Эмили - Купер Джилли. Страница 19

— Не будьте идиоткой! Ничто и никто не стоит того, чтобы ради этого жертвовать жизнью.

Это был Финн.

— Отпустите меня, — рыдала я. — Я хочу умереть, я больше так не могу.

Он не отпускал мою руку, и наконец я бессильно припала к нему.

Обняв меня за плечо, он повел или почти что понес меня по снегу к конюшням, где Бастер держал своих лошадей.

Горько плача, я упала на охапку сена. Финн молчал, он только гладил меня по плечу. Наконец я с трудом проговорила:

— Ведь это неправда, что Рори и Марина — дети Гектора?

Финн молчал, сжимая мое плечо.

— Боюсь, что правда, — выдавил он наконец.

— Господи, почему же мне никто не сказал раньше?!

— Никто не знал, кроме меня, Рори и Марины. Хэмишу, наверно, сказала Марина. Даже Коко ничего не знает.

— А вы давно знаете? — спросила я тупо.

— Сколько себя помню. Однажды я вернулся из школы раньше обычного. Я услышал в спальне смех, вошел и увидел мать в постели с Гектором. Отца не было дома. Я убежал и спрятался в лесу. К вечеру отец вернулся и организовал поиски. Когда меня нашли, отец меня выпорол за то, что я так расстроил мать. Я так никогда ничего ему не сказал. Наверное, даже у очень маленьких детей бывает чувство чести. Но Гектору я не простил никогда, а он не простил мне, что я обнаружил его фальшивую сущность.

— Значит, вы всегда знали, что Рори и Марина — брат и сестра?

Он кивнул.

— Примерно год назад я приехал из Лондона на уик-энд и обнаружил, к своему ужасу, что у них роман и они собираются пожениться. Я попытался удержать Марину, но она закусила удила. И тогда я пошел к Гектору и потребовал, чтобы он сказал Рори правду.

— Хорошенькая история, — сказала я.

— Вот почему я не спускал с них глаз, стараясь их разлучить. При кровном родстве и дурной наследственности с обеих сторон беременность была бы для Марины катастрофой.

Я сидела, онемевшая от горя, пытаясь понять происшедшее. Финн обнимал меня, гладил по голове и успокаивал, как ребенка. У него были такие нежные руки. Меня так давно уже никто не обнимал.

Его губы были очень близко. Повинуясь какому-то инстинкту, я подняла голову и поцеловала его. Он ответил на поцелуй.

— Простите, ради Бога, — я пыталась высвободиться в полном ужасе. — Я очень сожалею.

— Не жалейте, — сказал он мягко. — Это был один из самых приятных сюрпризов, какие я когда-либо получал. — Он поцеловал меня еще раз. Но это был уже совсем другой поцелуй.

Я пыталась быть холодной и неприступной, но меня захлестывали горячие волны желания. Во всем теле я ощущала слабость. Я разрывалась между страстным желанием и бесконечной усталостью.

— Любопытные вещи происходят в конюшнях, — пробормотала я. — То я акушерка, то норовлю совершить прелюбодеяние.

Финн улыбнулся, встал и помог мне подняться.

— Пошли, я провожу вас домой.

— Пожалуйста, не надо.

— Послушайте, — сказал он. — У меня этого и в мыслях не было, когда я вас сюда привел. Да, я хочу вас, но сейчас не время и не место. Вы слегка пьяны и испытали шок. Я не позволю вам сделать ничего, в чем бы вы раскаивались завтра утром.

Он отвез меня домой. Когда мы подъехали, он порылся в своей сумке и достал пару таблеток снотворного.

— Выпейте сразу же, как войдете, и завтра в одиннадцать приходите ко мне на прием. Тогда и поговорим.

У меня едва хватило сил раздеться. Я повалилась в постель, завернулась с головой в одеяло и провалилась в глубокий сон.

Глава 19

На следующее утро я проснулась с тяжелой головой и с отвратительным привкусом во рту. Я еле добралась до туалета, где меня вырвало. Голова у меня раскалывалась. Я приняла четыре зельтерских таблетки, и меня снова вырвало. Рори еще спал как убитый.

Я потихоньку оделась и едва успела к назначенному Финном времени.

Когда я пришла, там была только одна женщина. Финн вышел из кабинета. Вид у него был усталый, но мне он приветливо улыбнулся.

— Я сначала приму миссис Камерон, — сказал он. — Это недолго.

Невидящими глазами я просматривала журналы и недоумевала, с чего бы мне было так скверно. Секретарша Финна всматривалась в меня с интересом.

Миссис Бэлнил выглядит как жертва несчастного случая, вероятно, думала она про себя.

Миссис Камерон вышла, рассыпаясь в благодарностях, и я вошла в кабинет.

Кабинет был просторный, все в беспорядке, но очень уютно. Финн закрыл дверь и прислонился к ней. Потом он подошел ко мне и поцеловал меня. Этот поцелуй был совсем не похож на вчерашний. В том чувствовалось опьянение и подавленная страсть. Этот был медленный, нежный, так что у меня колени подгибались от вожделения.

— Мы не нарушаем клятву Гиппократа? — спросила я, плюхаясь на стул.

— Наплевать. Ты еще пока не моя пациентка, хотя тебе бы следовало ею быть, у тебя ужасный вид!

— Благодарю за комплимент, — сказала я.

— И невероятно соблазнительный. Несколько недель вдали от Рори, и все пройдет.

— У меня была жуткая рвота утром. Нервы, наверно, и вчерашняя выпивка.

— Я сейчас только спроважу мисс Бэйгс и осмотрю тебя.

— Сначала сотри помаду с лица, — сказала я.

Финн засмеялся.

Полчаса спустя он уже не смеялся.

— Ты беременна, — сказал он.

Я была поражена.

— Не может быть. Рори давно уже пальцем ко мне не прикасался. — И тут я вспомнила. — О Боже!

— В чем дело?

— Когда вы с ним поругались под Рождество и ты сбил его с ног, он так взбесился, что изнасиловал меня со злости.

— Тогда, наверно, это и случилось.

В голове у меня шло кругом. У меня ребенок от Рори! Что может его ожидать, когда Рори меня не любит, а влечет меня к Финну?! Кошмарное видение мелькнуло у меня перед глазами: мы с Рори орем друг на друга над детской кроваткой, ребенок заходится в плаче. Рори бесится, что детский крик не дает ему работать.

— О Боже! — повторила я с дрожью в голосе.

Финн подошел к стоявшему в углу шкафчику, достал бутылку коньяку и две рюмки.

— Нам лучше выпить, — сказал он.

Наблюдая за тем, как он наполняет рюмки, я вдруг испытала слезливое сентиментальное чувство. Теперь мне так никогда и не изучить каждую веснушку на его лице, не увидеть, как седина постепенно погасит огонь его волос.

Он поставил рюмку и взял меня за застывшие руки. Его руки были сильные, теплые и нежные. Я ощутила неодолимое желание разрыдаться у него на груди.

— Да, хорошая каша заварилась, — сказал он. — Но ничего, мы как-нибудь разберемся.

— Разве это возможно? — спросила я обреченно.

— Послушай, — продолжал он. — У тебя с Рори все кончено. Это ясно. Ты хочешь оставить ребенка?

Я подумала минутку.

— Да, хочу. Очень хочу.

— Это значит, ты остаешься с Рори?

— А что мне еще делать? Сама эту кашу заварила, мне и расхлебывать.

— Ты можешь переехать ко мне.

Все вокруг меня поплыло. Какое-то мгновение я могла думать только о том, как было бы чудесно, если бы Финн позаботился обо мне.

— О, Финн, — выдохнула я. Слезы навернулись мне на глаза. — Я тебя замучаю.

— Не думай. Во всяком случае, мы можем попробовать.

— А как же ребенок?

Он пожал плечами.

— Это ребенок Рори. — Я отхлебнула коньяку и чуть не задохнулась. — Ты же его возненавидишь, ты будешь вечно видеть в нем ненавистные тебе черты. С твоей репутацией на острове будет покончено — взять к себе жену своего врага, да еще беременную.

— Моя репутация это выдержит.

— Ты хочешь увести меня от Рори, чтобы досадить ему?

Это были ужасные слова. Рори бы меня за них ударил. Финн только посмотрел на меня задумчиво.

— Не знаю, — сказал он. — Я вчера об этом долго думал, после того, как отвез тебя домой. Конечно, в этом есть доля истины. Я не испытываю никаких угрызений совести, уводя тебя от Рори. Я знаю, он принес тебе одни только несчастья. Но будь ты даже замужем за моим лучшим другом, это ничего бы не изменило. Я бы все равно желал тебя. Это, пожалуй, самое отрицательное свойство любви — все моральные ценности утрачивают свое значение. — Лицо его смягчилось. — Но в ней много и положительного. Пойди ко мне.