Жизнь во благо Родины - Мишин Виктор Сергеевич. Страница 19

– Да вы что, Александр Сергеевич, это ж курорт, а не служба! – ответил мне за всех старший группы охраны.

Конец сентября это не июль, а в нашем регионе климат вообще дурацкий, сказывается близость искусственного водохранилища, оно формирует свой микроклимат в окрестностях города. Частые смены ветров, дожди если начинаются, то идут часто не один день подряд, или, наоборот, засуха. Чаще всего в это время уже холодно, но бывает и как сейчас, плюс пятнадцать, дождей нет неделю и стоит самая настоящая золотая осень, красота да и только.

Дядя Коля ходит пока с трудом, но на рыбалку мы выбрались буквально на следующий день, как приехали в деревню. Уж слишком давно не были на воде, соскучились. Да и рыбки хотелось, покупную я принципиально не ем, даже не хочется.

Уезжая в прошлый раз в спешке по вызову из Москвы, толком не законсервировал свою лодку, лишь запер в сарае, слегка ополоснув. За это время с посудиной ничего не случилось, лишь осмотрел ее, да и выкатил на воду с помощью соседа-фронтовика. Двигатель запустился мгновенно, как будто ждал, лишь первые секунды подымил, почти сразу придя в норму. Все проверив, одевшись потеплее, все же вода уже здорово остыла и на реке холодно, мы отправились в путь. В этот раз решили сходить на море, это мы в нашем городе всегда так зовем водохранилище. Просто оно очень большое, да и шторма тут бывают далеко не детские, к тому же налетающие внезапно, погода иной раз меняется буквально за полчаса. Вот вроде солнце светит и ветра почти нет, но тут же все может измениться, и человек в лодке очень рискует, у нас тут и баржи переворачивало, не то что лодки.

Ушли мы с дядей Колей далеко, ближе к концу водохранилища, в Дарвинский заповедник. В том районе такой знатный коряжник, только успевай блесны отцеплять, здесь когда-то до затопления местности дубовые леса и дубравы стояли. Зато за каких-то полдня мы наловили столько хищника, что появилось опасение, дойдем ли теперь до дома. Мне удалось взять трофейного судака, на те снасти, какими сейчас мы пользуемся, дернуть рыбину на двенадцать килограммов – достижение. Тут нет японских шнуров из двадцать первого века, нет бланков из карбона, даже сделанная мной катушка-мясорубка далеко не та, что используется в моем прежнем мире, примитив. Так что судачина на двенадцать кило – достижение, да и нервы потрепал изрядно, попробуй выдрать такого из родной стихии! Вот и нахапали от жадности шесть огромных судаков, самый мелкий был шестикилограммовым, пяток щук в среднем килограммов по пять и кучу окуней, даже считать не хотелось, просто очень много. Прикольно искать окуня в море, остановишься, сидишь в лодке, наблюдаешь. Тишина вокруг, красота. Полчаса-час сидишь, затем бац, появляются чайки, огромной стаей, и ну давай кружить в одном месте. Ясно-понятно, окунек зашевелился, бегом туда. Из-под чайки бить окуня интересно, да и он, несмотря на скромные размеры, особенно в сравнении с судаком и щукой, дает рыбаку прикурить.

Вернулись уставшие, на последних парах бензина, километрах в десяти от дома нас все-таки накрыл дождь, быстро превращавшийся в приличную бурю. Едва разгрузив рыбу, рухнул спать, не удосужившись даже помыться. Кстати, летом, в прошлый приезд, я успел все же поставить газовый нагреватель в устроенный прямо в доме душ, и чтобы помыться, теперь вовсе не обязательно топить баню.

– Как ты думаешь, сколько на этот раз тебе дадут отдохнуть, неделю, две? – с утра, под чистку рыбы, Катерина завела разговор.

– Да хрен их знает, – пожал я плечами, – сама все знаешь.

– Сань, я тебе говорила тогда: подумай…

– А я и подумал, – с важностью ответил я. – Думаешь, я сам не понимаю, во что влез?

– Думаю… – жена задумалась, – не знаешь.

– Поясни, – предложил я.

– Ты думаешь, что только военные были недовольны сменой власти? Думаешь, вы устранили все угрозы?

– Сомневаюсь, – я заметил, как Катя вздрогнула. Она всегда в такие моменты напряжена, и от того, что я собираюсь сказать, зависит результат, увижу я, как плечи моей любимой женщины опустятся вниз, расслабляясь, или нет. – Только теперь, как меня убедили, все будет несколько по-другому.

– Это как?

– А товарищи заговорщики больше не будут надеяться на авось, а станут бить на опережение. Да, ты правильно поняла, – видя, как у Кати открывается рот, я продолжил: – Начинается новый тридцать седьмой год. Кто не пройдет проверку на прочность и преданность, будет…

– Что, стрелять начнут?

– Да нет, зачем? – отмахнулся я. – Просто уберут от власти навсегда, а самых ретивых на зону, рукавички шить, все польза.

– А как они определять станут? Анонимки? Доносы?

– Поверь, люди, прошедшие такую войну, знают как! Машерова сделали ответственным за чистоту рядов. Он толк знает.

– Тебе виднее. Я его не знаю.

Во, вот и плечи расслабились, хороший признак.

– Все наладится, дорогая, вот увидишь, просто не сразу.

– Хорошо за таким следить со стороны, а вот участвовать…

– Не скажи, приятно осознавать, что являешься частичкой чего-то глобального.

– Уболтал, – махнула рукой супруга, – ты любого убедишь, – и засмеялась.

– Мне бы в город съездить, дельце есть небольшое.

– Может, вместе?

– Поехать можем и вместе, но дело щекотливое.

– Маму проведать хочешь?

– Угадала, – качнул головой я. – Обещал наведываться, а сам пропал.

– Может, не нужно было общаться, просто посмотрел бы со стороны…

– Не знаю, – честно ответил я, закусив губу, – наверное, ты права. Понимаешь…

– Увидел – и не смог удержаться? – понимающе кивнула Катерина, она всегда была сообразительной.

– Да.

– Просто она рано ушла, и ты соскучился, вот и не смог сдержаться, так мне кажется. Моя-то жива была, когда мы сюда провалились, оттого и нет такой тяги к ней. Хочется понаблюдать, увидеть, как растет, становится взрослой, но не вмешиваться.

– Я не собираюсь вмешиваться, понимаешь, мне просто хочется ее видеть, хочется говорить с ней. Вроде девочка совсем, а все понимает не по годам.

– Смотри, чтобы как в кино не вышло, а то влюбится в тебя, что тогда делать станешь? – вроде и с улыбкой говорит, а звучит вполне серьезно.

– Это стало бы полной ж… Буду осторожен, думаю, это будет последняя встреча, если она вообще состоится.

Через пару дней мы рванули в город. Здесь ребятам из охраны пришлось сложнее, только гляди. Но проблем я создавать им не собирался, внимательно выслушивая рекомендации. Катю с Аленкой отправил по магазинам, с двумя парнями из охраны, а сам поехал по месту жительства родного мне человека.

Время было обеденное, из школы мама уже пришла, но я сначала наведался к дереву, в дупле которого я предложил ей тогда оставлять записки для меня. Было ужасно интересно, что она мне писала, просила что-нибудь или еще что-то. Самой ей не проверить, взял ли я ее записки, дупло глубокое, бросив в него что-либо, ребенку уже не достать, а вот я смогу. Каково же было мое удивление, когда я выгреб из тайника лишь одну пожелтевшую бумажку.

«Дорогой Ангел, пишу вам лишь для того, чтобы сообщить, что больше не стану этого делать. Как говорит мама, нужно думать самой, а не ждать Божьей милости. Мне ничего не нужно, у меня все есть. Хотелось бы, конечно, чтобы папа чаще был трезвым, пьет много, мама ругается, но толку нет. А в остальном все хорошо. Да, я рассказала ей о сметане, она даже ответить сначала не могла. Нас с вами видели и рассказали об этом, она стала меня ругать, но я сделала, как вы учили, и… Мама долго приходила в себя, потом начала выспрашивать, кто мне это рассказал. Я не стала скрывать и честно все рассказала. Думала, мама будет ругаться, но она лишь помолчала, а потом объяснила мне, что слушать ангелов нужно, они приходят не к каждому человеку. Поэтому я поверила всему, что вы сказали, но все же просить ничего не стану. Прощайте, дорогой Ангел, надеюсь, вы будете за мной приглядывать и дальше, и не обидитесь на меня. Целую вас, Лариса».

Читая эти строки, написанные еще детской рукой моей будущей мамы, я не смог сдержать слез. Как же… Как же мне тебя не хватает…