Прорыв осады - Огай Игорь. Страница 16

– Опять расход. Евгений Саныч всю печенку выест.

– Подавится. Да живее, пока не уехали!

– Никуда не денутся. Стоят небось курят у крыльца, – Филиппыч фыркнул, однако, встретившись со взглядом Шефа, умолк и вышел за дверь.

– Так, теперь с тобой… – произнес Потапов, поворачиваясь к Павлу. – Или рано еще? Голова как?

– Почти, – честно сказал Павел. – Еще бы грамм сто сейчас, и полный ажур.

– Перебьешься. Семен и так полторы дозы тебе вкатал с перепугу, что ты прямо в машине буянить начнешь.

– В машине… – пробормотал Павел. – Ну да, было что-то…

– Ящер, – бросил Шеф. И на удивленный взгляд Павла пояснил: – Ты говорил, это был ящер. Не вспоминай: просто «да» или «нет»?

– Да, – машинально вымолвил Павел. Потом все-таки напряг память и… – Нет, точно «да». Уж этих тварей я ни с кем не перепутаю.

– Семен сомневается, – сообщил Шеф. – И я тоже.

– Почему?

– Во-первых, потому что ты жив. Во-вторых, потому что смарр не стал бы швыряться гранатами.

– Это мог быть артефакт. Просто аналогичное действие…

– Примитивно. В стиле смарра было бы, например, локально остановить время. Или заморозить вас обоих в куске пространства. Или даже с ходу зачистить память. Но размениваться на легкую контузию…

Павел помолчал. Сказанное было правдой: даже если смарр почему-то не захотел движением брови уничтожить обоих землян, то все равно воздействовал бы по-другому. И все-таки… Темный плащ с огромным капюшоном, стелющаяся, ни с чем не сравнимая походка… А перед дверью он и вовсе почти опустился на четвереньки. Рептилия, ставшая вопреки всем законам Древа разумной, все равно оставалась хищником и быстрее всего передвигалась на четырех конечностях.

– Знаете, что это значит, Шеф? – произнес Павел. – Это значит, что все еще хуже, чем мне показалось сначала.

Закаленный в бесконечных интригах Ассамблеи Потапов тут же уловил суть.

– Считаешь, именно это ему было нужно? Чтобы ты узнал, запомнил и остался в сомнениях?

Павел кивнул, забыв про головокружение. И тут же развил мысль:

– Или без всяких сомнений сдвинулся бы на догадках, зачем смаррам понадобилась такая примитивная маскировка…

– А вернее, кому понадобилось маскироваться под смарров! – Семен вернулся на удивление быстро, но из разговора застал краем уха только последние слова и пересмотреть свой взгляд на происходящее не успел.

Шеф оглянулся на него и не счел необходимым ничего объяснять.

– Заплатил? – осведомился он. – Взяли?

– А куда денутся? – удивился Филиппыч. – Насчет телефончика ты, конечно, того… Погорячился. Ни к чему нам этот рейд сейчас. Очень не к месту.

– Какой рейд? – изумился Потапов.

– Что значит какой? – удивился в ответ Филиппыч. – На станцию «Скорой» память зачищать. Массово не потянем, конечно, но если по одному, по двое отлавливать… Cправится Роман с прибором, как думаешь?

Никакой рейд в планы Шефа не входил, и на его лице это читалось совершенно ясно. Однако вместо ожидаемого Павлом разноса он спокойно и даже где-то грустно, произнес:

– Вот учишь, тебя учишь, Семен… Да только горбатого могила исправит. Ну включи ж ты свое стратегическое мышление наконец! Хотя бы те крохи, которые есть.

– Стратегическое… – повторил Семен и нахмурился, видимо, честно пробуя. – Значит, вот ты куда хватил. Но бабу-то зачем? Нормального мужика-фельдшера не мог найти?

– Мог. Их вон пруд пруди. Только зачем мне фельдшер, Семен? Мне профессор нужен. Медик с заглавной буквы. Или с атлантской биотехникой фельдшер разбираться будет? И ей же потом их вот лечить? – На последних словах он ткнул пальцем в Павла. – Ты сам-то небось и геморрой такому не доверишь!

– Не доверю! – с нажимом согласился Филиппыч. – Но чем эта баба лучше? Такой же фельдшер, тока в юбке!

Павел криво усмехнулся, с юбками по работе у Семена не складывалось. А вернее, как раз наоборот – слишком хорошо складывалось. Настолько, что потом это изрядно прибавляло работы.

– Не такой же, – злорадно возвестил Шеф. – Она не фельдшер. Она действительно кандидат медицинских наук, доктор высшей категории, реаниматолог. Прежде работала в «Склифе».

– Ну да! А в «Скорой» теперь, чтоб от народа не отрываться?!

– Народ здесь ни при чем, а профессора тоже не ангелы во плоти. Скандалец у нее как-то вышел денежный, плюс пациент не вовремя помер… В общем, судимость, срок условно, имя – сам понимаешь – в грязь… какое уж там профессорство.

– Ага, – кивок у Филиппыча вышел саркастическим. – И ты решил, что не пропадать же таланту…

– Решил! – отрезал Шеф. – Мне мозги нужны, а не чистота в анкете! Впрочем, проверочку ты через свои контакты все-таки сделай, не тянется ли еще какой след. Скандал – это знаешь ли, одно, а тенденция – совсем другое.

Семен хлопнул ртом, наподобие вытащенного из воды карпа, и промолчал. Препираться он мог долго, но делать это было совершенно бессмысленно.

– Вот и договорились, – молчание Филиппыча Шеф истолковал совершенно правильно и тут же, без перехода вернулся к прерванному разговору: – Короче, Паша, не дай бог, ты окажешься прав. И не дай бог, это действительно окажется ящер.

Тот кивнул. Комментировать было нечего: действительно – не дай бог. Потому что даже самый неуклюжий эмиссар Смарри мог позволить землянам обнаружить себя только в одном случае: если это шло на пользу интриге Гнезда. А это значило, что интрига давно в разгаре. Отвратительное и, увы, привычное положение. Еще ни один из заговоров ящеров не был раскрыт Ассамблеей заблаговременно.

– Федор что говорит? – произнес Павел больше для порядка и вдруг спохватился: – Он вообще живой там?

– Да уж поживее тебя, – съязвил Филиппыч. – Ящик, что ли, там оказался или бочка… Загородила его от прямого акустического удара. Так что этот живчик уже два часа на ногах.

– Два? – изумился Павел. – А я сколько провалялся?

– Много. Сейчас десять почти. Но кое-кому пришлось еще хуже.

– Египтянин! – прозрел наконец Павел. – Шеф, черт, ну ладно я контуженый, но вы-то!.. Вот кого надо про ящера спрашивать!

– Надо, – согласился тот. – И спросим. Как только время придет.

– Какое время? Каждая минута на счету! Если смарры действительно здесь!..

– Успокойся, Паша. Египтянин пока молчит, – терпеливо объяснил Филиппыч. – Светило медицины его какой-то наркотой обколола, до утра не оклемается.

– Зар-раза… – с чувством сообщил Павел, глядя почему-то на Шефа.

– Ничего страшного, – отозвался тот. – Все равно не разговорчивый он пока. В живых оставлять парня, похоже, не собирались, так что пускай сначала в себя придет. Заодно и мы древнеегипетский малость подучим.

Он снисходительно усмехнулся, явно ожидая уточняющего вопроса, но тут у Павла что-то щелкнуло в голове, и цепочка подслушанных краем уха и подсмотренных краем глаза фактов выстроилась сама собой: Николай, золотой брусок, результаты к вечеру… Орихалк атлантов, между прочим, вполне себе золотистый, а форму бруска имели многие простые приспособления из этого биоактивного металла. Например, синхронные переводчики, которыми пользовались в нескольких массовых облавах по городу, когда Ассамблее приходилось привлекать неквалифицированный персонал из родных миров – попросту говоря, войска.

– А к утру успеют? – осведомился Павел, и Шеф перестал усмехаться. Блеснуть новостью ему не удалось.

– Николай говорил, что почти закончил распайку, осталось запрограммировать. Ну и… пришлось внеурочные пообещать.

Распайку? Запрограммировать? Меньше всего эти слова подходили к церебротехнологиям атлантов, которые вживляли орихалк непосредственно себе в мозг и нервные пути. Но Шефу, в конце концов, видней. Если уж он до сих пор не погнал взашей своих аналитиков, то, наверное, знает, чего они стоят.

– Ладно, – согласился Павел. – Пускай программируют. А мы пока что?

– Мы? – переспросил Потапов. Прищурился, потер глаза указательным и большим пальцами… – Жуткий день, Паша. Веришь, первый раз в таком напряжении со дня твоего бегства. В гостиницу ты пока не ходи, переночуй лучше здесь. Я тоже останусь – в кабинете лягу. Семен, ты?