Человек, заставлявший мужей ревновать. Книга 2 - Купер Джилли. Страница 41

– Но ты мог бы поработать в «Венчурер», – сказал Руперт. – Все, что от тебя требуется, – читать машинально, что уже написано для тебя.

Лизандер помотал головой.

– Ты действительно добр, но я к этому совершенно не способен. У меня все утро уходит на то, чтобы прочитать о забегах в «Сан» или объявления «НЕ БЕСПОКОИТЬ» на дверях спален в отеле.

Руперт был тронут. У Тегги с чтением тоже были трудности, и он знал, сколько она приложила усилий, чтобы преодолеть это.

– Чего я хочу по-настоящему, так это работать с лошадьми, – продолжал Лизандер. – Я собираюсь поставить Артура в строй и не один раз наделать шуму в Ратминстере.

– Но там собирается выиграть Гордец Пенскомба, – сообщил Руперт. – Артур был хорошей лошадкой, я помню его победы в Ирландии.

– Да ему болельщики до сих пор присылают письма и плитки «Твикса».

Солнце уже садилось, когда Руперт подвез Лизандера к отелю «Версаль». В следующий момент к нему уже бросилась Китти, голубая от холода и чуть ли не в истерике от тревоги за него. Он схватил ее и понес по заледенелому тротуару на руках.

– Я так беспокоилась. Тебя так долго не было. Я подумала, что тебя могут убить. В этой Долине призраков уже тысячи людей погибли.

И она целовала его снова и снова.

– Я боялась, что Руперт нарочно завез тебя туда.

– Нет, нет, он был прекрасен, прямо как ты. Восхищенный ее реакцией, Лизандер протащил Китти через вращающуюся дверь, целуя и целуя, до тех пор пока портье, администраторы и все эти очаровательные люди, толкущиеся вокруг столов, не прекратили болтовню и выпивку и не устроили им овацию.

– Ой, мне же нужно позвонить.

Не обращая ни на что внимания, Лизандер повел ее к лифту.

– Я не хотел тебя пугать. А теперь пойдем и проверим эту Джакуцци, пока я не размяк.

«Вмире, где все кажется нереальным, В мире, где нам не дано чувствовать, Я нашел тебя, я нашел тебя», – немелодично пел Лизандер, намыливая груди Китти, мягко колышащиеся под восемнадцатью дюймами теплой, ароматизированной, вспененной воды. Поначалу она очень смущалась, потому что Раннальдини выбрил ей лобковые волосы.

– Ведь здесь он спал только со мной, – призналась она. – Потому что отец нашей прислуги работает в «Ле Монд», и он не хотел рисковать.

Лизандер сдержал свой гнев и сказал, что, очевидно, Раннальдини по привычке выщипывал тропинку к заветным местам. А Китти подумала, что Рэчел, наверно, не одобрила бы такую вырубку растительности, рассмеялась и почувствовала себя лучше. Глядя в запотевшие зеркала вдоль стен, она первый раз в жизни почувствовала все великолепие жизни и опустила руку под воду.

– Ох не стоит, ведь я же должен отмякнуть, – признался Лизандер, когда его негнущийся член показался над поверхностью.

– Похоже на перископ, – сказала Китти, поглаживая его.

– Ищет цель. Пойдем.

Поднявшись из воды, он внес ее, всю в стекающих каплях, в соседнюю комнату и промочил насквозь розовый ситец, когда нежно укладывал ее на покрывало огромной четырехспальной кровати.

Они не побеспокоились сдвинуть занавески. За окном на снег ложились голубовато-зеленые тени, сияли звезды в ясной морозной ночи. Окружающие молчащие горы, казалось, охраняют их.

– Я люблю тебя, – пробормотал Лизандер, поглаживая ее розовое, застывшее в экстазе тело. Затем приподнялся, раздвинул ее бедра и вошел внутрь.

– А-а-а-ах, о-о-о, блаженство. Словно мягкие, розовые пальчики доярки щиплют меня. Ох помоги, – взмолился он. – Я никогда не могу сдержаться, если кто-то мне нравится, а тебя я хочу как никого. О Господи, помоги, извини, Китти, дорогая.

Китти подумала, что разница между Раннальдини и Лизандером в том, что Раннальдини хоть и мог с ней играть часами, не кончая, но она чувствовала, что он подобен пианисту, оттачивающему свою технику перед большим концертом, который будет дан не ей. А с Лизандером же она чувствовала себя так, словно для него это был самый лучший случай за всю его практику.

– О Китти, – эхом отозвался он ее мыслям. – Я так много трахался в своей жизни, но сейчас – первый раз с любовью. Ну а теперь моя очередь доставить тебе наслаждение. Но только обещай мне точно говорить, что тебе нравится.

Затем, видя ее смущение, он сказал:

– Я мечтал, когда вырасту, стать каменщиком, – и скрючился от хохота, так что и она присоединилась к нему и начала расслабляться.

А когда все кончилось, она искренне призналась:

– Это было совершенно волшебно, Лизандер.

– Ну и давай потом займемся галопом, – сказал он, целуя ее. – Но если ты не хочешь умереть от ревматизма, нам лучше спать в разных постелях. Ну а сейчас я схожу пописать.

Он вышел нетвердой походкой, пошатываясь от любви. Пять минут спустя Китти рассмотрела в ванной, что Лизандер, взяв отвратительную розовую губную помаду, подаренную ей Сесилией, изобразил каракулями на зеркале: «КИТТИ ДЛЯ ЖИЗНИ, А НЕ ДЛЯ РОЖДЕСТВА».

В соседней комнате луна в пять восьмых ее величины с белым монашески-завистливым лицом пялилась на прекрасного обнаженного, раскинувшегося в ожидании Лизандера. Вбежав в комнату, Китти прыгнула на него, спрятав лицо на посеребренной груди.

– Всю жизнь, – прошептала она, – я ждала, чтобы вместе со мной одновременно были лунный свет и тот, кого я люблю.

– А я чуть не позвонил мамочке, чтобы рассказать ей, как ты чудесна, – проговорил Лизандер.

48

Но как сказал Шекспир четыре сотни лет назад, «река истинной любви никогда не бывает спокойной». Преследующая Руперта пресса отмечала и тех, с кем он проводил время, и потому сфотографировала Лизандера, целующего Китти в фойе. Не устояв перед солидной взяткой, гостиничный портье открыл, что ныне за люкс президента де Голля платит мистер Л.Хоукли. По фотографиям быстро вычислили Лизандера, как мужчину, заставляющего мужей ревновать, а Китти, по ее краткому пребыванию в аэропорту, как жену Раннальдини.

На следующий вечер после записи первой части Первого фортепианного концерта Брамса, на выходе из студии звукозаписи «Эбби Роуд» Раннальдини с Рэчел были встречены фоторепортером и журналистом.

– Мистер Раннальдини, нас интересует, что вы думаете об этих снимках вашей жены во Франции?

Беглого взгляда было достаточно.

– Из какой вы газеты? – взорвался Раннальдини.

– «Сегодня». Раннальдини поднял кулак.

– Будете из «Вчера», если не побережетесь.

Показав им разъяренную спину, он направился к ожидавшему «мерседесу». Многоопытный Клив захлопнул дверцы и, вскочив в водительское кресло, умчался в ночь, оставив Рэчел без гроша в кармане на дорогу домой.

А в Монто Китти читала детям Раннальдини «Пиглинг Бленд» – очень медленно, чтобы они могли понять по-английски. Лизандер ждал в ногах кровати. Он всегда любил эту сказку, которую ему часто читала мама, и думал, как похожа на маленькую черную свинку, героиню Пиг Виг, Китти с ее двойным подбородком и платьем в голубой цветочек. Как было бы здорово сбежать вместе с Китти от Раннальдини за границы графства. Вот бы у него был такой благородный характер, как у Пиглинг Бленд.

«И они уходили далеко, за холмы с Пиглинг Бленд», – дочитала Китти, закрывая книгу. – Ну а теперь постарайтесь заснуть.

Пока она целовала детей перед сном, Лизандер бродил по гостиной и, совершенно не подумав, схватил трубку зазвонившего телефона.

– Кто это? – завопил Раннальдини. Лизандер повесил трубку.

– Кто там поднимал трубку? – требовательно спросил Раннальдини, позвонив второй раз.

– Никто. Ты, должно быть, неправильно набрал номер.

«Вот и она научилась», – подумал Лизандер, но пока он расплескивал водку в два стакана, то чувствовал, как комната наэлектризовалась от вспышки гнева Раннальдини, и когда Китти осторожно положила трубку и с болью посмотрела на него, он смог услыхать, как разбивается о землю ковер-самолет его мечты.