Наездники - Купер Джилли. Страница 16

– Ты выглядишь просто фантастически, как насчет soixante-neuf? – спросил Билли.

Дженни сейчас не хотела, чтобы этот большой член оказался у нее во рту.

– Я не могу, Билли, только не с похмелья. Пожалуйста, оставайся внутри меня. Я хочу почувствовать, что ты закончил.

После этого они оба заснули. Когда они проснулись, было без 5 минут десять.

– Что ты делаешь? – спросил Билли, заходя в ванную пятью минутами позже.

– Мою голову.

– Но ты не можешь, мы должны выехать сию минуту.

– Или ты поедешь чуть быстрее, или поедешь без меня.

– Я не могу, – сказал он, ошелемленный. – Они ожидают тебя. Твои волосы выглядят прекрасно. Это же только соревнования. Они же хотят увидеть тебя, а не твои волосы.

– Я знаю, что они скажут. Не такая привлекательная, как на фотографии. Вживье не на что смотреть. – Огрызнулась Дженни, наклонив голову над ванной и втирая шампунь. – Я должна сохранять свой имидж. Это ты хотел заниматься этим чертовым сексом. – Они выехали только после 11.

– Превышение скорости дает основание для судебного преследования, – прошипела Дженни, садясь в машину.

– Итак, выезжаем на час позже, огрызнулся Билли.

То, что было одето на Дженни, – полосатая спортивная рубашка с очень грязным белым воротничком, потертые джинсы и старый пиджак из грубой бумажной ткани – не казалось Билли подходящей для данного случая одеждой. Он он не сможет оспорить свое опоздание, если они задержаться еще на 20 минут. С испорченным настроением они неслись в Вестернгейт. Дженни всю дорогу пыталась накраситься, грызясь с Билли каждый раз, когда он делал крутой поворот. Движение было ужасное. Они задержались на 35 минут из-за того, что несколько парней разгружали ковер в антикварный магазин на Бродвей Хай Стрит.

Билли поглядывал на часы. – Кев, наверное, уже щелкает крышкой часов. Кажется, я опоздал на объявление. – Желудок просто убивал его.

Они прибыли в 13. 30. Билли сразу побежал согласовывать свое опоздание с секретарем, оставив Дженни в машине, чтобы она припарковала ее на стоянке спонсоров. А вот и тент «Магги Мил». На флажке красовался ужасный подмигивающий кот. О господи, а вот и Кевин Кали направился к ней, одетый в костюм цвета жженного сахара. Он выглядел просто мертвенно бледным.

– Привет, Кев, – поздоровалась она небрежно. – Движение было просто ужасным.

– Где, черт побери, Билли? Он стал опаздывать чертовски часто и ему могут запретить участвовать в соревнованиях. Они уже направляются к старту. А это означает, что вероятно он будет вычеркнут из списка участников Королевских соревнований и соревнований в Аахене, и это, черт возьми, перед самым чемпионатом мира.

– Он пошел беседовать с распорядителями. Они допустят его. Толпа приехала увидеть Бала.

– Не очень полагайся на это. Все ожидали также и тебя. Мы задержали ленч и начали его только четверть часа назад. Это не очень, черт побери, здорово.

С большим трудом Дженни сдержала себя, чтобы не нахамить ему в ответ. Дела не улучшились даже когда возвратился Билли, униженно извиняясь, и сказал, что его допустили до скачек и что ему лучше сейчас идти и присоединиться к участникам на старте.

– Увидимся позже, дорогая, – обратился он к Дженни, – иди покушай немного. – Сжимая зубы, она проигнорировала его.

Кевин Кали взял ее за руку не очень нежно. – Тебе лучше сейчас же пройти к шатру и попробовать исправить положение. И улыбайся, ради Бога. Тебе за это платят.

В шатре они увидели клиентов и служащих фирмы, запихивающихся ростбифами и омарами. Большинство уже насытилось. Подчиненные Кевина были везде, все как один с соломенными волосами, легковесные, в костюмах светлых тонов. Казалось, что все жены также одеты в костюмы исключительно бежевого и пастельного оттенков. У многих были шапочки на затылке, открывающие слишком большую часть волос впереди, и туфли на высоких каблуках, которые постоянно цеплялись за плетение цыновок и утопали во влажной земле.

Энид Кали, в коричневом костюме в клеточку и желтой блузке с бантом в виде кошачьей мордочки, была не единственной женщиной, которая смотрела неодобрительно на джинсы и спортивную рубашку Дженни. – А мне все равно, все равно, – думала Дженни. – У меня задержка 11 дней и у меня будет ребенок. – Маленькие дети Кали, или Кильки, как их называл Билли, были здесь и носились вокруг, такие противные. – Я никогда не выращу своих детей такими, – подумала Дженни. Кевин поместил ее между двумя директорскими женами, которые ели клубнику со сливками.

– Сады здесь не так хороши, как в Букингемском дворце, – заметила одна.

– Да, хотя вообще-то не заметила ни одного, когда я первый раз туда попала, – ответила другая.

В следующее мгновение в шатер зашла Хелина, выглядевшая как миллион долларов, в очень светлом холщовом костюме и в темно-коричневых ботинках без каблуков.

– Я искренне сожалею, что не попала на ленч. Вы, наверное, получили сообщение, не так ли? Но с маленькими детьми так трудно вырваться куда-то. – Обратилась она к Кевину и Энид, которые выглядели так, как-будто целовались под омелой. Энид, порозовевшая от удовольствия, повела Хелину знакомиться с наиболее именитыми клиентами. Хелина была так мила со всеми. Затем неожиданно она увидела Дженни и ее лицо оживилось.

– Дженни, как приятно тебя видеть. Я не знала, сможешь ли ты приехать.

– Мы как раз говорили о том, что BSJA должна устроить складчину и купить тебе бюстгальтер, Дженни, – заметила Энид Кали.

Позже Дженни сидела на местах для наездников, наблюдая с Хелиной за выездкой лошадей. Дженни устраивали ее джинсы и спортивная рубашка до того момента, пока она не увидела костюм Хелины, явно французский и стоивший не меньше 300 фунтов. Когда они пробирались через толпу к своим местам, все мужчины таращили глаза на Хелину; тогда Дженни сняла темные очки, чтобы были видны ее сексуальные раскосые глаза, но они все равно продолжали смотреть только на Хелину; она сняла жакет из грубой ткани, чтобы все видели, какая у нее роскошная грудь, но они все также пялили глаза только на Хелину. – Почему, черт побери, Билли не может быть таким же богатым, как Руперт, чтобы она могла купить себе приличную одежду? – Ее все еще бесил Кев, сидевший с другой стороны от нее. В ложе через дверь от них он заказал места своим ужасным клиентам, которые хлопали и пронзительно кричали, когда наездники выходили из круга, и выкрикивали приветствия до завершения раундов, и все время вскакивали и обсуждали происходящее к ярости людей, сидящих за ними.

– Разве Кев не дьявол? – Прошептала Дженни на ушко Хелине. – Готова биться об заклад, что он выдергивает волоски на груди.

– Я думаю, он очарователен, – ответила Хелина с удивлением.

Желудок Билли просто убивал его, было такое ощущение, будьто великан сжимал огромный кулак в его внутренностях. Единственным выходом было быстро нырнуть в бар и выпить пару двойных, пока Кевин находился в ложе наездников.

– Что-то таблетки от похмелья, которые ты мне дал, не очень помогают, – пожаловался он Руперту, когда возвратился на место сбора.

– Нужно думать, что и не помогут, – сказал Руперт. – Они от болей в спине. Ты знаешь, я действительно думаю, что Теб очень смышленная. Она улыбалась мне сегодня. Они обычно не улыбаются до 3-х месяцев.

– Ты счастливый. Дженни не улыбается мне.

Внезапно Билли подумал о бритом лобке под джинсами и, переполненный вожделением, он помахал Дженни. Дженни проигнорировала его жест.

На соревнованиях существовала строгая очередность. Людвиг прошел чисто. Два американца, недавно прибывшие и приуча ющиеся к европейским изгородям перед чемпионатом мира, прошли чисто. Раздался обычный мощный гром аплодисментов, когда Билли и Бал въехали в круг. Все гости Кевина вскочили, чтобы сделать фотографии.

– Мой муж не самый удачливый, но зато, наверняка наиболее популярный наездник в Англии, – сказала Дженни, бросив ядовитый взгляд на Кевина, который дергал изо всех сил усы, напоминающие стойку ворот, и крутил браслет с инициалами.