Представитель по доверенности (СИ) - Путилов Роман Феликсович. Страница 22

Я, не ожидавший такого резкого перехода от личной жизни оперов к милитаризации моей подруги — хрупкой девушки, обожающей классическую музыку, балет и оперу, машинально кивнул: — Если захочешь. Отъедем от трассы подальше и дам тебе пострелять, патроны есть.

— Я думала, тебя уговаривать придется. — как-то, даже, разочарованно сказала Наташа: — Готовилась ночью аргументы предъявить.

— Прости. — я покаянно мотнул головой: Что оказался слишком податлив, но… мое обещание касалось только пистолета. Если хочешь пострелять из автомата, придется тебе меня поуговаривать.

— Я знала, что ты упрямый. — Наташа сунула мне в рот бутерброд с финской «салями», вышла в прихожую, закинув крюк на дверь и крикнула уже из санитарной комнаты, что если я хочу, чтобы на меня хватило воды в душе, то должен поспешить к ней, а то она на себя истратит всю горячую воду.

Пришлось быстро дожевывать бутерброд, выключать свет в комнате, чтобы никто из темноты ночи, через поддернутое инеем окошко не подсматривал за нами, и, скинув одежду, в чем мама родила, побежал на шум льющейся воды и голосок Наташи, что что-то негромко напевала.

Отблески пламени из-за приоткрытой печной заслонки, завывание ветра за окном, мирное посапывание, довольной девушки, что все-таки смогла меня «уговорить» дать пострелять из «Кедра» — что еще нужно мужчине? Только одно — уверенность в том, что тебе не придется завтра очищать двор и дорожки вокруг этого домика, носить дрова и воду, сбрасывать снег с крыши, а, насладившись пасторальными пейзажами, ты, через несколько дней вернешься в родной Город, с его серыми громадами домов, всепогодном метро…

Проваливаясь в сон я слышал приглушенный шум голосов за стеной, чей-то негромкий смех. Как пожилой родитель, волнующийся за загулявших детей, я улыбнулся, что мои опера не ищут приключений на свою задницу где-то на территории базы, а вернулись домой… На этой мысли я уснул.

Из сна меня вырвало тихое жужжание будильника механических ручных часов «Полет», лежащих на тумбочке у моего изголовья. Мне всю ночь снились перестрелки с добросовестными собственниками автомобилей в местных горах, причем на моих руках в этом кошмаре, успели умереть и Виктор, и Руслан, а Наташа сказала, что достреливает последний магазин… В общем я был рад проснутся. Пока я собирался с духом, чтобы вылезти из-под теплого одеяла и ступить ногами на простывший за ночь пол, легкая девичья фигурка, мелькнув белизной аккуратной попки истинной питербурженки, проскочила в туалет, а мне осталось только натянуть носки и свитер, подбросить несколько палений на багровые угли в глубине печи, надеясь, что дом прогреется быстро. Демон, в этом полудиком краю, пользующийся определённой свободой, уже сидел у входной двери, в ожидании, когда я выпущу его на прогулку — в шесть утра, желающих прогуляться по булыжникам берега горной реки на базе не наблюдалось, поэтому Демон отправлялся на прогулку самостоятельно.

Я злорадно застучал в стену, дождался оттуда звуки ругани, вырванных из сна парней, недовольный женский голос, и включил электрический чайник, чтобы за его свистом не слышать, какими словами мои сотрудники описывают человека, стучащего в стену соседям в шесть часов утра — им потом стыдно будет, да и я могу это запомнить.

Мы с Наташей выпили чаю, доели остатки хлеба, колбасы и ветчины, что ночью охлаждались между двойным остеклением окошка, дали демону половину содержимого, чуть-чуть подогретой свиной тушенки «Великая стена» и в семь часов, одетые и готовые к подвигам, стояли у шумящей вентилятором на холостом ходу, «Нивы». Наши соседи вышли минут через десять, на крылечке раздались чмокающие звуки, после чего с крыльца спустились две, явно девичьи, фигурки, что зябко охватив себя руками, быстрым шагом двинулись по тропинке к главному корпусу базы, а из-за угла, загребая снег ботинками и отчаянно косолапя, как детишки, не желающие идти утром в детский сад, выдвинулись два наших богатыря. Загнав приданные силы на задний ряд сидений, я махнул рукой, оставленному «на хозяйстве» Демону, что пытался меня гипнотизировать через замершее окно, в надежде, что хозяин все-таки возьмет собачку с собой, я уселся на водительское сидение, с удовольствием потянулся и «воткнул» первую передачу

Господин Кузнецов, удачливый торговец японскими автомобилями, жил возле вокзала, в старом бараке, что железная дорога выстроила вдоль стальных магистралей по все стране, для «приближения работников к месту трудовой деятельности».

Дверь нам открыла крупная женщина в несвежей ночнушке, на вопрос «Николай дома?», почесала левую грудь, вываливающуюся из штопанных кружев рубашки, и равнодушно кивнув, отправилась в черноту спящей комнаты.

После неразборчивых слов, донесшихся из душной темноты барачного жилья, на пороге тьмы и света, падающего от висящей в общем коридоре, тусклой лампочки, появился худой, костистый мужик, стопроцентный «сиделец», с потускневшими синими разводами старых тюремных татуировок по всему телу. К моему разочарованию, в выцветших глазах мужика не было страха или отчаянья, типичного для вора, встретившего на пороге сотрудников «угро», знающего за свои «делюги», а только тоска смертельно уставшего человека.

— Николай Архипович? — я махнул красной коркой удостоверения: — Желательно проехать с нами. Одевайтесь.

— А что случилось, командир? — не надеясь на ответ, спросил бывший сиделец.

— Извините, но на месте объясним. Паспорт возьмите.

Мужик нырнул в темноту, откуда донеслись звуки торопливых сборов, встревоженный шепот женщины, взволнованной, не будет ли их следующая встреча только через пару лет, успокаивающие матерки мужчины. Я не боялся, что фигурант уйдет от нас через окно — на улице хрустел снегом недовольный Руслан.

— Паспорт взяли? — я протянул руку, и сердце мое екнуло, когда на раскрытую ладонь мне легла, блестя новой, темно-бордовой коркой, паспортина гражданина СССР.

Уже поняв, что нас ожидают неприятности, я начал торопливо листать хрусткие страницы документа. Я не помнил, какие были номера паспорта гражданина Кузнецова в документах комиссионного магазина, но там точно были другие данные паспорта.

— Паспорт когда меняли?

— Там написано! — начал дерзить Николай.

— Слушай, Коля, ты меня не зли! — я зло ощерился, шагнув к уголовнику: — Я спрашиваю, ты вежливо и подробно отвечаешь. Если что-то имеешь против такого порядка разговора — одевайся, будем в другом месте беседовать.

— Можно подумать, что если я с тобой сейчас поговорю начальник, т меня дома оставишь- показал стальные коронки левой половины рта гражданин Кузнецов.

— А зачем мне тебя куда-то тащить, тем более я человек неместный, кабинет для разговора с тобой в вашем управлении еще искать…

— А ты командир покажи мне еще свое удостоверение, а то мелькнуло перед глазами, я и понять не успел, откуда гость незваный пожаловал.

На этот раз Кузнецов внимательно читал мою должность и место работы, после чего совсем загрустил: — Значит, что-то серьезное мне шьют, раз из Города опера прискакали…

— Ты мне скажи лучше, когда и где паспорт потерял? — я начал терять терпение — переживание бывшего «зе-ка» меня волновали мало.

— Паспорт! — Николай с силой ударил себя кулаком по голове, так, что раздался костяной стук: — Это че, по моей бирке кто-то у вас дела крутит?

Ладно, одевайся, да выходи. — я махнул рукой Виктору и повернулся к выходу.

— Все таки, забираешь меня начальник? — разочарованно протянул мне в спину Кузнецов.

— Нет, в машине опрошу и поеду по своим делам.

Мне просто не хотелось садится на скрипучий, ветхий табурет в душной комнате, искать на столе не самое липкое место, чтобы положить свою папку и не замарать рукава одежды о подозрительные пятна на вытертой клеенке — чистоплотность сожительницы или жены гражданина Кузнецова вызывала у меня большое сомнение.

Я вытянул у, замершего в коридоре Николая, из руки, темно-красную книжицу, пока он собирался-одевался, успел заполнить шапку протокола допроса, кроме строки «судимости». В принципе, его историю я мог рассказать без его участия, кроме совсем уже интимных подробностей. Как я уже догадался, почти год назад, пьяный Никола потерял где-то на улице, или не на улице, свой паспорт, после чего восемь месяцев, жил вообще без документов, пока его до печенок не допек местный участковый. Заплатив штраф за утерю паспорта — воровской уклад не позволял старому уголовнику с шестью судимостями, уподобится всем нормальным гражданам, врать ментам о краже паспорта, лишь бы не платить, Николай Архипович, после месяца ожидания, получил новый паспорт. Я быстро опросил вора об обстоятельствах происшествия и, к его удивлению вора, отпустив его домой, поехал в местное управление внутренних дел, выяснять, подавал ли, четыре месяца назад, гражданин Кузнецов заявление о утери паспорта.