Четвертый под подозрением - Даль Хьелль Ола. Страница 27

На стоянке возле станции «Рюэн» стояло единственное свободное такси. Водитель увлеченно читал «Верденс Ганг»; он даже вздрогнул от неожиданности, когда Фрёлик распахнул дверцу.

Он велел ехать в центр и вышел из машины перед «Блиссом». На стене над входом в клуб красовалась ярко-розовая неоновая вывеска. День был будний, и он приехал слишком рано — швейцар еще не занял позиции у дверей. Кроме него, в зале оказался лишь один клиент, который безуспешно пытался привлечь к себе внимание девицы, работавшей за стойкой. Ее неестественно темный загар был явно искусственного происхождения, волосы заплетены в растаманские дреды. Кроме зеленой мини-юбки и красных колготок в сеточку, на ней ничего не было. Фрёлик решил, что ей еще нет тридцати — груди не обвисли, живот оставался плоским.

Он устроился за столиком в углу. Судя по афише, представление должно было начаться в девять. Афишу украшала обычная картинка: стриптизерша, которая обвилась вокруг шеста. Официантка с дредами подошла к его столу и спросила, чего ему принести. Перед глазами Фрёлика запрыгали ее соски цвета шоколадного мусса, он не знал, куда девать глаза.

Второй посетитель нахмурился: очевидно, ему не понравилось, что не он один добивается признания у дамы.

Фрёлик поднял голову и заглянул официантке в глаза. На фоне темного загара из солярия они сверкали, как трамвайные фары. Он заказал большую кружку пива и спросил, можно ли побеседовать с Мерете.

— С какой Мерете?

— Саннмо.

— Она уволилась.

— Уволилась? — ошеломленно переспросил Фрёлик.

— Да. Правда, глупо? Здесь она неплохо зарабатывала.

— И где она работает сейчас?

— В Греции, в клубе. В Афинах или еще где-то. Хвастала, что там платят гораздо лучше. Мне, признаться, немного завидно, что ей так повезло — работает в Греции! Там-то сейчас теплее, чем у нас летом.

— Черт! — Фрёлик услышал себя как будто со стороны: он входил в роль. — Жаль, что я не знал! Давненько мы с ней не виделись, а она, оказывается, уехала в Грецию… Говоришь, ей предложили там работу? И что же, давно она уехала?

— С неделю назад. Подожди немного, сейчас принесу тебе пиво. — И девушка побежала по залу балетной походкой. Пока она наливала ему пиво, тряся грудями, второй посетитель мрачно смотрел на нее, стараясь не свалиться с табурета.

Пьяный посетитель напомнил Фрёлику его самого.

— Ты хорошо знакома с Мерете? — спросил он, когда официантка принесла ему пиво.

— Нет, я больше знаю Видара, Видара Балло.

— А я знаю сестру Юнни, — сказал Фрёлик. — Элизабет Фаремо.

Клиент у стойки промычал что-то нечленораздельное. Официантка выгнула шею и пронзительно крикнула в его сторону. Потом наклонилась к Фрёлику и доверительно прошептала на ухо:

— Как он мне надоел!

— Так вот. Мы с Элизабет какое-то время были вместе. У нас с ней все закрутилось уже после того, как она рассталась с этим… черт, опять забыл, как его звали… каким-то иранцем, марокканцем… не помню, откуда он там приехал…

— Ильяз?

— Да, точно, с Ильязом.

— Только он не иранец. По-моему, он хорват.

— Ну да, наверное.

Клиент у стойки снова что-то замычал.

— Иду-иду! — Официантка вернулась за стойку и налила большую кружку пива, которую тот взял дрожащей рукой.

— Приятно время от времени видеть новые лица, — сказала она, снова подойдя к Фрёлику. — Ты, значит, пришел посмотреть представление?

— Да нет, вообще-то я хотел поговорить с Мерете.

— Мой номер в одиннадцать. По вечерам у нас набивается целая толпа. Мальчишники устраивают и все такое. Ужасно старомодно. Но все равно приходи, выскажи свое мнение.

Фрёлик поймал себя на том, что разглядывает морщины у нее на подбородке. Скоро лицо обвиснет, а горящие глаза потускнеют.

— А ты не в курсе, что случилось с Ильязом? — спросил он и тут же понял, что допустил оплошность.

Она посмотрела на него совсем по-другому, как-то странно. На ее лице проступили все морщины и складки — так осенью за городом обнажаются овраги и заросшие тропы, когда развеивается утренний туман. У нее пропала охота разговаривать. Молчание затянулось, стало неловким. Она вернулась за стойку и больше не подходила к нему.

«Интересно, на какую мину я наступил?» — гадал Фрёлик, допивая пиво.

Девица с дредами не обращала на него никакого внимания. Расплачиваясь, он положил на стойку стокроновую купюру и сказал, что сдачу она может оставить себе. Она отвернулась.

Сев в метро, Фрёлик позвонил Иттерьерде и спросил, известны ли тому преступники по имени Ильяз. Он точно не знал, как пишется имя. Иттерьерде обещал проверить по базе.

Иттерьерде так и не перезвонил.

Фрёлик нашел ответ сам.

Было три часа ночи. Он вдруг проснулся как от толчка. Во сне он вспомнил, кто такой Ильяз.

Глава 23

На следующее утро он постарался как можно быстрее добраться до работы. В коридоре его перехватила Лена Стигерсанн. Она покровительственно покачала головой и стиснула его плечо.

— Кажется, я вас знаю, молодой человек… Рада снова видеть тебя!

— П-полегче, полегче, — запинаясь, проговорил Фрёлик, чувствуя, как его прошибает пот. — Мне нужно кое-что взять, а потом я опять уйду в отпуск.

Он вошел в кабинет и закрыл за собой дверь. Ему повезло. Гунарстранна еще не пришел. Никого не было. Сейчас ему трудно было бы общаться с коллегами. Даже короткий разговор со Стигерсанн стоил ему немало физических усилий. Фрёлик покачал головой, как боксер после нокаута, и подошел к столу, на котором стоял компьютер. Ввел логин и стал искать материалы архивного дела. В ноябре 1998 года он расследовал кражу со взломом в доме Инге Нарвесена в Ульвёйе. Затем он стал искать другое старое дело, которое вела полиция Берума. Перестрелка на Снарёйвейен, которая случилась через несколько дней после кражи у Нарвесена.

Он скрепил листы, выползшие из принтера, и тут в кабинет вошел Гунарстранна. Увидев Фрёлика, он и глазом не моргнул, снял пальто и повесил его на вешалку.

— Отпуск кончился? — сухо спросил он. Фрёлик покачал головой. Гунарстранна продолжал: — Разве не разумнее было бы обнаружить тело Рейдун Вестли в качестве полицейского, а не в качестве туриста? Мне как-то не по себе… Я сказал ей, что ее загородный домик сгорел, и вот почти сразу, как я уехал, она наглоталась таблеток и умерла… С ума сойти!

— Возможно, на самоубийство ее толкнула не потеря хютте.

— Ты имеешь в виду кости?

Франк Фрёлик кивнул. Он чувствовал, как по лбу течет пот. Ему неприятно было говорить о костях, которые могли принадлежать Элизабет.

— Должно быть, та девушка — нечто особенное, — сказал Гунарстранна. Фрёлик снова кивнул. — Что там у тебя? — спросил Гунарстранна, показывая на бумаги, которые Фрёлик засунул под мышку.

— Дело шестилетней давности. Убийство в Снарёйе.

Гунарстранна задумался, а потом буркнул:

— Фамилия жертвы Фолькенборг… Кажется, он работал на заправочной станции?

— Был ее владельцем и управлял ею.

— Его взяли в заложники?

— Нет. Мы промедлили с арестом. Фолькенборга застрелил человек, которого мы должны были взять еще несколько дней до того, за кражу со взломом в Ульвёйе. На задержание я поехал сам вместе с коллегой из Саннвики. Преступник работал в гараже в Бломменхольме. У меня имелся ордер на его арест. Когда мы приехали на место, он догадался, зачем мы пожаловали, и выхватил пушку… — Фрёлик сверился с распечаткой. — У него был короткоствольный револьвер «кольт-питон». Потом он выбежал из здания и бросился через автомойку в гараж. Там в смотровой яме Фолькенборг менял масло. Ни один из нас не подумал, что дело может кончиться плохо, ни один из нас не конфисковал у него оружие. Нам оставалось стоять в стороне и наблюдать, как наш взломщик вбегает в гараж с револьвером в руке. Мы не решались войти. К сожалению для всех нас, Фолькенборг решил действовать самостоятельно. Наверное, подумал, что уж со своим механиком как-нибудь справится. Мы услышали хлопок. Пуля попала Фолькенборгу в сердце. Убийца испугался, бросил оружие и побежал — прямо к нам в руки.