Выше, чем звезды (СИ) - Зверев Павел Александрович. Страница 34

Похлопав себя по карманам, хотел было нащупать телефон, но вспомнил, что он так и остался дома, на столе. Вся эта круговерть совершенно засрала мозги, напрочь выбивая из них настоящую реальность. Саня ведь тоже заражен! Твою ж…

С места я подорвался будто ошпаренный. Взгляд по сторонам и бегом в сторону, куда ушел доктор. Далеко, правда, убежать не удалось и уже через пару метров один из стоящих в углу солдат, набросился на меня, будто мент на убегающего зэка. Я только и успел, что заметить его рывок в мою сторону, как под тяжестью чужого тела оказался на полу.

— Аномальное поведение! — заорал солдат. — Срочно бригаду на противодействие!

— Слезь с меня, дебил! — просипел я, пытаясь вдохнуть. — Я нормальный!

— Бригаду сюда! — вновь крик солдата, а после, при очередном моем рывке, в голову прилетело что-то тяжелое и мир схлопнулся.

Глава 10

Сознание возвращалось неохотно. Более того, пару раз я совершенно точно открывал глаза, но только на пару секунд. После взор затягивало пеленой, а мысли разлетались в стороны, словно тараканы, при включении света.

Что-то было неправильно. Причем это «что-то», витало, как и вокруг меня, так и внутри. Будто вечно зудящая мошка, что раздражала и мешала сосредоточиться. Будто какая-то занавеска, что вроде и еле ощущаемая, но даже так не позволяющая прорваться в сознание.

И, если сначала, я пытался. Изо всех сил старался пробиться и оказаться в реальности, то после, как только осознал, что доносимые звуки и голоса вполне себе различимы, постарался успокоиться и просто слушать.

— Пункт третий, стандартного протокола безопасности, — скучающим голосом гундел незнакомый, мужской голос. — При любом аномальном поведении немедленно блокировать подопытного, лишая подвижности и зрительного контакта.

— Скажи мне, ты дебил? — еле сдерживаемый рык Епифанцева. — Он — не подопытный!

— Товарищ полковник, — тяжелый вздох в ответ, — при нарушении протокола в ход идут особые директивы, и наше прямое подчинение переходит под руководство Вениамина Ильдаровича. Ему, как специалисту и старшему научному сотруднику лаборатории степень воздействия инопланетного организма на человеческий разум более знакома и понятна. В данном подопытном степень активности завышена, как и прослеживается нестабильность мозговых импульсов, относительно состоянию покоя человека незараженного.

Если бы скрежет зубов мог быть громче, именно он заполнил бы все сознание. Но нет. Я чувствовал лишь бессильную злобу, что прорывается сквозь еле сдерживаемую ярость полковника.

— Собственно, как вы видите, я ничего не могу поделать, — с явной напускной грустью произносит Вениамин Ильдарович. — Немотивированная агрессия и попытка нападения это серьезно. Мы просто не можем закрыть на это глаза. Теперь нам необходимо определить причину и следствие. Придется проводить углубленное сканирование и возможно, даже, трепанацию.

— Всего один звонок, — процедил Епифанцев, — и от вашей шарашкиной конторы и камня на камне не останется! Вы здесь совсем охерели? Это армейский проект! И никакой Скворцов здесь не имеет ни прав, ни власти!

— Звоните, куда хотите, Игорь Валерьевич, — тяжелый вздох доктора, опять-таки, отдавал фальшью. — А мы пока займемся своими обязанностями. Не всем же с оружием на перевес бегать, кто-то должен и о будущем страны позаботиться.

Последнее было сказано уже утихающим шепотом, так что разобрать получилось еле-еле.

Тем не менее, всё озвученное, без сомнений, касалось меня. И даже с учетом, что мыслил я сквозь призму, фактически, бессознательного состояния, осознать надвигающуюся жопу труда не составило. А с учетом того, какие эмоции витали в помещении, медлить никто не собирается.

Очередные попытки прорваться сквозь завесу дурмана успехом не увенчались. Как бы я ни старался вернуться, как бы ни бился изнутри собственного разума, только и смог, что на несколько секунд приоткрыть глаза и собрать хоть какую-то визуальную информацию.

Совершенно точно, я находился не в обычной палате. Более того, положение не полностью горизонтальное, а с приподнятой спиной. Вокруг явное операционное оборудование. Яркий свет ламп, казалось, просвечивал каждый миллиметр помещения, погружая его в ареал абсолютной стерильности.

Где-то сбоку что-то шипело. Позади писк приборов, а на груди стягивающее чувство присосок. Они, впрочем, ощущались по всему телу. Так же, удалось почувствовать стягивающий обруч вокруг головы и еле заметное пощипывание. Венчал все эти ощущения шелест, скользящего по бумаге, карандаша. Хм, кардиограф?

— Да, закатывайте её сюда, — отворилась дверь, и голос Вениамина Ильдаровича ворвался в мысли, выбивая меня вновь внутрь собственного разума. — В тот угол. Глаза не развязывать, наушники не снимать. Пока рано.

— К процедурам всё готово, — голос женский, но до этого его не слышал. — Вы уверены, что нам нужен конфликт с военными?

— Плевать, — жесткое в ответ. — Эти солдафоны только и могут, что со своим мнимым патриотизмом носиться. У нас есть теоретическое и даже практическое, — секунда на переглядывание, — понимание всех процессов. Этот инопланетный глупец называет это даром! Но я уверен, что никакой это не дар. Особое строение клеток мозга, осечка в ДНК-спирали, мутации, в конце концов! Возможно это тот шаг, которого так не хватает человечеству чтобы возвыситься! Всему человечеству! А не отдельным одаренным…

Последнее было сказано и вовсе еле слышно, но экспрессии там было как бы ни меньше, чем во всей остальной речи. А еще я ощутил горечь. Горечь и зависть? О как.

— Вениамин Ильдарович, — ворвался в мысли голос по громкоговорителю, — вас Скворцов к телефону просит.

— Я занят! — крик, отдающий истерикой в ответ. — Начинаем, Любочка. Сначала давайте с наушников.

Укол в область запястий почувствовал с легким запозданием. Точнее тело так отреагировало. Сложно найти описание тому, что сам с трудом понимаешь. То есть, укол был, но мозг осознал это с запозданием в несколько секунд, пусть и тело почувствовало сразу.

— Нулевая реакция на раздражитель, — женский голос с толикой напряжения. — Губы в покое. Связки в постоянной работе, но звук не выходит.

— Странно, странно, — пробормотал местный псих. — Давай, освобождай глаза. Будь готова вводить тройную дозу. Нет, четверную.

— Начинаем, — вновь женщина.

Шелест по волосам грубой ткани, еле слышный треск, будто отрывают пластырь и вакуум. Ощущение сродни тому, когда во сне меня выбило в ничто. А после — внимание чего-то чуждого этому миру. В меньшей степень, чем тень, заслоняющая звезды, но злобы там присутствовало как бы не больше. Яркий импульс боли, которая не принадлежит мне, но проходит через мои нервные окончания и крик врывается в сознание. Одновременно с этим пространство вокруг схлопывается, а я, опять же, с запозданием, ощущаю удар в спину. Только после, спустя несколько секунд уже вся информация доходит до мозга и сознание врывается в реальность с глубоким вдохом. Целый ворох звуков и событий, что наслаиваются друг на друга, привнося в сознание хаос. Одновременно несколько событий наложились друг на друга, когда пришел запоздалый сигнал и тот, который случился только что.

— Неееееееет! — крик сейчас?

— Убейте её! — крик Вениамина Ильдаровича накручивается на звуки выстрелов и треска костей.

Тут же приходит понимание меня в целом. Лежу у стены, после того, как будто бы взрывной волной отброшенный. Зудит левое плечо, больно в запястьях. Темнота. Неужели что-то с глазами? Черт! Рывок рукой, еще одна вспышка боли, когда игла вырывается из вены и содрать повязку. Яркий свет, слишком яркий! И картина крови, когда Вика, точнее что-то, что выглядит как она, на вытянутой руке держит солдата за горло, а его кожа иссыхается, а глаза тускнеют. У ног девушки лежит женщина в халате — мумия. Вениамин Илдарович отползает на заднице к двери, а глаза его прикованы к лицу Вики. Казалось бы, у нормального человека должен присутствовать страх, но нет. Этот явно не из нормальных. Удовлетворение и, хм, желание?