мать. К счастью, о лорде Оберлинге слава идет недобрая – что и пьяница он, и скандалист, и подраться может. Меня это забавляет – второго такого доброго человека я не встречала. Но стоит ему грозно посмотреть на моего предлагаемого ухажера, как последний начинает трястись и блеять как баран. Ну вот о какой симпатии может идти речь? Не встретился мне пока мужчина, который смог бы перечить отцу. Возможно, это всё потому, что он некогда был сильным магом, но выгорел и долго не мог восстановиться. Если бы его звериная ипостась не усилилась, мог и вовсе не выжить. И теперь, пожалуй, ни один оборотень не мог ему не подчиниться. Боюсь, даже его величество не сможет выдержать отцовского взгляда.

Даже меня его ярость к земле пригибает, а ведь я любимое дитя, и он всегда сдерживается. И только господство леди Оберлинг признается отцом без малейшего возражения. Думается мне, не найти в целом свете мне подобного человека, который был бы кроток со мной и суров с врагами. У оборотней скорее принято жить наоборот: женщин своих держать в страхе и подчинении, а с мужчинами быть вечно настороже.

Братьев моих в этот раз оставляют с дядюшкой Кирьяном; кто-то должен присмотреть, чтобы они не разнесли дом в наше отсутствие. Весенний бал – событие больше для молодежи, а его дочь недостаточно взрослая для него. Он так радовался, что избавлен от столь утомительного события, что привезти к нему в гости близнецов было просто делом чести. Потому что никто не должен быть счастлив, когда мои родители страдают.

Высшее общество в моей семье не любит никто. Кроме меня, разумеется.

Я, хоть совершенно не хотела ехать, всё же с самого утра пребывала в нетерпении. А вдруг и встретится мне тот, кто вытеснит из сердца совершенно неподходящего мне мужчину? Может быть, кто-то из Ваенгов меня покорит, или еще какой сильный маг. Потому что, хоть мама и говорит, что любовь превыше всего, но не отдадут меня в род, меньший по знатности.

За два часа до назначенного времени я уже от волнения искусала губы и разорвала кружевные перчатки. Не избежать мне встречи с любимым, так чего печалиться? Судьба нас сводит снова и снова. Да, он женат, но всем известно, что брак был по расчету, и между супругами нет ни особой любви, ни даже уважения. Поговаривают даже, что и спальню жены своей после рождения второго сына он не посещает, но тут даже я, готовая простить ему всё, не верю. Не совсем уж я наивная. Оборотни без физической близости не могут.

Наконец подают карету. Натянув новую пару перчаток, накинув на плечи шубку, я быстро процокала каблучками по мостовой и нырнула в теплый полумрак. Ехать было всего ничего – два квартала; я бы с огромной радостью прошла этот путь пешком, но так не принято. А мы ж Оберлинги, да еще в родстве с Браенгами – не нам нарушать традиции.

Мой отец один из самых красивых мужчин старшего поколения. У него худое хищное лицо, орлиный профиль, ярко-голубые глаза и стройная фигура. Модный нынче калот глубокого синего цвета сидит на нем лучше, чем на большинстве молодых людей. И даже совершенно седые волосы его не портили. С лукавой усмешкой я предсказала отцу, что на балу он будет популярен, и попросила оставить для меня пару танцев. Отец клятвенно пообещал уделить самой завидной невесте Галлии внимание, достойное столь прекрасного цветка. Мама с ласковой улыбкой слушала нашу веселую болтовню, мечтательно глядя в окно. К королевскому дворцу подъехали совершенно счастливые, в прекрасном настроении.

Вцепившись в локоть отца, чтобы не затеряться в толпе раньше времени, я нетерпеливо приплясывала, отбивая ритм музыки носком сапожка. Ноги сами собой стремятся пуститься в пляс, а в груди жарким огнем распускается нетерпение.

Столь великолепное настроение раньше означало, что я на радостях могу что-то спалить, но, к счастью, подобные конфузы остались в прошлом. Я давно уже научилась держать свой огонь внутри себя. Отец учил. Он, хоть и выгоревший, а всё же некогда маг, да и характером я пошла в него. Он тоже бушевал и в юности, и сейчас. Оттого, по его словам, и сгорел – не смог удержаться на краю, надорвался. Иногда, в минуты ярости, он даже благодарил богиню за подобную потерю: во всяком случае теперь он не смог бы причинить никому вред. Уроки отца оказались мне очень полезны, я научилась сдерживаться и пригашать свой пыл. Учение далось мне тяжело, но я не переставала отца благодарить.

Первый танец я чинно оттанцевала с отцом, а потом – всё. Будто метелью в ненастный день меня захлестнуло людским потоком. Все были в масках, но, наверное, узнаваемы – я не ставила себе целью определить, кто из молодых людей, хватавших меня за руки и тянувших в круг, Ванг, а кто Стерлинг, а кто и вовсе дядюшка Лео Оберлинг. В отличие от одинаковых мужчин я была вполне узнаваема: косы до колен спрятать невероятно сложно. Таких тут больше нет – думала я, пока вдруг не столкнулась нос к носу… с собой. В какой-то момент, утомившись от буйных танцев (отчего все бальные вечера, начинаясь со спокойных котильонов, спустя очень небольшое время превращаются в вакханалию?) я отошла к окну, желая глотнуть свежего воздуха и ледяного игристого вина, и внезапно увидела перед собой тонкую девушку в платье сливочного цвета, бирюзовых перчатках и длинными косами цвета красного дерева.

На девушке была кружевная полумаска. Костлявые плечи, выступающие ключицы, длинный нос, твердый подбородок и густые брови вразлет – я смотрела на себя будто в зеркало. Зажмурилась, пытаясь справится с охватившим меня липким оцепенением, замерла на месте – и тут же какая-то пара врезалась в меня, закружила, едва не сшибив с ног. Я раскрыла глаза: и в самом деле передо мной было зеркало. Отчего же я так испугалась своего изображения? Что-то было в нем неправильное, необычное.

Почувствовав пылающее напряжение внутри себя, я выскользнула на балкон и, вцепившись в холодные металлические перила (необыкновенной красоты и тонкой работы), жадно глотала свежий воздух. Воздушники накрыли дворец и часть сада куполом теплого воздуха, чтобы разгоряченные танцами гости не рисковали простудиться, поэтому мне по-прежнему было очень жарко, я вся пылала.