Купидон со сбитым прицелом - Луганцева Татьяна Игоревна. Страница 6

– А ты всегда была зазнайкой, Цветкова! Фифой ходила, задрав нос, сводя мужчин с ума, стуча перед ними своими каблуками и тряся белыми патлами.

Теперь настала очередь всех присутствующих открыть рты. Раньше психотерапевт ни с кем не позволял себе так разговаривать.

– Не узнала меня? Конечно, куда уж мне до тебя – до звезды! – усмехнулся Глеб Наумович. – А ведь мы учились вместе, то есть на параллельных потоках, и много раз бывали в одних компаниях. Что там говорить, в молодости я был красивее, стройнее и пытался приударить за тобой. Но куда там! Ты даже не смотрела в мою сторону. Теперь-то я понимаю, кто тебе был нужен – чешский князь! Ты совсем не изменилась, Цветкова!

Яна во все глаза рассматривала психотерапевта.

– Глеб?! Не может быть! Точно ты! Чертяга! В жизни бы не догадалась, если бы сам не признался! Прости, что не узнала! Я почувствовала что-то, когда мне назвали твое имя, но не вспомнила! Привет! – Яна вскочила на ноги и нырнула в раскрытые объятия бывшего сокурсника.

Глава 3

– Я так виновата перед вами! – развела руками Яна. – Так виновата… Я не смогла, я не справилась…

– Да что вы, Яна Карловна! Мы вас любим! Нам так нравилось работать с вами все эти годы! Мы так сожалеем! Мы так расстроены! Мы переживаем за вас, – неслось со всех сторон.

Яна стояла на импровизированной трибуне в комнате отдыха сотрудников стоматологической клиники «Белоснежка», генеральным директором которой являлась уже несколько лет. Этот бизнес она открыла на деньги, полученные в наследство. Но все это в прошлом. Только что она сообщила сотрудникам печальную новость: клиника, просуществовавшая шесть лет, закрывается.

– Окончательно и бесповоротно? – со слезами на глазах поинтересовалась Вика, администратор, работавшая в клинике со дня основания.

– Да, – кивнула Яна.

Она сама не пришла в себя от этой новости, и ей действительно было стыдно и неудобно перед сотрудниками за такой позорный конец.

«Белоснежка» была ее делом, ее детищем, гарантией независимости. Она давала ей право называться бизнес-леди. И вот так внезапно, неожиданно наступил полный крах. Городские власти вкупе с главным архитектором города решили воздвигнуть на этой земле какое-то грандиозное сооружение. Не пощадили никого: ни юридических лиц, ни физических. Начали со старых пятиэтажек, которые и так сносили, и закончили зданием «Белоснежки». Конечно, Яне выплатили компенсацию, но это было ничтожно мало для того, чтобы опять, с нуля, начать новое дело, да и после всех нервотрепок у нее не осталось «пороха в пороховницах». Если бы Яна взяла все деньги себе, выгнав людей на улицу, она бы продержалась какое-то время на плаву… Но, будучи человеком честным, она выплатила всем сотрудникам заработную плату за три месяца вперед, так сказать, выходное пособие, чтобы они не бедствовали, пока ищут новую работу. Яна не смогла предупредить их заранее о грозящем увольнении, так как сама до последнего времени надеялась на лучший исход для своего жилья и судьбы офиса. До нее доходили только слухи и домыслы. И вот теперь она чувствовала себя капитаном тонущего судна, а капитан, как известно, покидает корабль последним. Бизнес был не бог весть каким, но все же приносил прибыль. Первые годы в любом начинании – самые серьезные и трудные. А у них достаточно быстро появилась постоянная клиентура, и это была ее заслуга. А сейчас это были ее слезы, так как всех клиентов «Белоснежка» теряла. Яна как руководитель и вообще человек совестливый и ответственный за других людей пребывала в состоянии шока.

Не легкого, а способного привести человека со слабым сердцем к инфаркту. Яне повезло, с сердцем у нее все было в порядке, но это не спасало ее от мук совести. Вынося личные вещи из кабинета, она старалась не смотреть на евроремонт, на стеклянные, красиво вертящиеся двери, которые вот-вот треснут и разобьются под натиском бульдозеров, на сверкающие витражи… На все то, что она делала с любовью, не жалея средств. Это был еще один удар ниже пояса, который преподнесла ей судьба.

Яна мчалась на недавно приобретенной «ауди», так как ее любимый «пежо», на котором она ездила много лет, сгорел в нелепейшем пожаре на подземной стоянке одного дома, куда ее занесла нелепая случайность. В прежней машине жила душа, которая была сродни авантюрному духу Яны. Она чувствовала себя и автомобиль единым целым. А вот «ауди», что купила Яна, решив поменять заодно и марку авто, чтобы не сравнивать с красненьким «пежо», абсолютно не грела ей душу. Большой, дорогой, представительский автомобиль с отличным салоном и управлением, и никакого желания мчаться в нем по улицам Москвы.

В этом самом автомобиле, который так и не стал для нее родным, она подъехала к одному из многочисленных кафе в центре Москвы. На дворе стоял июнь, и хотя это первый месяц лета, было очень жарко. Поэтому Яна надела короткую джинсовую юбочку с бахромой и розовый топ с красочной аппликацией на груди, а на ногах у нее красовались сабо на устрашающей пробковой платформе с кожаными ремешками. Под навесом летней кофейной веранды ее ждал психотерапевт Глеб Наумович. Выглядел он очень стильно в белом костюме, белых ботинках и черной трикотажной рубашке. Эдакий франт. Он задумчиво пил кофе и курил, выпуская дым из ноздрей и рта.

– Привет, Яна. Очень рад, что согласилась встретиться со мной в нерабочем состоянии, то есть в нерабочей обстановке. – Он привстал и галантно придвинул Яне стул, немного растерявшись от ее внешнего вида.

Сама же госпожа Цветкова больше напоминала привидение в Вальпургиеву ночь.

– Что случилось, Яна? На тебе лица нет.

– Нет? Странно… я вроде сегодня красилась… – ответила она, уставившись в одну точку.

– Все пройдет, Яна, и это тоже… – Он положил полную, теплую ладонь на ее холодный кулачок.

– Такая любовь бывает один раз в жизни и не забудется никогда, – уныло протянула Яна, высвобождая руку.

– Конечно, князей я тебе не обещаю, но ты, Цветкова, такая яркая женщина, что без труда найдешь себе мужчину, даже если не хочешь возвращаться к Ричарду.

– Конечно, не хочу… Я ничего и никого не хочу, кроме моего Карла, но потеряла я его исключительно по своей вине… А ты, Глеб, вроде взрослый мужик, и должен быть умным, а несешь околесицу. Забудешь… Пройдет… Другой мужик… Что за бред? Кому это надо? Хотя обо мне в данной ситуации только и можно было думать в таком ракурсе… все равно с кем… Ведь если бы любила и была порядочной женщиной, не изменила бы, так?! Так ты думаешь?

– Ничего я не думаю. В жизни порой бывает все не так: как мы не ожидаем, не хотим… – улыбнулся Глеб. – Что тебе заказать?

– Только крепкий кофе без сахара, – ответила Яна.

Глеб тут же подозвал официантку.

– Больно видеть тебя, Яна, в таком состоянии. Ты словно выжатый лимон. А ведь всегда просто лучилась энергией. Я с институтских времен помню.

– Столько воды утекло… – откликнулась Яна, вцепившись в принесенную чашку, словно голодная собака в кость.

– Рано впадать в пессимизм, все наладится! – подбодрил ее Глеб Наумович.

– Карл будет непреклонен, я знаю. А еще у меня неприятности на работе, все одно к одному. Накрылся мой бизнес, который я создавала много лет. Я осталась фактически без работы, без любимого мужчины… только с муками совести. А это не очень приятный багаж. – Яна отхлебнула горячий кофе.

– А это еще на Руси подмечено было: беда не приходит одна, – откликнулся психиатр. – А если честно, Цветкова, то в наших бедах, как правило, мы же сами и виноваты.

– Поясни. – Яна откинула челку со лба.

– И в том, что случилось с тобой, виноват твой эгоизм. Ты – эгоистка, Яна, и так было всегда! – охотно откликнулся Глеб Наумович.

– Я – альтруистка! – возмутилась Яна. – Не называй меня этим противным словом «эгоистка».

– Ты всегда делала только так, как хорошо тебе, чтобы твоя совесть была спокойна. Сразу же сообщила мужу, что разлюбила его, вместо того чтобы разобраться в своих чувствах и не ранить человека. Не ехала к Карлу, потому что тебе так удобнее. Сразу сообщила ему об измене, чтобы скинуть с себя груз, гнет греха. Вот, мол, какая я честная! Нехорошо получилось, зато я сразу призналась, ничего не скрывая, такая вот я хорошая. А что творится у него в душе, тебя уже не волновало. И потом, опять… Он не прощает, бедная я и несчастная, пожалейте меня! Я! Я! И снова – я!