Клуб разбитых сердец - Михалева Анна Валентиновна. Страница 31

Они подошли к Маняшиному подъезду.

— А тебе, — Леха обнял ее, — тебе лучше особенно не светиться. Скажись больной.

— Спятил? А если Сохов только подозревает, что видел меня? Что он подумает, когда я дома засяду? Нет, нужно, наоборот, вести себя как ни в чем не бывало.

— Опасно это…

— Я придумал! — от избытка чувств Абрамов со всей дури хлопнул себя ладонью по лбу и скривился. — Черт, переусердствовал!

— Ну? — дернула его за рукав Маняша. — Что ты придумал?

— Мы с Лехой изобразим, что безумно в тебя влюблены. Будем таскаться за тобой по пятам.

— Только этого мне и не хватало! — фыркнула Маняша.

— Я и один могу изобразить, — недовольно буркнул Леха.

— Один — это мало, — рассудил Абрамов. — Ты, конечно, не сопля, но если на вашем пути попадется Сохов, да еще тот тип с мобильным, боюсь, ты не справишься. А вдвоем будет легче.

— А ведь он прав, — Маняша придирчиво оглядела Абрамова. — Пожалуй, я и приму твои ухаживания.

— Но сегодня до квартиры ее провожаю я! — заупрямился Леха.

— А вдруг нас в лифте поджидает Сохов, — улыбнулась Маняша. — Нет уж, братцы, вместе так вместе.

— Странное дело, — Варвара задумчиво посмотрела на Катерину, — за весь вечер я раз десять ловила себя на мысли, что меня призывают отомстить неверному мужу. Просто-таки подталкивают к этому.

— Как это было? — та устало откинула голову на спинку кресла.

Выглядела она измотанной, что само по себе довольно редкое зрелище. Обычно Катька всегда старалась держать марку, даже после утомительного приема. А сегодня вот не держит — маска слетела, и за рабочим столом психоаналитика сидела изможденная женщина.

Варваре стало совестно: ну чего она прилетела к человеку со своими глупостями. Явно же подруге не до нее. Ей бы домой поскорее добраться, залечь в горячую ванну…

— Кать, я пойду, а? Или, может быть, тебя подбросить до дому, я сегодня при машине.

— Прекрати молоть чепуху! — Катерина быстро распрямилась в кресле, хлопнула покрасневшими глазами и с интересом уставилась на нее. — У меня день был шальной — все как будто с ума посходили: жены, которые ревнуют своих мужей, мужья, которые не могут сделать окончательный выбор между женой и любовницей, бизнесмены, которые не решаются рискнуть, бизнесмены, которые рискнули и провалили дело, а теперь считают себя неудачниками. В общем, целая очередь из посетителей. Под занавес приперся мужик, вчера вечером решивший, что он транссексуал, и три часа насиловал мои офигевшие мозги.

— А он транссексуал?

— Да какой он к черту транссексуал! Теперь же модно быть малость сдвинутым. Особенно в сексуальном смысле. Я его спрашиваю: какой длины юбки вы предпочитаете? А он — мадам, я женщина, которая носит брюки. Тфу! Но дело не в этом. Рассказывай.

— Сначала я час посвятила освоению танца фламенко. Увлекательное занятие, между прочим. Оксана, руководитель нашего кружка, постоянно повторяла, что женщина должна быть сильной и независимой, напористой и в танце, и в жизни. И если вам дали пощечину, то не стоит подставлять другую щеку, а нужно врезать сдачи. Именно так должна поступать настоящая женщина. Потом мы пили чай в дивной комнатке, стилизованной под времена Людовика XIII. Отличный интерьер. Раиса Ивановна — та дама с башней на голове, которая вела первое собрание, со сцены душевно уверяла нас, что месть облагораживает и дает толчок к будущим свершениям. Очень красочно описала человеческий подвиг графа Монте-Кристо, который отомстил своим обидчикам. Потом еще пару примерчиков привела, уже из жизни членов Клуба. Что якобы некая Елена, которую бросил муж, долго не могла найти себе места в жизни, а потом — о, чудо! — решила мужу отомстить. Он у нее бизнесмен с криминальным уклоном. Она черканула письмецо в местную прокуратуру, приложила парочку бумажек и отослала все это. В результате мужика посадили в КПЗ, а Елена Прекрасная с того самого момента преобразилась, открыла собственную парикмахерскую, в общем, все у нее теперь в полном ажуре.

— Ну и что?

— А то, что разве это не странно? Месть — первое, что приходит в голову, когда тебе по морде дали, правильно?

— Правильно. Только потом начинают работать мозги. Ты понимаешь, что теперь нужно думать о себе, как-то свою жизнь устраивать. И в суете дней эти мысли о мести как-то сами собой отходят на второй план.

— Вот! — Варвара хлопнула ладонью по столу. — А в этом Клубе не дают расслабиться. Все разговоры только о мести и о ее благотворном влиянии на судьбу брошенной женщины. Скажу больше, покрутившись там три часа, я поймала себя на том, что хочу пойти и врезать Борьке по яйцам. А ведь у меня это давным-давно прошло.

— Ты очень впечатлительная, — Катерина вздохнула.

— Я! Да там только об этом и говорят. Либо на общих посиделках, либо между собой. Все делятся друг с дружкой своими обидами, рассказывают, как их бросили, когда и с какой степенью цинизма. Просто-таки душу выворачивают. И ни слова там доброго вообще про мужиков не услышишь. Ведь многие прожили со своими по двадцать лет — нет, ничего, оказывается, кроме грязи, и не было. А еще совсем недавно эти женщины вспоминали светлые моменты, жалели, что случился развод, винили девок, которые окрутили их мужей. Сегодня же все по-другому: мужики — козлы, которым непременно нужно отомстить, и баста!

— Просто идет прессинг, — с видом профессионала пояснила Катерина.

— А больше всего меня убивает то, что Ванькина жена — Люда теперь в эту же дуду дует. Я с ней, конечно, сдружилась. Такого она мне про Ивана наговорила, просто кошмар. И ты знаешь, мне страшно! Создается впечатление, что все эти женщины своих бывших уже готовы задушить голыми руками. А ведь прошло-то всего недели полторы с первого собрания. И еще… по-моему, у меня крыша едет.

— Вот с этого места поподробнее, — усмехнулась подруга. — Куда ж дальше-то ехать.

— А ты не веселись так. Мне начало казаться, что вокруг меня знакомые лица. По крайней мере, двух дам я точно уже где-то видела.

— Ну это неудивительно…

— Да? Я живу на проспекте Вернадского, прихожу в Клуб, который в Сокольниках, и узнаю там двух женщин.

— Мир тесен. Мы прошлым летом отдыхали на Мальте и встретились в отеле с приятелем мужа, с которым он вместе учился в институте. А проспект Вернадского не так уж далеко от Сокольников по сравнению с Мальтой. А кто эти женщины?

— Вспомнить не могу. Одна — эта самая Раиса Ивановна, такую прическу забыть трудно. Я точно уже где-то с ней встречалась, и вторая — она занимается на курсе танца, похоже, не первую неделю в Клуб приходит, с Раисой Ивановной просто лучшая подружка. Вот ее внешность мне тоже показалась знакомой.

— Да мало ли где ты могла с ними столкнуться. Или просто особы яркие, или на актрис похожи, такие всегда кажутся знакомыми.

— Нет, та, вторая, ничем особенным не примечательна — обычная серенькая мышка. Таких миллионы.

— Я могу надеяться, что больше ты в этот Клуб не потащишься? — перешла во внезапное наступление Катерина.

— Нет, — Варвара отрицательно мотнула головой, — будешь смеяться, но я чувствую, что просто обязана защитить Ваньку.

— Дура.

— Тебе не нужно объяснять, на что способна обиженная женщина?

— В общих чертах я это знаю.

— А теперь представь, что таких женщин собралось вместе не две, не три, а целый клуб. Есть от чего защищать одного несчастного мужика?!

Глава 13

Нынешние посиделки любителей детективов не походили на предыдущие. Говорили все разом, стараясь перекричать друг друга. Абрамов от избытка чувств даже руками размахивал. Дошло до того, что в какой-то момент дверь Пашкиной комнаты отворилась, и на пороге появилась его мать.

Маняша удивилась, узрев в ней явные перемены. Во-первых, на ней был брючный костюм. Раньше эта женщина и мечтать не могла о таком наряде, поскольку пышные формы ее тела выглядели бы в нем просто отвратительно. Теперь же она заметно похудела, ее вечно сгорбленная спина выпрямилась, отчего рост женщины увеличился на целую голову. Во-вторых, Пашкина мать сделала новую прическу. Раньше ее волосы висели в форме незамысловатого «каре» без челки, теперь это была стрижка женщины-вамп: короткая, прилизанная, которая очень ей шла. В-третьих, она выглядела ухоженной: макияж, маникюр, гладкая кожа. И все это дома в семь часов вечера! Словом, на пороге Пашкиной комнаты возникла дама средних лет, которой столько ни за что не дашь.