Хакер - Буторин Андрей Русланович. Страница 7

– А что лечение? Или у нас тут НИИ экспериментальной медицины? Обычное лечение. Таблетки, уколы, капельница. Еще томографию делали. Эту… магнитно-резонансную. И все. Веришь?

– Значит, у нас в клинике волшебный МРТ.

Глава 3

Вечером дома Андрей не находил себе места. Произошедшее с ним не имело объяснений. Правда, он подумал было, не развились ли в нем способности Лома, ведь они довольно долго пребывали с ним двуединой личностью. Но, во-первых, это было давно, уже три года назад, и с чего бы вдруг эти способности активировались только сейчас? А во-вторых, Лом «видел насквозь» только электронику, а не любую информацию в принципе. И все же, кто знает, какие-то сверхординарные качества его двойника, возможно, и могли дремать в глубинах его естества, а теперь вот поспособствовали усвоению новых, полученных неизвестно откуда качеств. И пусть эти приобретенные качества были безусловно полезными, но необъяснимость их появления больше доставляла Кожухову тревоги, чем удовлетворения или радости. И поговорка «дареному коню в зубы не смотрят», как думал Андрей, тут совершенно не подходила. Он не просил, чтобы ему что-то дарили. Но даже если подарили без спросу, то хотелось бы по крайней мере знать, кто это сделал, почему так случилось? Потому что еще одно известное высказывание «бесплатных пирожных не бывает» приходилось сейчас, по мнению Кожухова, как нельзя кстати.

И вот тут ему показалось, что кто-то в ответ на эти мысли ухмыльнулся. Беззвучно, но отчетливо, хотя как это могло произойти, если жил Андрей в одноместном коттедже и гостей у него в данный момент не было, он объяснить не мог.

Ему стало жутковато. «Вот так, наверное, и сходят с ума, – подумал он. – Сначала мерещатся безликие ухмылки, потом я стану слышать голоса, затем…» Пришедшая в голову новая мысль прервала предыдущую: «Постой-ка! Но ведь я и так уже слышал голоса… Сначала насчет того, порадовать его или нет, – от Лебедева, потом: чем его лечили в клинике – это уже от Ланы». И в том и в другом случае ему показалось, что он всего лишь прочел это у них во взгляде, проинтуичил случайно, но ведь если хорошенько вспомнить, то в обоих случаях у него в мозгу словно звучали непроизнесенные вслух слова.

Он опять вспомнил Лома, но и тут грешить на остаточные способности двойника не стоило: тот мысли читать не умел, лишь чувствовал поблизости присутствие чужой «мыслительной энергии». Так что это другое. Но тогда получается, что фаза, когда слышат голоса в голове, к нему уже пришла? Только ведь такие «голоса» несут обычно чушь и пургу или призывают совершить нечто ужасное. Однако тут ничего подобного не было. К тому же и Лев, и Лана сами признались, что именно это собирались ему сказать. Лана даже пошутила, не читает ли он мысли… А что, если и правда читает? Что, если и такое «пирожное» ему кто-то всучил, не спросясь, а дремавшие в нем ломовские задатки этому лишь поспособствовали?

И опять – будто кто-то хмыкнул. То ли потешаясь над ним, то ли удивляясь, как ловко он до этого додумался… Да нет же! Что за чушь? До чего «до этого» он должен был додумываться? Что умеет читать мысли? Или что его самого действительно кто-то «подслушивает»? Но вот это уже явная паранойя, тут на «братца» Лома ничего не спишешь, и если нечто подобное будет продолжаться, стоит показаться врачу. И тогда… Тогда его определенно снимут с проекта. Поехавший крышей программист не годится для создания разума.

Андрею даже стало смешно: он представил, как, сойдя с ума, создает безумную ИРу. Но смех этот был отнюдь не веселым. Скорее, истеричным. Нужно было что-то делать. А именно: выяснить, он действительно психически болен или природа того, что так его тревожит, носит случайный характер? Или хотя бы имеет логическое объяснение. Но как это сделать без помощи врача? Разве что… Ну да, умеет ли он читать мысли, очень легко выяснить, нужно всего лишь попробовать это сделать сознательно. Правда, для этого придется все рассказать тому, с чьей помощью он будет проводить эксперимент. Но вариант, кому он может довериться в подобном, только один – Мишка Кочергин.

Кожухов уже подскочил, чтобы рвануть к другу, но взгляд упал на светящиеся под потолком цифры: 01:23. Второй час ночи! Вот уж Мишка точно обрадуется, если он его разбудит для того, чтобы прочитать мыслишку-другую. Тут же испугается за его психическое здоровье и вызовет медиков. Между прочим, даже если рассказать все Мишке днем, он все равно начнет беспокоиться за приятеля и может брякнуть об этом врачам. Кочергин – он такой. Он хороший мужик, но очень уж внушаемый и мнительный. Может на ровном месте так сам себя завести, что просто караул. А еще он дотошный, за что и ценится в работе, кстати. Но в данном случае его дотошность и мнительность до добра не доведут. Нет, к Мишке с подобными закидонами лучше не обращаться. Но к кому же тогда?! К ИРе?.. Андрей нервно хохотнул. Это будет круто: пытаться прочесть мысли компьютера. Лучше тогда и правда пойти сдаться врачам.

И тут он хлопнул себя по лбу. Балда Балдосьевич! А Лана? Она ведь и так уже в курсе, что с ним происходят какие-то непонятки. И про то, не читает ли он мысли, спрашивала. Нет ничего проще завести с ней разговор на нужную тему, начав его вроде как с шутки, что-нибудь вроде того: «Помнишь, ты спрашивала, умею ли я читать мысли? А давай-ка проверим!»

Да, это было очень хорошей идеей. Пожалуй, единственно верной. И придя к такому решению, Андрей Кожухов разделся и лег спать. Правда, был уверен, что все равно не уснет, но он ошибался – заснул моментально.

Ему снилось, что кто-то подошел к нему сзади, тихонечко открыл черепную коробку… Да, во сне это казалось чем-то простым, будто крышку шкатулки открыли. Но только – да – очень тихо и аккуратно, чтобы Андрей не почувствовал. Только он, разумеется, это почувствовал, но виду не подавал, выжидал момент, чтобы остановить наглеца. А скорее, ничего не выжидал – просто не мог пошевелиться от сковавшего его ужаса. Между тем злоумышленник стал вынимать его мысли. Кожухов не мог, разумеется, видеть, что происходит позади него, но это же был сон, а во сне чего только не бывает. Вот и здесь он хоть и не мог наблюдать это глазами, но все равно каким-то образом видел, что его мысли – а это было не что иное как извилины – сматывают с мозга, словно толстую нитку с клубка. Мозг при этом очень быстро уменьшался, и страх, что в конце концов тот исчезнет вовсе, пересилил ужас перед незнакомцем, и Кожухов обернулся. Перед ним в испачканном смазкой синем комбинезоне стоял Сашка Хопчин и, приподняв зажатую в руке извилину Андрюхиного мозга, хохотнул:

– Извини, друг, тачку буксировать нужно, а троса нет. Твой – в самый раз. Не боись, потом верну в лучшем виде.

Кожухов хотел возразить, закричать, что так нельзя, что он не позволит, но язык будто распух и не мог шевельнуться во рту. Андрей лишь что-то нечленораздельно промычал и осознал вдруг, что теперь ему всю жизнь суждено лишь бессловесно мычать, ведь без мозга он потеряет дар речи.

Он проснулся в холодном поту. Машинально потрогал голову – закрыта. Пробормотал: «Ну ни хрена ж!» и сконфуженно признался себе, что сделал это, чтобы проверить, может ли говорить. Затем натянул до самого носа одеяло, повернулся на бок и собрался спать дальше – до подъема оставалось еще два с половиной часа. Но вот теперь он уже заснуть больше не мог, только ворочался, пока не свернул в жгут простынь. В итоге поднялся, умылся холодной водой, сварил кофе и, более-менее взбодрившись, пошагал в лабораторию, благо что ИРе сон был не нужен и к работе она была готова в любое время суток.

Все научные, а частично и жилые помещения городка находились под землей. Спустившись к нужному уровню на лифте, Кожухов почувствовал бодрящую прохладу. А вместе с ней и бо́льшую уверенность в себе, в том, что он не свихнулся. Во всяком случае, пока. С другой стороны, он хорошо знал о том, что сумасшедшие не признаю́т себя таковыми. Стоило подумать об этом, как настроение снова упало. Впрочем, впереди ждала работа, которая, как надеялся Кожухов, отвлечет его от тревожных мыслей.