Тихоня. Тайный малыш для босса (СИ) - Александрия Роза. Страница 7

— О, я это знаю! — киваю с улыбкой, но внутри что-то екает. Не понимаю, что это за чувство, но оно довольно неприятное.

— Ладно, пора в душ и спать. Завтра рано вставать. Я не хочу вылететь во второй рабочий день из-за простого опоздания.

— И не вылетишь, — улыбается в ответ Нина Михайловна.

Я быстро смываю с себя сегодняшний день и ныряю в кровать, сладко зевая.

Все будет хорошо! Я не по зубам ни Вишневскому, ни кому бы то ни было вообще! Сколько парней пытались добиться моего расположения в детдоме, но все зря. Так сложилось, что мне никто не нравился никогда.

Но все же, засыпая, я видела в полудреме тот самый момент, когда Максим Александрович подошел вплотную и заставлял извиниться. Правда, сон закончился не так, как было наяву. Он закончился поцелуем.

***

— Василиса, ты опоздала! — недовольно тянет Максим Александрович, а я бросаю взгляд на часы: я пришла на полчаса раньше положенного. — Пошли, покажу твой кабинет, нужно приступать к работе. Совершенно некогда прохлаждаться!

Я киваю. Ну конечно, некогда! У него тут, поди, не знают такого слова «прохлаждаться». Всех, кто пытался отлынивать, уже давно поперли отсюда поганой метлой.

Я иду за боссом, который ведет меня мимо секретарши, которая странно косится на меня, в соседнюю от своего кабинета дверь.

Странно, вчера взгляд Елены был куда более дружелюбный. Может, она успела уже отхватить от Вишневского с утра пораньше?

Было бы неудивительно!

— Вот, располагайся. Все нужные документы найдешь здесь. Что не поймешь — спрашивай у Елены.

Я оглядываю просторное помещение с восхищением. Надо же, как красиво! Большое окно, свет из которого падает на красный дубовый стол. Светлые стены с матовой отделкой, мраморные полы… Невероятно! Хотя чего я ожидала? Темную подсобку с кучей пыльных документов?

— Все, это теперь твое место работы. Через пять минут жду тебя у себя.

— Хорошо, — киваю я, все так же рассматривая кабинет.

Вишневский разворачивается, чтобы уйти, но потом, резко обернувшись, говорит:

— Да! Вон та дверь, — он показывает в левый угол, и только сейчас я замечаю неприметную бежевую дверь, — ведет в мой кабинет. Не нужно бегать через секретаршу и главный холл. Можешь приходить напрямую. Но стучать обязательно!

— Поняла, — киваю я, икнув.

Вишневский поднимает бровь и молча смотрит на меня. Потом вздыхает и уходит через ту самую неприметную дверь.

Надо же, даже не нахамил! Почти…

Прохожу вдоль стен с кучей полок и шкафчиков и глажу пальцами полированное дерево стола.

Неужели я здесь буду работать? Даже не верится! Еще недавно я спала в одной комнате с тремя девочками, а она была меньше этой в два раза. Из личного у меня были только тумбочка и полочка в шкафу, а сейчас…

Радуюсь, а потом понимаю, что рано. Все же Вишневский такой вспыльчивый, что может выгнать меня уже завтра, а если не выгонит, то, вполне возможно, я сама захочу сбежать, не выдержав напора.

Бросаю взгляд на часы и подпрыгиваю.

Боже, Максим Александрович же сказал явиться к нему через пять минут, а я как дурочка стою, вспоминаю прошлое и фантазирую о будущем.

Поправляю юбку и бегу в кабинет к Вишневскому.

— Тихонова! Ты умудряешься опоздать даже из соседнего кабинета! Что, сильно туфли жмут? Не привыкла к подобной обуви?

— Нет, все хорошо, извините! – опустив взгляд в пол, отвечаю я.

Смотрю на носки свои новых туфель и не могу не признать, что ходить в них жутко неудобно. Но условие было поставлено жестко — шпильки! Смотрю, что в офисе все на таких бегают. Я бы даже сказала — порхают. А я вот пока как раненый кузнечик перебираюсь.

— Отлично! Значит, начинайте работу! До обеда вам нужно позвонить на фирму Лапицкого, подготовить договоры, которые мы с ним заключали в прошлом месяце, и сделать копии на их продление… Только образец другой. Спросите у Елены. Отправьте в отдел управления вот эту папку в трех экземплярах, перенесите ужин с Васильевым на завтра…

Вишневский все говорит и говорит, а я, как могу, записываю, перепутав, что кому нужно сказать…

До обеда я успеваю оббежать весь офис, накататься на лифте по всем этажам. Узнать, где и кто работает, и даже получить нагоняй от директора ремонтного производства за то, что нарушаю процесс работы, принося в мужской коллектив женскую задницу, которая отвлекает.

Вот же сексист!

К обеду я успеваю изрядно проголодаться и устать. Прихожу в кабинет слишком взвинченная, чтобы спокойно реагировать на издевательства босса. А их как раз сыпется с лихвой.

— Почему не распечатаны документы? Ну и что, что я не давал распоряжения, сама должна была догадаться!

— Почему не позвонила заказчикам и не перенесла встречу? Я сам должен их предупреждать, что опаздываю? Ну и что, что ты не знала! Я сам не знал, что опоздаю!

— Почему не на месте папки с проектами? Как сам сказал отнести в бухгалтерию? Быстро вернула обратно!

И так по кругу…

Как только я выполняла одно задание, сразу же приходило распоряжение о том, что нужно вернуть все как было. Как только я возвращала все на свои места, на меня снова кричали, что я рано это сделала. Про обед можно было благополучно забыть.

К концу дня у меня настолько гудят мозг и ноги, что я захожу в свой кабинет и, скинув туфли, буквально падаю на стул.

Нет, если так будет каждый день, то я не доживу и до следующего месяца. Это же издевательство.

Живот настойчиво урчит, сообщая о голоде, но я отмахиваюсь и сажусь разбирать документы, которые мне приказали подготовить к завтрашнему утру.

За окном уже довольно темно, а офис потихоньку погружается в тишину. Я все работаю, пока за дверью не становится совершенно тихо.

Разминаю гудящую шею, загибая пальцами страницы, и понимаю, что работы еще часа на два. Нина Михайловна, наверное, совсем меня потеряла. Наклоняю голову над бумагами и, сладко зевая, сама не замечаю, как засыпаю.

Просыпаюсь от нежного поглаживания по плечу и бархатного тембра:

— Василиса, вы что, уснули?

Глава 6

— А? Что? — подкидываюсь я, ожидая нагоняя. Но вместо него слышу лишь гортанный бархатный смех.

Черт, этот нахал даже смеется красиво.

— Кажется, вы заработались немного! — констатирует очевидный факт мужчина.

Я бы закатила глаза от этой нескрываемой наглости, да только даже на это не осталось сил.

— Немного! — киваю я устало и потираю глаза.

— Ну, если вам этот стол мягче подушки, то можете оставаться, а если нет…

— Пожалуй, нет! Мне нужно домой!

Оглядываюсь, замечая в окно, что наступила ночь. В кабинете тоже темно, только свет экрана ноутбука немного рассеивает мрак.

— Верное решение… — почему-то переходит на шепот Максим Александрович.

Я всматриваюсь в темные глаза, в которых отражаются огоньки экрана, и сглатываю слюну.

Он так близко…

— Василиса… — будто мурчит мужчина, отчего у меня бегут мурашки по коже.

Вишневский. Это же мой босс Вишневский. Он же изверг! Напыщенный, самодовольный индюк, но почему тогда я вся плавлюсь под его взором, словно свеча?

Вдруг вспоминаются слова Нины Михайловны: «Не влюбись в него, деточка. Такие, как он, пережуют и выплюнут, не подавившись».

Лицо Максима Александровича приближается к моему еще на сантиметр, а рука скользит по столу, захватывая мои пальцы в свои.

Резко выдергиваю руку и выдыхаю:

— Мне пора домой, извините!

Я обескуражена поведением Вишневского, но, похоже, он удивлен не меньше своими действиями.

— Постой, Василиса!

Я останавливаюсь и оборачиваюсь.

— Завтра к восьми? Я приду!

— Нет! — переходит на смех Максим Александрович. — Вы засиделись по моей вине, а значит, я обязан вас подвезти.

Закусываю губу в сомнениях, но босс добивает последним аргументом:

— На улице ночь! Опасно ехать на метро, да и таксисты разные бывают…

У меня бегут мурашки по коже от этого предостережения. Помню, как однажды Юля из детдома сбежала гулять с парнем, с которым она познакомилась по интернету. Она пропала на всю ночь, а наутро вернулась вся в слезах и синяках. Рассказав нам жуткую историю, она наотрез отказалась писать заявление, но я тот случай запомнила на всю жизнь!