Выпускной бал в чистилище - Хармон Эми. Страница 7

Джонни вообще не собирался на выпускной, но Картер, сохший по Пэгги Уилки, упросил Джонни ее пригласить, чтобы устроить двойное свидание. Джонни спросил у Картера, почему тот не может сам позвать Пэгги. Картер недовольно поведал ему, что его мать назвала Пэгги вертихвосткой и что ему придется пойти на выпускной со своей кузиной, которую иначе никто в жизни не пригласит. Джонни, любивший танцевать, сжалился над Картером. Пэгги ему нравилась, а еще он прекрасно знал, что если будет ее кавалером, то папаша девушки лопнет от злости. Отец Пэгги работал в полиции и останавливал Джонни на дороге за каждую мелочь. Джонни решил, что здорово будет немного подразнить старика, отплатить ему наконец его же монетой. Теперь он смотрел, как Картер кружит Пэгги по залу и подол розового платья Пэгги обвивает обоим ноги. Нэнси, кузина Картера, выглядела не слишком довольной таким поворотом событий. Но она хотя бы попала на бал. Нэнси заметила, что Джонни на нее смотрит, и сразу же принялась толкать в бок подружек, таких же скучных, как и она сама. Девицы как по команде повернулись к нему, расправили плечи, огладили свои юбки и уставились на него, словно стайка пираний. Джонни поспешил встать к ним спиной.

Айрин Ханикатт, нетерпеливо постукивая ножкой, с тоской глядела в зал. Роджер Карлтон стоял в окружении своих дружков и болтал с ними, забыв про свою партнершу. Джонни уже успел пригласить Айрин на танец – просто чтобы позлить Роджера. Он направился к ней, чтобы пригласить ее снова, как вдруг заметил незнакомую девушку. На ней было алое платье, длинные волосы рассыпались по плечам и закрывали половину лица, словно пряча ее глаза. Ни одна из известных Джонни девиц не оставляла волосы распущенными: все завивали локоны и укладывали их заколками либо обрезали волосы до плеч и подкручивали челку щипцами. Своей прической девушка напомнила ему ту актрису, которая так нравилась его маме, звезду сороковых… Веронику Лейк. Теперь о ней уже мало кто помнил. Мама говорила, что репутация у Вероники Лейк оказалась подмоченной, что она слишком много пила, слишком часто выходила замуж и разводилась. Мама говорила, что, если бы мужчина пил слишком много и слишком часто женился, всем было бы на это плевать. А может, он даже стал бы от этого еще популярнее! Она защищала Веронику так, словно та была ее родней. Джонни помотал головой, отгоняя мысли о матери и ее собственной подмоченной репутации.

Судя по всему, незнакомка пришла одна. Она спустилась по сходням от входной двери и остановилась, словно решая, что ей делать дальше. Бледными пальцами она сжимала маленькую серебристую сумочку. Джонни обвел глазами ее гладкие обнаженные плечи, всю ее тонкую фигурку, затянутую в алую ткань. Лиф плотно обтягивал ее грудь, и взгляд Джонни сам собой задержался там, где не следовало. Фатиновая юбка казалась пышной, вроде пачки у балерины, как выразилась Пэгги. Почти все девушки были в платьях похожего фасона, но только она одна пришла в красном. У остальных платья были розовыми или пастельных тонов. А эта девушка выглядела белой вороной… или, скорее, розой посреди поля гвоздик. Джонни заметил, что она и сама это поняла: она осмотрела свое платье, перевела взгляд на кружившиеся по залу облака бледно-розового тюля, чуть повернулась, словно раздумывая, не уйти ли ей назад той же дорогой, которой пришла. Джонни не мог ей этого позволить. Он направился к ней, уворачиваясь от танцующих парочек.

Когда он добрался до середины зала, ее взгляд остановился на нем, и он увидел, как ее щеки залила краска, а рука взметнулась к груди. Она смотрела на него так, словно была с ним знакома, словно рассчитывала застать его здесь. Но он никогда прежде ее не видел… он бы ее точно запомнил. Она напомнила ему Айрин Ханикатт: тот же цвет волос, те же пронзительные голубые, широко посаженные глаза. Он на мгновение задумался о том, не родня ли они с Айрин, но уже в следующий миг забыл об этом. Девушка улыбнулась ему, и сердце у него в груди замерло, а шаг сбился. Он остановился, не дойдя до нее пару метров, и, как ни старался, не смог сдержать улыбки, расплывшейся по его лицу ей в ответ. Обычного его задора как не бывало, он чувствовал себя словно двенадцатилетний мальчишка.

– Привет, – нежно проговорила она и опять улыбнулась ему. Взглянула на танцующих, снова на него. – Пригласишь меня на танец?

Джонни протянул ей руку, она шагнула к нему и вложила свои пальцы в его ладонь. Рука у нее была гладкая, маленькая, и ему вдруг захотелось сжать ее изо всех сил, чтобы девушка не сумела от него ускользнуть. Он вывел ее на танцплощадку, и в тот же миг музыканты заиграли залихватский свинг. Вот черт. Ему хотелось притянуть ее к себе, а не кружить по залу. Он обернулся к девушке, чтобы спросить, не хочет ли она пропустить эту песню, но, едва взглянув на нее, понял, что она ему на это ответит. Она буквально вибрировала под музыку, ее глаза сияли, и она ждала лишь, когда он возьмет ее за руку. Он понадеялся, что она хоть немного умеет танцевать.

Без единого слова он забрал у нее серебристую сумочку и сунул во внутренний карман своего блейзера. С этой штукой в руках танцевать она точно не сможет. Она молча протянула ему обе руки и подняла на него глаза. И они сорвались с места.

О да, танцевать она умела. Она словно знала заранее, что он сделает в следующий миг, словно понимала его движения, словно раньше уже танцевала с ним. Он кружил ее по залу, притягивал к себе, отпускал и восхищенно отмечал, как она, не сбиваясь, вторит каждому его жесту. Выпускники, танцевавшие вокруг, обратили на них внимание и расступились, освободив им пространство в центре. Длинные волосы струились у нее по спине, юбка летала вокруг стройных ног, а быстрые ступни словно вызывали его на бой. Он подкинул ее, а потом она сделала колесо, встала на руки и тут же снова оказалась на ногах, так что юбка не успела обнажить то, что ей не хотелось бы демонстрировать. В зале охнули, зааплодировали, а Джонни крутанул ее вокруг бедер, как обруч. Она расхохоталась и вихрем метнулась обратно в его объятия, словно ей там было самое место. Песня завершилась звонким грохотом тарелок, и все в зале одобрительно закричали. Джонни показалось, что Картер с Джимбо записывают на свой счет его танцевальные успехи. Он рассмеялся, обнял свою партнершу за талию и привлек к себе. Музыка словно подчинилась его желанию, «Бубенцы» заиграли медленный ду-уоп, и Бобби зашептал в микрофон слова любви.

Она подняла на него глаза, и у него вновь перехватило дыхание. Ее глаза были такими ясными, такими нежными, что ему отчаянно захотелось ее поцеловать. Бог мой, он всегда действовал быстро, но чтобы так быстро! Он познакомился с ней всего пару минут назад, и вот ему уже не терпится поцеловать ее прямо в толпе танцующих выпускников. Ее губы приоткрылись в улыбке, тонкие руки обвили его в танце, который внезапно показался ему и откровенным, и одновременно сдержанным. Она чуть подняла подбородок. Он не отрываясь смотрел на ее губы. Она выдохнула его имя:

– Джонни.

Он прикрыл глаза, ощущая на губах ее теплое дыхание.

– Джонни…

А потом она исчезла. Его руки еще хранили воспоминание о ее теле. Щеки после танцев горели огнем. В голове еще слышались отзвуки песни, под которую они вместе плыли по залу. Он резко открыл глаза и сел в кровати, но тут же закричал от резкой боли в груди и правом плече, словно проснувшейся вместе с ним.

– Джонни?

Голос больше не принадлежал ей. Интересно, в какой момент с ним заговорила другая, та женщина, которая утверждала, что они брат и сестра? Сейчас она стояла у его кровати.

– Кардиомонитор стал пищать так, словно у тебя остановилось сердце. Прости, что я тебя разбудила… но я испугалась. Наверное, тебе снился настоящий кошмар.

Джонни чуть не расхохотался, услышав эти слова. Настоящий кошмар начинался, когда он открывал глаза. Но он промолчал, понимая, что любой его комментарий прозвучит как жалоба на превратности судьбы. Она лишь старалась ему помочь. Она все время была рядом с ним, ни разу не вышла из себя, не обратилась к нему сердитым или злым тоном, хотя он постоянно срывался на нее от гнева и растерянности. Он поступил так, как она велела, лишь потому, что не знал, что ему еще делать. Он заявил врачам, что не помнит, кто он такой, а все остальное сделала она. Она общалась с персоналом больницы и следила за тем, чтобы о нем хорошо заботились.