Ползучий плющ - Купер Наташа. Страница 9

– Не станем. Просто мы можем получить какие-нибудь ниточки, если он точно опишет, что происходило здесь вчера утром, прежде чем он ушел на работу, и что Ники сказала, когда он попросил ее поработать сверхурочно, в общем, все в таком роде. Мы позвоним ему, – сказал инспектор, направляясь к двери и на ходу доставая из кармана мобильный телефон.

Когда оба полицейских вышли, Антония осталась сидеть на каминной скамейке, обхватив руками колени. Триш не двигалась.

– Антония, где Ники сейчас? – спросила она через какое-то время.

– В полицейском участке.

– Ты хочешь сказать, что ее арестовали?

– Нет, она пошла туда сама. Не оставила мне никакой записки, и я понятия не имела, где она, когда приехала домой. Как это типично! Но этот Блейк сказал, что она рано утром появилась в участке, умоляя сообщить ей новости. По-видимому, кто-то из полицейских проверяет показания, которые она дала им вчера. Если есть какие-то расхождения или она забыла сказать о чем-то, что может дать им новую зацепку, они этим займутся.

Внезапно Антония сморщилась и подняла плечи, словно давая Триш понять, что та сидит слишком близко. Триш послушно сдвинулась к краю скамейки, чтобы увеличить пространство между ними. Они не произнесли больше ни слова, и в доме слышен был только звук тяжелых шагов, проследовавших по лестнице и передвигавшихся теперь из комнаты в комнату. Периодически доносились голоса, но слов разобрать было нельзя.

– Чай, пожалуй, не помешает, – сказала в конце концов Триш. – Заварить тебе или лучше чего-нибудь покрепче?

– Может, заткнешься? Я хочу слышать, что они говорят.

Триш почувствовала, как поползли вверх ее брови, но сдержалась. Детективы, похоже, поднимались на второй этаж, по-прежнему переговариваясь. Открылась дверь. Снова разговор, настолько приглушенный расстоянием, что казался просто гудением. Затем он прекратился. Потом стихло вообще все, даже шаги.

Тишина длилась долго. Триш не стала повторять своей прежней ошибки и просто ждала, когда Антония спросит ее о чем-нибудь. Немного погодя они услышали шаги, спускающиеся по лестнице.

К тому моменту, когда полицейские вернулись в гостиную, Антония уже направлялась к двери.

– Что такое? – резко спросила она. – Что вы нашли?

– Почему вы решили, что мы что-то нашли? – спросил инспектор, подняв руку, словно призывал коллегу к молчанию.

С видимым усилием Антония почти справилась со своим дрожащим голосом. Она сплетала и расплетала пальцы, и брильянты с легким скрежетом терлись друг о друга, когда встречались, поворачиваясь вокруг пальцев, кольца.

– Вдруг стало тихо. Так бывает, если строители что-то ломают или пробивают трубу. Всегда понятно, что означает затишье такого рода. Что вы видели? Что-то такое, что дает вам основания предполагать: Ники могла причинить ей вред? Вы должны мне сказать.

– Пожалуйста, постарайтесь не слишком волноваться. Вы можете хотя бы приблизительно сказать, что Ники и Шарлотта могли взять с собой в парк?

– А в чем дело? Простите. Я хочу сказать, что, конечно, могу. Ники всегда брала аптечку для оказания первой помощи: она похожа на рюкзак, из красно-желтого нейлона с полосками, кажется, черными… его застегивают вокруг талии. Я всегда требовала, чтобы она ее брала – вдруг Шарлотта поранится во время прогулки. Наверное, в сумку-аптечку она клала ключи и деньги, по-моему, я никогда не видела ее с обычной сумочкой. А что?

– А игрушки? Что-нибудь, чтобы развлекать Шарлотту по пути в парк? – спросила констебль, заслужив холодный взгляд своего начальника.

– Нет, не думаю, – ответила казавшаяся озадаченной Антония. – Они собирались на детскую площадку. Игрушки ей не понадобились бы. Но в чем все-таки дело? Что вы нашли?

– Немного крови…

– Крови? Что вы хотите сказать? Где? – задохнулась Антония, в то время как мозг Триш кричал: «Нет! Нет! Нет!»

– На кое-какой одежде в комнате Ники. Возможно, кровь принадлежит мальчику, которому Ники оказала помощь на игровой площадке. В своих вчерашних показаниях она утверждает, что у него текла кровь из разбитых коленок и она прочистила ссадины и заклеила их пластырем. Должно быть, на руках у нее осталась кровь, и, возможно, она вытерла их об одежду. Мы бы хотели отдать эти вещи в лабораторию на исследование.

– Понятно. – Взгляд у Антонии стал совсем пустым, словно ее внезапно ослепили. Затем он снова зажегся и сосредоточился на старшем инспекторе Блейке. – А почему вы спросили про игрушки? На них тоже кровь?

– Совсем немного на ручке и под откидным верхом коляски для кукол, которую мы тоже хотели бы взять с собой.

– Но как она могла туда попасть? Не понимаю.

– Если они брали коляску с собой в парк, тогда кровь почти наверняка должна быть и там. Если Ники бросила аптечку в коляску, когда поняла, что Шарлотта исчезла, это все объясняет.

– А если они не брали коляску в парк?

На Триш произвело впечатление, что Антония не позволяет ужасу затмевать ее способность мыслить логически, но выглядела ее сестра просто ужасно.

– Скорее всего, этому есть какое-то объяснение, и мы его найдем. Не волнуйтесь.

– Но как? Как вы узнаете, чья это кровь? Не говоря уже о том, как она туда попала?

– Наши сотрудники сейчас разыскивают мальчика и его мать. Когда их найдут, мы проверим, его ли это кровь. А пока, миссис Уэблок, не могли бы вы назвать мне фамилию врача Шарлотты? Мы бы хотели поговорить с ним или с ней.

Антония продиктовала имя врача и адрес местной клиники.

– Но у них нет анализов ее крови. Это не такое учреждение. И вообще, у Шарлотты, по-моему, никогда не брали кровь; после анализов, взятых при рождении.

– Мы и не рассчитывали получить анализы крови, миссис Уэблок. Это обычная рутина в подобных случаях. Мы всегда беседуем с врачами.

На тот случай, если у ребенка были необъяснимые травмы в прошлом, сказала себе Триш. По серому лицу Антонии она поняла, что произносить это вслух не требуется.

– Вы сообщите мне, когда узнаете? – спросила она, глядя в пол. С видимым усилием она подняла голову и встретилась глазами с Блейком. – Когда вы узнаете, что кровь принадлежит мальчику?

– Конечно. А теперь я поеду поговорю с мистером Хитом. А…

– Но что вы собираетесь делать с Ники? – Антония отчаянно старалась, чтобы ее голос звучал спокойно. Он прозвучал пронзительно и настойчиво. – Вы не можете сейчас уйти. То есть, если есть хоть какая-то вероятность, что она… обижала Шарлотту, вы должны с ней поговорить.

– Мы поговорим, миссис Уэблок. Не тревожьтесь. Я только что переговорил с коллегами в участке, и они сказали, что она уже ушла, собиралась вернуться сюда. Я оставлю вам констебля Дерринг, она подождет ее здесь, пока я побеседую с мистером Хитом. Это удобно?

– А, понимаю. Хорошо. Да, если хотите. Делайте, как считаете лучше.

– Отлично. Спасибо. Я бы хотел, чтобы Дерринг начала обзванивать ваших друзей и родственников – не видел ли кто-нибудь из них Шарлотту. Вы сказали, что можете дать мне список.

– Ах да. – Антония прижала ко лбу ладонь. Казалось, она с трудом соображает. – Так трудно понять… я хочу сказать, кто… сколько…

– Послушай, может, ты просто дашь им адресную книгу? – сказала Триш. – Тогда они смогут работать, как сочтут нужным, проверяя все возможные адреса.

– Отличная идея, мисс Макгуайр. Спасибо, – сказал Блейк.

– Хорошо. Вы подождете? Она наверху. – Когда полицейский кивнул, Антония вышла из комнаты.

– Велика ли надежда? – очень тихо спросила Триш.

– Трудно сказать, – признал Блейк. – Но выглядит все это не очень обнадеживающе.

Вернулась Антония и подала ему большую адресную книгу в обложке из мягчайшей телячьей кожи.

– Спасибо, миссис Уэблок. А теперь, где может подождать констебль Дерринг? Вы же, наверное, не хотите, чтобы она мешала вам звонками здесь.

Антония озадаченно оглядела гостиную, словно не поняла вопроса.

– Не знаю, – сказала она через мгновение, потом собралась. – Может, на кухне? Тогда, констебль, вы и чаю сможете выпить, да? Я провожу вас и покажу, где что находится. Триш, ты подождешь, хорошо?