Наездники - Купер Джилли. Страница 2

– Заткнись, – прошипел Джейк. – Мотай отсюда.

– Ну, пожалуйста, разреши мне остаться. Мне совершенно нечем занятся дома. Спать я не хочу. А хочу всего лишь помочь. О, это Дымчатый там под пледом? Ты что, на самом деле собираешся взять с собой Африку?

– Не твое дело, – сказал Джейк.

Фен – сокращенное имя Фенеллы – выплюнула на ладонь леденец, преподнесла его Данделиону, пускающему слюни за соседней полудверью и цемнула коня в нос. Теперь уже и ее рубашка выбивалась из джинсов, повторяя подвиг волос.

– А миссис Уилтон знает? – поинтересовалась она.

– Нет, – ответил Джейк.

– Я ей не скажу, – произнесла Фен, раскачиваясь на дверце бокса Африки.

– Но Петти Бисли может, или Салли-Энн – та всегда ябедничает.

Джейк тут же взмок, взвесив эту возможность.

– Они слишком заняты своими делами и не заметят, – сказала Фен. – Чай сделать? Четыре ложечки сахара, да?

Джейк тут же смягчился. В конце концов, она чудный ребенок, веселый и приветливый. И она чувствует лошадей и обладает хорошим опытом обращения с ними для своих девяти лет.

– Можешь оставаться, если обещаешь не цявкать, – сказал он. – Мне совсем ни к чему будить раньше времени миссис Уилтон.

Фен приготовила чай. После чего отвела Данделиона в сторонку, привязала и принялась отмывать его белые пятна. При этом, она больше обливалась сама.

Джейк в пол-уха слушал ее бормотание по поводу своей сестры Тори, которую тоже привезли сюда, но которая совсем не выносила вечеринки и по утрам выставляла на показ свои заплаканные глазенки.

– Она немного опоздает на скачки, но обязательно придет.

– А твоя мать знает, что ты здесь? – поинтересовался Джейк.

– Она и не заметила бы. У нее новый ухажер, полковник Картер. Полковник Кар-тыррр, как он сам себя называет. Он все время смеется, когда разговаривает с мамой, и у него такие же большие и желтые зубы, как у Данделиона; хотя у коня она смотрятся лучше.

– Они тоже будут на скачках. Полковник Картер притащит с собой кучу солдат и ружей и хочет сделать свое шоу после церемонии открытия. Он с мамой и Тори будут обедать в «Холле». Мама специально по такому случаю купила ей новое синее платье. Красивое такое, но Тори говорила, что через чур дорогое. Так что я могу даже и не мечтать, что она купит мне лошадку. Во всяком случае, мама утверждает, что, поскольку это первый выход Тори, то можно немного и раскошелиться.

– Еще немного шампуня, мой дорогой, и все, – сказала Фен Данделиону через двадцать минут и ополоснула коня теплой водой с мылом. – Глянь-ка, Африка корчит рожи. Неужели не нравиться?

В следующий же момент Данделион завращал торсом, растряхивая мыльную воду на Фен, на покрывало Африки и жирного кота у входа; впрочем, тот тут же сбежал.

– Ради Бога, прекрати! – возопил Джейк.

– На этой неделе снова мамина фотография появилась в «Сплетнице», – сказала Фен. – Она попадает туда много чаще, чем бедняжка Тори. Она говорит, что Тори со следующей недели должна уйти на диету, дабы выглядеть достаточно стройной на следующей вечеринке через месяц… Ну вот, миссис Уилтон раздвигает занавески на кухне.

Джейк торопливо сменил Африке подстилку и вышел из ее бокса.

За изгородью из жимолости он смог разглядеть в кухне миссис Уилтон, ее кирпично красное лицо – признак вчерашней попойки. Она наливала в стакан зельтерскую. Боже, как он надеялся, что она уедет в Брайтон и не будет нависать. Он взял щетку и совок и занялся другим пони.

Миссис Уилтон вышла из дома и проследовала к своему болезненного желтого цвета лабрадору, который пытался дорваться до жирного кота.

Она никогда в жизни не садилась верхом на лошадь. Приземистая, с бульдожьим лицом и волосами цвета черного перца, посыпанного солью, с пятнистой кожей, больше походившей на салями и басом. Тем не менее, она пользовалась неизменным успехом у противоположного пола, что несколько расстраивало ее более удачно сложеных соперниц.

– Джейк, – пробасила она.

Он вышел на свет – совок в одной руке, щетка в другой.

– Да, миссис Уилтон.

Она в который раз настоятельно попросила называть ее Джойс. Они посмотрели друг на друга так, словно терпеть друг друга не могли, но мирились, ибо друг от друга зависели. Миссис Уилтон прекрасно сознавала, что Джейк, потерявший родителей и большую часть жизни проведший в детском доме, дорожит своей работой у нее. Муж ее отправился куда-то далеко по делам и она все время предлагала Джейку переселиться в дом. Но он опасался, что ему придется делить с ней не только ванную, но и спальню, и с таким же постоянством отклонял это предложение. По возрасту она годилась ему в матери. Несмотря на то, что она находила его угрюмым и несколько высокомерным, миссис Уилтон ценила его как работника и видела, что под его уходом лошади выглядят так хорошо, как вряд ли будут выглядеть, выгони она Джейка. Результатом его энциклопедических знаний о травах и диких цветах, его невероятных почти шаманских лекарственных средств, ей не приходилось вызывать ветеринара с тех пор, как он появился на хозяйстве. Он так боялся потерять это свое пристанище, что миссис Уилтон не платила ему даже скудного жалования. До того, дела ее шли не важно. А теперь она совсем не желала возвращаться к прежним временам, когда ей приходилось просыпаться в шесть утра и выгребать навоз из-под дюжины лошадей. Теперь она могла себе позволить, как сегодня, спокойно куда-нибудь отправиться и ни о чем не беспокоится.

С другой стороны Джейк творил чудеса с животными, но был сущим адом для родителей учеников. Он вел себя вызывающе, грубил, когда считал кого-то глупцом – так прямо и заявлял. Он вовсе не собирался к ним подлизываться, как от него требовалось. Кто-то не на шутку оскорблялся и вел своих чад через долину к миссис Холи, которая, правда, брала за обучение вдвое больше.

– Сколько лошадей ты сегодня выводишь? – требовательно спросила миссис Уилтон.

– Шесть, – ответил Джейк, возвращаясь в конюшню и молясь, чтобы она последовала за ним.

– Надеюсь, ты не заставишь миссис Томсон носить уздечки и ведра в машину. Хоть раз будь вежлив. Хотя я знаю, как трудно тебе это дается.

Джейк уставился на нее. У него было совершенно не выразительное лицо – вроде все на своем месте, но по нему нельзя было прочесть мысли и чувства. А сегодня смуглые черты лица были бледны, полные губы сжаты в тонкую линию. Роскосые скрытные глаза выглядывали из-под нахмуренных бровей, частичные скрытых прядями густых почти черных волос. Не высокий – пять и три четверти футов – и очень тонок, почти строен – имел отличный жокейский вес. Единственное, что выдавало его легкомысленность – это два золотых кольца в ушах. Но было в нем что-то настороженное, подчиненное жесткому контролю, что не вязалось с его еще юным возрастом. Несмотря на жаркий день, его рубашка была плотно затянута ремнем, как будто ее обладатель приготовился выдержать мощный воображаемый шторм.

– Я буду завтра, – сказала миссис Уилтон, глянув вдоль рядов боксов.

Внезапно ее глаза высветили Африку.

– А чего это она там делает?

– Я выводил ее рано утром, – не моргнув глазом соврал Джейк. – Она всю свою голову извела бы на пронзительное ржание, если разделить ее и Данделиона. Так я и подумал, почему бы не устроить лежбище и для нее.

– Ну, хорошо. Только не забудь ее выставить, когда будешь уходить. Мне совсем ни к чему, чтобы она бесилась.

«Ага. Это не смотря на хорошие деньги, которые тебе платит Бобби Коттерел», – подумал Джейк.

Миссис Уилтон заглянула в бокс. На какой-то кошмарный момент Джейк подумал, что она вот-вот поднимет край покрывала.

– Доброе утро, миссис Уилтон, – прокричала Фен. – Подойдите и взгляните на Данделиона. Он выглядит просто чудесно, вы согласны?

Миссис Уилтон рассеяно отвернулась от Африки.

– Доброе утро, Фен, дорогуша. Ты сегодня ранняя пташка. Данделион действительно выглядет прекрасно. О, ты даже смазала маслом его копыта. Пожалуй я награжу тебя розочкой.