Николай I Освободитель. Книга 6 (СИ) - Савинков Андрей Николаевич. Страница 34

Вообще, картошка за прошедшие десять лет хоть и не стала «вторым хлебом», однако начала потихоньку завоевывать свое место в сердцах и конечно же желудках населения. В первую очередь городского, поскольку консервативные крестьяне если и сажали данный корнеплод, то в основном на продажу, а не для собственного употребления. Бороться с этим силой я смысла не видел, проще было просто немного подождать, вот бахнет неурожай зерна — а он рано или поздно бахнет, тут природу не обманешь — глядишь и картошку начнут подъедать, не обращая даже внимания на ее «чертово» название. Какой-то умник пустил байку, что слово «картофель» происходит от немецкого «крафт тойфель», то есть буквально «чертова сила», и эта, казалось бы, глупость изрядно попортила нервы всем пропагандистам вкусного овоща. Отдельные особенно религиозные селяне вовсе отказывались к его клубням даже прикасаться, не то что их есть.

И тем не менее ситуация потихоньку менялась, в городах, особенно крупных, блюдами из картофеля удивить кого-то было уже сложно, мы в каждом выпуске кулинарного журнала обязательно уделяли внимание данному продукту. В последнем номере вот — это было лично моей шуткой, которую, к сожалению, в этом мире мог понять тоже только я — опубликовали рецепт чипсов. Вернее «хрустов». Глупость, конечно, полнейшая, но людям неожиданно рецепт зашел, в редакцию начали приходить благодарственные письма, и уже спустя всего месяц в паре столичных ресторанов меню пополнилось новомодной картофельной закуской.

На лес меж тем, потихоньку опустилась темнота. Не полная, в этих местах в начале лета совсем темно просто не бывает, но и сумерки в лесу на практике получались достаточно густые. Мы сидели возле костра в обнимку и смотрели на огонь. Казалось, в целом мире нет кроме нас вообще никого, одни только соловьи в окружающем нас лесу завели свою привычную сумеречную песню.

Очень давно мне не было так хорошо и уютно как в тот вечер, и никаких дворцов и власти над целым миром не нужно для того, чтобы почувствовать себя счастливым.

* * *

Глава написана специально для тех, кто просил больше «жизненного текста» и меньше «заклёпочного».

Напоминаю про необходимость ставить лайки и писать комменты. Без этого автор грустит, а производительность падает.

И еще одно — мне нужна идея для одной интерлюдии в этом томе, предлагаю этими самыми идеями скинуться, может именно придуманный вами эпизод попадет в итоговый вариант.

Интерлюдия 3

— Господин капитан? — Дверь купе приоткрылась, и внутрь заглянула голова прикреплённого к их батальону посредника. — Новая вводная. Пути впереди подорваны вражеской конной рейдовой группой. Вашему батальону предписано разгрузиться прямо здесь, после чего оборудовать позицию и приготовиться к обороне.

Состав тем временем начал замедляться, видимо машинист узнал о будущей остановке раньше капитана Орлова, который собственно и командовал вторым батальоном 57-го Владимирского полка.

— Прямо здесь, господин поручик? — К младшим по чину офицерам в армии традиционно обращались просто без приставки «господин», во всяком случае вне строя, однако в данном случае присланный из штаба корпуса поручик выполнял роль такого себе ревизора, поэтому Орлов непроизвольно перешел на официально-казённый штиль. — Если глаза меня не обманывают, мы тормозим прямо посреди перегона, никаких платформ вроде как не наблюдается.

— Именно здесь, — согласился посредник. — Более того, поскольку эти пути используются регулярными грузовыми и пассажирскими поездами, на всю выгрузку у вас есть сорок пять минут. После этого ровно пять тридцать состав двинется дальше, чтобы не срывать расписание, так что все имущество батальона, которые выгрузить вы не успеете, уедет вместе с поездом и будет считаться условно утерянным.

— Твою мать… — Капитан тут же забыв про посредника кулаком стукнул в стенку купе, привлекая к себе внимание соседей. — Подъем! Командиров рот ко мне! Срочно!

Состав меж тем качнулся и окончательно остановился. За окном сереющее на востоке небо намекало на то, что солнце скоро появится из-за горизонта, начав таким образом новый день. День, который для 57-го Владимирского будет очень длинным и очень нервным.

Учения в русской армии вообще-то последние годы проходили регулярно. Ротные и батальонные мы не берем во внимание, они проходили по внутреннему расписанию, а вот начиная уже с полкового уровня учения достаточно плотно контролировались начальством сверху. Марши, стрельбы, сооружение защитных конструкций из разных видов материалов, а порой и вовсе без них. С помощью одной только лопаты и какой-то матери — стандартное в общем-то дело в армии.

— Господин капитан…

— Без чинов, — рявкнул раздраженный Орлов, — не до того. Нам предписано в самые кратчайшие сроки выгрузиться прямо здесь. Ни платформ и пандусов как видите в округе не наблюдается, поэтому используем подручные материалы. На все про все у нас сорок три минуты.

— Поручные материалы? — Обескуражено переспросил командир первой роты поручик Синевский.

Насыпь в этом месте была не слишком высокой, всего метра полтора, однако вместе с высотой самого вагона это уже составляло немалую проблему. Учитывая, что в составе батальона имелось почти три десятка лошадей, обозные телеги, полевые кухни… Все это на руках вытащить из вагонов будет не так просто, уж точно не за отведенное посредником время.

— Да! Придумайте что-нибудь, спилите дерево, снимите створку вагона. Или если мозгов нет спускайте руками, главное чтобы через сорок две минуты ничего принадлежащего батальону в вагонах не осталось. Задача понятна? Выполнять! — Капитан непроизвольно покосился на стоящего у входа в купе поручика из штаба корпуса. Тот старался никак не вмешиваться и вообще никак не влиять на процесс, но везде ходил с блокнотом и тщательно конспектировал все происходящее, регулярно при этом посматривая на часы, хмуря брови и делая задумчивое лицо. Капитана это жутко бесило, но сделать что-то со штабным он не мог, приходилось терпеть.

А пару лет назад к этому ограниченному в обще-то списку добавились еще зачеты по погрузке-разгрузке в железнодорожные вагоны. Рельсовый транспорт предоставлял войскам невиданную ранее мобильность, и армейцы даже не пытались скрывать, что собираются воспользоваться им по полной.

Обычно учения с участием железной дороги собственно на тренировке погрузки-выгрузки и заканчивались. Случалось, солдат в процессе вывозили куда-то подальше от места постоянной дислокации, и обратно им приходилось добираться своим ходом. Иногда в процессе устраивая те же стрельбы — не часто, все же оборудованные для подобных забав полигоны не за каждым углом имеются — или копая окопы. Все это вносило некое приятное разнообразие в достаточно скучный армейский быт и в целом офицерами воспринималось положительно. Тем, конечно, кто вообще интересовался службой, а не только картами-выпивкой-барышнями, к сожалению имелись в войсках и такие персонажи. Но вот появление посредников-контролеров, которые теперь отслеживали каждое действие командиров части, стало для Орлова неприятным сюрпризом. Он-то, согласно старому армейскому принципу, всегда старался держаться от начальства подальше, а к кухне поближе, теперь это делать стало сложнее.

— Господин капитан, время вышло, прикажите прекратить разгрузку, — командир батальона дернулся от прозвучавших за спиной слов, хотел было выматериться, но сдержался. Пока его подчиненные разгружали состав, он отправился на разведку, чтобы осмотреть местность, которую ему придется в дальнейшем условно защищать.

— Прекратить разгрузку! Отойти от состава!- Орлов бросил быстрый взгляд на начштаба, тот только скривился и пожал плечами. Понятно, всего выгрузить не успели, в вагонах осталось несколько лошадей, пара полевых кухонь, кое-какой иной припас не первой надобности.

Машинист дал гудок, пыхнул паром тягач, и поезд медленно набирая скорость удалился в северном направлении. Батальон в составе шести с половиной сотен человек остался, как говорят англичане, «посреди ничего». Это, впрочем, было не совсем так, в данном месте железнодорожные пути пересекала накатанная телегами грунтовая дорога. Справа имелся небольшой лесок, слева наоборот — неглубокий, заросший кустами овраг, на дне которого журчал ручей.