Чего ты хочешь? Трилогия (СИ) - Оркас Анатолий. Страница 159

Марк повернулся к старухе. И неожиданно вместо разъяренной женщины увидел старую, съежившуюся и дрожащую фигурку.

- Ты! Ты хотела смерти моей? При всех? Где любовь? Где твоё смирение? Где Бог в твоем сердце? Кайся!

Она упала на колени первой. Марк оглянулся - и на колени рухнули все.

Он снова повернулся к оппонентке - и тут рухнула на колени охрана.

Марк недоверчиво огляделся. Такого эффекта он не планировал. Конечно, коленопреклоненные люди были ему не в новинку - но не в такой обстановке.

- Я прощаю вас, люди, - громко выкрикнул он. - Я прощаю вас и прошу только об одном. Когда будете в следующий раз слушать всяких проповедников - помните, что вы - люди. И что бы вам ни говорили, что бы не внушали, помните, что вы - люди. В первую очередь люди! Значит, вы должны любить друг-друга. Сначала - любить. А уже потом - убивать.

Он направился к карете и один из охранников кинулся, подал ему рубашку. Потом - куртку. Марк на ходу оделся, влез в карету, посмотрел на лежащее тело...

- Не хоронить! - велел он и направил лошадь дальше.

После инцидента заезжать в ближайший монастырь было несколько неудобно. Правда, вряд ли слухи об этом событии опередят путешественников, но Марк и не собирался скрывать произошедшее. Наоборот, ему было очень интересно,

Всё-таки, когда же появится привычка смотреть в небо? Казалось бы - сколько уже прожил в этом мире, а только восхищенное сзади "Ух, ты!" заставило поднять взгляд.

В небе сражались два дракона. Один явно убегал, второй нагонял, и они сплетались в яростном клубке крыльев и хвостов, проваливаясь на сотню метров, после чего первый выворачивался и мчал дальше. Драконья битва приближалась к путникам и Марк вдруг понял, что вне себя от ярости. То они требуют себе горы, мол, жить негде, то уменьшают собственное и без того не слишком многочисленное поголовье.

И эта ярость выплеснулась в пространство в диком и необузданном вопле:

- Сюда, оба! Вниз! Я кому сказал?

Лошадь испуганно присела и поджала уши. Драконы, как ни странно, тоже услышали. Прекратили драться и закружили над всадниками. Марк тронул бока лошади, проехал вперед и повторил вопль, к сожалению - уже не столь впечатляюще:

- Вниз я сказал! Спускайтесь!

Драконы послушались. Приземлились чуть поодаль, чтобы не задавить людей. Марк направил к ним упирающуюся лошадь, уже готовя гневную отповедь, как вдруг услышал:

- Ффффладыке Маррррку не нрррравитссся ссссспаривание дррраконоффф?

Голос! Голос, который он узнал куда лучше, чем совершенно забытый рисунок чешуи.

- Лиана?

- Ссссдраффстфуй, Марррк! Зашшем ссссффал?

- Ой, Лиана, прости.. И вы простите... - Марк кивнул второму дракону, и тот ему размашисто ответил. - Мне показалось, что он тебя обижает.

- И ты кинулся меня сащщищать?

- Не тебя. Просто... Ну, как сказать? В общем, нет у драконов такой проблемы, которую требуется решать зубами и когтями. Всё можно решить мирно.

- Есссть, - подал голос второй дракон.

- И какая?

- Трррусосссть. Труссс не долшен шить. Или хотя бы оссставлять потомссство.

- Лиана не трус!

- А я не пррро неё. Но такхая пррроблема есссть. Есссли уфидишь дерррушишся драхонов - не вмешшивайся. Или сссам умрррешь, или всехх похубишь. Сссеходня тебя ссспасла она.

- Вас и так мало! Куда тебе ещё уменьшать количество?

- Он пррррав, - поддержала друга Лиана. - Ты ссспассешь трррусса и его дети черррес сотни лет убьют дррраконофф окошательно. Не вммешивайся. Но фффсё раффно - сспассибо.

- Пожалуйста, - ответил смущенный Марк. - Летите себе дальше. Приношу свои извинения - никогда не видел ваших брачных игр. Извините, что оторвал...

Оба дракона кивнули и синхронно взлетели. Марк привычно прикрыл глаза, а вот лошадь недовольно зафыркала и заплясала. Но продолжать спариваться драконы не стали, а крыло к крылу полетели дальше. Марк корил себя последними словами - ну, блин, доброхот... Говорят же: благими намерениями... Охрана же вообще ничего королю не скзазала.

Монастырь же встретил короля, как и положено. Закрытыми дверями и стрелками в бойницах.

- Что, и стрелять будете? - осведомился Марк, прохаживаясь под стеной. Сам монастырь был древним и красивым. В другое время тут бы пройтись бы, любуясь природой и архитектурой. Да вести неспешные беседы с настоятелем о жизни и вечном. А взять такой приступом - это надо повторять операцию с "Драконьим Гнездом". Вся фигня была в том, что подобную операцию Марк никогда в жизни больше не повторит. Но прелесть заключается в том, что больше никто, кроме него, об этом не знает!

- Уходи, откуда пришёл! - раздалось из-за ворот.

- Не могу. Я - король. Мне некуда идти.

- Тогда сиди под воротами.

- Ты не понял. Я-то уйду. Но думаешь, монастырь выдержит внезапное нападение?

- Чего тебе надо, а? Ну, что ты привязался? Уйди, Христом-Богом просим! - раздалось вдруг сверху.

Марк поднял голову. Монаха, это сказавшего, видно не было. Ну, и не любоваться же на него...

- Вот! Я слышу правильный вопрос! Рассказываю, что мне надо. А надо мне, чтобы монастыри были не рассадниками всяких извращенцев, кои жить в человеческом обществе не могут и бегут от него за толстые стены, а чтобы были они культурными просветительскими центрами! Чтобы люди могли не только отдавать сюда честно заработанное, но и получить отсюда пользу. Обмен должен быть обоюдным! Понятно?

За стеной загремело, калитка открылась и вышел монах. Рослый, с бородой, но не толстый.

- Государь. Мы подчиняемся Богу, а не тебе. То, что хочется тебе лично - вот ты и делай. А здесь у нас своя епархия, мы действительно бежим от мира, а ты хочешь насильно вернуть нас в мир? Не выйдет. Будем защищаться. А пойдёшь силой - будем и убивать, ибо сказано, что угодно Богу убийство, если во славу Его и по велению Его. Мы же верные слуги божии, и хоть не хотим с тобой войны, но и от своего не отступимся.

"А чего ты хотел?" - думал Марк, глядя на монаха. "Хотел, чтобы они испугались и кинулись тебе в ножки кланяться? Как же, король приехал! Царственной ручкой махнул! И Термес не испугался, и эти лягут костьми. За что умер Термес - сейчас не выяснить. За что умирают эти - ясно и понятно. Чего ты хотел, когда ехал сюда? Объяснить? Так вот, слушай, тебе сейчас здорово объяснили, что как был ты дурак, так и остался. Хоть и корону напялил".

- Ну, что ж... Ты прав. Как зовут тебя, храбрый человек?

- Я не храбр, государь. Я боюсь до дрожи. И что убьёшь ты меня, и что калитку я отворил, да в неё твои солдаты ринутся. Нет, не успеем мы их остановить. Боюсь я, что неверно сделал. Да будто кто толкнул. Так что не храбрец я. Простой инок, а зовут меня Инокентием.

- Когда вернёшься за монастырскую стену, Инокентий, обязательно спроси того, кто тебя толкнул. Во-первых, зачем он это сделал. А во-вторых, почему именно тебя. Я повторяю: я хочу обоюдного обмена с монастырями. И коли вы готовы костьми полечь за лень свою да бесполезность - быть посему. Не буду я на вас с войском идти, потому что сам открыл ты калитку. Сам вышел ко мне. А значит, ещё можно до вас достучаться. Может, и услышите. Но и ленное право у вас я отберу. Не будет теперь закона, по которому крестьяне обязаны будут вам хоть чем-то. Сами захотят - да на здоровье. А силком их отныне никто не погонит. И ложитесь хоть костьми, хоть поленницей, мне дела нет.

С тем и уехал.

И зачем только приезжал???

На фоне грядущих проблем с церковью вопрос о том, куда девать неожиданно спасённого некрофила был сущей мелочью. Вся беда в том, что больше всего неприятностей доставляет именно мелкая заноза. Вопьётся куда-нибудь, и никак её не вытащишь. А думаешь только о ней. Поскольку Марк не стал просвещать двор о причинах появления Кристиана, то поначалу к нему отношение было нейтральным. Ну, приехал кто-то с королём, первый раз, что ли? К сожалению, сказать охране, чтобы держала язык за зубами - не догадался. Ничто ведь не предвещало. Сначала Кристиана отправили к лекарю. Но тот быстро выпинал нежданного пациента, королю ничего не сказал, но Марк и сам понимал. А там всё чаще он стал ловить косые взгляды и слышать почти нескрываемые перешёптывания. А главное - ничего с этим не поделаешь! Действительно, болтается дрянь при дворе. За что возвысился? За это самое? Так что Марк отправился к Белому Монаху за советом.