Благословенный (СИ) - Коллингвуд Виктор. Страница 60

— Светлейший князь предлагал привлечь Польшу на свою сторону, пообещав им Молдавию. Выходит ли из-за этого хоть что-то? — спросила Шувалова Екатерина.

— Теперь у поляков другие мысли. Всё больше заняты оне внутреннею грызнёю. Королевская партия тянет за усиление власти короля, уменьшение роли сейма. О Молдавии никто и не думает, зато полно желающих вернуть свои белорусские поместья.

— И что планирует Светлейший князь?

— Надобно привлекать к себе православное население восточных областей Польши. У них у всех желание возобновить прежнее состояние, как они были под своими гетманами, и теперь все твердят, что должно опять им быть по-прежнему, ожидая от России вспоможение. Сие дело исполнить можно самым легким образом!

Так-так, интересно. То есть, получается, не русская армия должна освободить своих единокровных и единоверных братьев, а казацкое войско, заставляя вспомнить время Богдана Хмельницкого. Зная тайные планы прусского короля использовать поляков для борьбы против России, а затем потребовать от них новых территориальных уступок, Потемкин, мечтавший в начале войны привлечь Польшу взаимовыгодным союзом, в изменившейся обстановке ищет средство парировать нападение со стороны Польши.

— Но где же взять этих казаков? Нынче православным в Польше даже запретили иметь оружие. Так же сделать из этого казацкую армию? — задал резонный вопрос вице-канцлер Остерман.

— Светлейший князь за свой счёт закупает вооружение и складирует его в своих польских поместьях. В нужное время оно будет применено, — ответствовал Шувалов.

Так-так, ещё интереснее! Не зря Потёмкин заигрывает с казаками, создаёт новые полки, принимает все меры для реабилитации запорожцев. В голове у него, оказывается, прорабатывается в это время не только турецкий, но и польский вектор.

— Было бы того лучше, если бы светлейший князь наконец-то соизволил взять Очаков, — ни к кому вроде бы особо не обращаясь, проговорил Воронцов.

— Вопрос у нас сегодня один. Возможно ли силы Украинской армии Румянцева передать в ведение Потёмкина? Получив сии подкрепления, князь много смелее действовать сможет. Прошу подавать мнения! — нахмурившись, произнесла Екатерина.

Да, это уже не «добрая бабушка». В каждом слове, в каждом жесте императрицы чувствовалось привычка повелевать, глубоко усвоенная за 25 лет правления. Как же, должно быть, тяжёл этот груз для женских плеч! И, как не противны мне её фавориты — геронтофилы, нельзя не признать что всё же, они выполняют весьма важную роль.Без их поддержки государыне в одну лямку тащить этот груз никаких нервов не хватит!

После долгого обсуждения, сводившегося в основном к вопросу, сможем ли мы удержать поляков от выступления против нас, Совет склонился к решению о передаче дополнительных контингентов в ведение Потёмкина, а армия Румянцева совершенно расформировывалась.

— Граф Задунайский последнее время совсем ничего не делает, сидит сиднем, только силы зря у себя держит — заявила довольная таким решением Екатерина.

— Украинская армия, правду сказать, совершенно не получает снабжения — робко заметил Завадовский. — Светлейший князь забирает себе решительно всё!

Судя по лицам вельмож, очень многие разделяли эту точку зрения Петра Васильевича, но вслух Завадовского никто не поддержал.

Между тем Екатерина, поднявшись, закрыла папку с делами, давая понять, что вопрос решён. Потёмкин получит свои подкрепления! Может, наконец-то он решится на штурм Очакова?

Глава 26

Время показало, что решение, принятое Непременным Советом, оказалось верным. Англию лихорадило; политический кризис в этой стране заставил прусского короля сомневаться в надёжности английской поддержки, а поляки пока ещё не раскачались. Поскольку угроза от англо-прусского союза на время отступила, а приближающаяся зима не оставила пруссакам шансов для внезапного нападения, князь Потёмкин решился на штурм Очакова. В ночь 6-го декабря колонны пошли в атаку: после недолгого сопротивления город был взят, и, надобно признать, здорово раскурочен. Потеряв две с половиною тысячи своих, уничтожили почти десять тысяч неприятельского гарнизона; выдающийся успех, учитывая добротность Очаковских укреплений и обычную для турок стойкость в обороне крепостей. Были взяты большие трофеи, в том числе больше трёхсот орудий; в реляции Потёмкин писал, что многие солдаты вернулись в свои землянки в горностаевых шубах.

Императрица была счастлива. Потёмкина давно уже всячески склоняли по поводу затянувшейся осады. И Завадовский, и Воронцов ругали его на все корки; в помощь им приехал даже давно отставленный Алексей Орлов. Теперь Потёмкин доказал свою состоятельность и разумность в расходовании средств и на армию, и на освоение юга. Государыня вызвала его для награды, и в конце января, переждав бураны и самые сильные морозы, Потёмкин и Суворов, как водится, по санному пути отправились через всю страну в Петербург. Я же поспешил воспользоваться случаем увидеться с героем былых времён — господином Орловым.

Алексей Григорьевич к тому времени уже лет 12 как проживал своих поместьях в Воронежской губернии. Гигантского роста, через всё лицо — багровый косой рубец от сабельного удара. Глаза вроде добрые, но иногда проскакивает в них такое, что понимаешь — человек очень многое прошёл и на очень многое готов.

— Алексей Григорьевич, давно мечтал познакомиться с вами. Как поживаете?

Орлов несколько саркастически усмехнулся. Все знают, что граф пребывает в опале уже много лет. Причём, в отличие от прочих вельмож, переживших период охлаждения cо стороны монарха и вновь вернувшихся в фавор, Орлов уже многие годы продолжал оставаться в немилости. Екатерина не любила вспоминать время, когда она, только-только взойдя на трон, оказалась в зависимости от буйных братьев Орловых. Был бы жив Григорий, возможно, сентиментальные чувства и взяли бы над нею верх, как это бывало с другими отставленными фаворитами, да хоть с тем же Завадовским. Но, увы, старший из Орловых давно уже умер, и Екатерина не торопилась возвращать в свет грубоватого Алексея.

— Веду жизнь сельского жителя, простую и безгрешную, Ваше Высочество! Косим луга, поднимаем зябь, разводим бурёнок да лошадёнок!

Словосочетание «Орловский рысак», мне, конечно же, было знакомо. А поскольку день, когда «стальной конь придёт на смену крестьянской лошадке» даже ещё не просматривался во мгле грядущего, экзерсисы с коневодством меня очень интересовали.

— И как у вас лошадёнками? Получается?

Удивительно как же меняется человек, начиная говорить про дело, которое действительно его увлекает! Рассказывай про свой конезавод, Алексей буквально преобразился.

— Мечтаю я, Ваше высочество, вывести породу, полностью удовлетворявшую бы всем требованиям нашего дворянства! Чтобы добрые были в выездке и хороши на службе, переносили бы наши зимы и, особливо, осеннее время, пагубное для породистой скотины…

— И как? Получается?

Долго рассказывал мне про какие-то линии, скрещивания, выводы, ставки, аллюры… Я слушал и даже в чём-то поддакивал, хотя в коневодстве и в выездки разбирался довольно плохо. Меня ещё не начинали учить верховой езде. Николай Иванович полагал выучить нас вместе с Константином, а он для верховой езды был еще слишком мал. Тем не менее, не углубляясь в подробности коневодства, свои пять копеек в эту тему я всё же мог вставить.

— Прежде всего, Алексей Григорьевич, позвольте просить вас делать упор не на выездку и манеж, а всё же на качества, необходимые для боевой лошади. Очень уж надо нам улучшить конский состав нашей кавалерии! Также не стоит забывать и про артиллерийских лошадей. Не пробовали вы заниматься тяжеловозами?

Орлов слегка приподнял бровь с выражением «ну, можно и заняться».

— Тяжеловозы, Ваше высочество, сейчас в Воронежской области есть свои, природные. Пётр Великий в своё время завозил туда немало европейских ломовых лошадей — и брабансонов, и першеронов и протчих. Они там с местными лошадками смешались, и получилася порода, прозываемая ныне «битюг». Добрые лошади, и притом довольно неприхотливые!