Дорога вспять. Сборник фантастических рассказов (СИ) - Костюкевич Дмитрий Геннадьевич. Страница 11

– Надо избавиться от неё, – предложил Аппель.

Мои товарищи по дрейфу не врали: они не находили вторую статую, не пытались меня разыграть. Все были напуганы. Как и я. Злость ушла.

Но что же тогда лежит в «холодильнике»?

Я схватил паяльную лампу, зажигалку, кирку – и отправился выяснять.

От бесплодных попыток стало жарко. Я стянул варежки и шапку-ушанку, отложил кирку и разжёг паяльную лампу.

Ледяная скульптура лишь посмеялась надо мной: гладкие формы, живые изгибы – ни сталь, ни огонь не повредили им. Более того, я действительно что-то услышал. Тихий смешок или утробный возглас, похожий на треск… он донёсся из статуи.

Слуховая галлюцинация. Всё из-за паники. Я отступил.

Сомнений не осталось: от ледяного истукана надо избавиться.

10 июня

Мы отвезли статую на край острова и бросили в широкую трещину.

Прежде чем скрыться под водой, я отметил одну дикую странность: у голубого идола было лицо Кудряшова.

Господи, надеюсь, это видел только я.

11 июня

Аппель принял депешу из Старой Руссы: «На Большой Земле холодает, закройте Северный полюс».

Тамахин рубил лёд для дистиллированной воды, Кудряшов носился с приборами по гравитации. В качестве недостающих подставок использовал ящики для продовольствия. Я соорудил подвесной столик для проб воды.

О статуе не говорили. Негласное табу.

Я обошёл весь ледяной остров, окружённый каналом шириной от двадцати до тридцати метров. Отметил появление новых трещин. Вернувшись в жилую палатку, обнаружил сидящего на краю кровати Кудряшова, подавленного и молчаливого, слова не выудишь.

Счастливый постоянно лает. Пытаешься погладить, успокоить – ещё больше скалится.

12 июня

Ледяную кухню растопило тепло от примусов. Начали строить из парусины новую.

Сыпанул мокрый снег. Укрыли вещи на базах. Я расчистил сугробы вокруг жилья, весь взмок, пришлось сушить гимнастёрку.

Тамахин протянул провода, чтобы фиксировать сигналы хронометров радиостанции. Кудряшов весь день провёл в лаборатории, на обед не пришёл.

Когда я собирался устроиться в спальном мешке, явился Аппель и сообщил:

– Тамахин ещё три нашёл.

– Что? – не понял я.

– Статуи, – голос радиста дрожал.

Внутри дёрнулось, заныло сердце.

Я напялил пуховой комбинезон, сверху брезентовый плащ и вышел из палатки следом за Аппелем.

Погода была отвратная. Настроение под стать.

Их действительно было три. Две жуткие пародии на человека и одна на собаку. Скульптуры лежали в десяти метрах от кухни, у которой завалилась одна стена.

Тамахин ковырял носком колоши сугроб. На фигуры он не смотрел.

На этот раз у меня не нашлось ни слов, ни решимости отвезти статуи к каналу.

– Где Кудряшов? – спросил я.

– На суточной.

Я ещё раз осмотрел место, где покоились изваяния. Кто-то расчистил снег, обнажив лёд и трещину с солёной водой.

Всё это не имело смысла. Если только… Другие статуи, всё-таки были другие статуи. Но когда и как они появились? Могло ли случиться так, что один из группы обнаружил их раньше и теперь продолжает эту скверную игру? Здесь, на Северном полюсе, открытом в 1909 году Робертом Пири, когда родина поручила нам разгадать загадку этой земли? За время подготовки к экспедиции я хорошо узнал личный состав: гидробиолога Кудряшова, магнитолога-астронома Тамахина, радиста Аппеля – талантливые, трудолюбивые, упорные и надёжные люди. У каждого, разумеется, были свои человеческие слабости, но они не мешали нашей дружной жизни, без трений и разногласий. И я не могу представить, чтобы кто-то из них…

– С завтрашнего дня будем по очереди наблюдать за трещинами, – сказал я.

– А с этими что? – Аппель дёрнул рукой и скривился от боли.

– Пускай лежат.

13 июня

У Аппеля лопнул нарыв, полегчало. Отметили коньяком, Кудряшов отказался. Думаю, дело в том, что он тоже видел своё лицо – у первой статуи. Это надломило его. Нужно время.

Сегодня снова измерили глубину океана. В одиннадцать часов двадцать минут груз достиг дна. Четыре тысячи четыреста семьдесят метров – на сто пятьдесят метров больше первого замера. Вывод: в центре полярного бассейна не может быть и речи о близости суши.

Обратно тащили пять часов. Последний барометр оказался полностью разрушен – не выдержал давления?

Туман, безветренно, оттепель. Дальше ста метров ничего не видно. Идёт мокрый снег. Фигуры лежат на льду, их не заметает, видны сформировавшиеся за ночь черты.

Сказал Аппелю телеграфировать на остров Рудольфа – просить самолёт. Закидал прозрачно-голубые статуи снегом.

Скоро месяц, как на льдине.

– Мало успели, – сказал за обедом Аппель.

– Не выполнили план, – кивнул Тамахин. – Как думаете, скоро прилетят?

Кудряшов забрал кружку с чаем и ушёл в лабораторию.

– Сдаваться не стоит, – решил я. – Пока здесь, загрузим себя трудом и исследованиями.

Написали радиограммы родным.

Перед сном ко мне обратился Аппель:

– Знаешь, что Фёдор домой передал? Только: «Работаю». А ведь у него маленький сын…

14 июня

Хлопот полным-полно: надо оборудовать кухню, перенести радио, потому что в радиостанции уже капает с потолка, прямо на голову Аппелю. Решили временно отдать белую палатку под кухню. Ледяной капитальный камбуз планировали сделать в августе, но, надеюсь, нас заберут раньше.

Обедали на новом месте: гороховый суп, мясные котлеты и вишнёвый компот. Кудряшов по-прежнему либо отказывается от еды, либо уносит к лунке, но беспокойство по поводу его состояния немного унялось – весь в работе, глаза загорелись, берёт литературу из нашей экспедиционной библиотечки.

15 июня

Наводили капитальный порядок в жилой палатке. Вынесли шкуры, надувные матрацы, вещи, вскрыли фанеру и окопали снежный настил. Резиновый пол уложили под доски на подкладки – теперь на мех не будет попадать вода. Вернули вещи и койки на место. После уборки взялись за свои дела.

Мы с Тамахиным переносили радиостанцию. Аппель возился с аппаратурой: приёмник, передатчик, аккумуляторы, ввод антенны. Через час ликвидировал эфирный треск и передал на остров метеорологическую сводку. Работает!

Кудряшов занимался подсчётами по титрованию. Тамахин перенёс приборы в новое помещение, подключил хронометры к обсерватории, я помогал протягивать провод.

В три часа Аппель принял радиограмму из столицы. Главное управление Севморпути сообщило, что на этой неделе через нашу станцию планируется беспосадочный перелёт, командир экипажа – Анатолий Торчин. Вот здорово! Идут на мировой рекорд!

Про наш самолёт не передают. Ну, на Большой Земле виднее. Оценят, решат, хотя они не видели эти фигуры и всего остального. Тут нужен комплексный анализ. Возможно, наша экспедиция столкнулась с давным-давно погибшей культурой, цивилизацией?

Хорошо, что не избавились от статуй. Надо завтра проверить.

16 июня

Встал с опозданием, будильник не разбудил: кто-то сунул его ночью в мешок.

Хорошо, что перенесли радиостанцию: обвалилось две стены старого помещения.

После обеда я пошёл к статуям. Как описать, что случилось, когда я счистил снег?

Около трещины лежали три ледяные копии: Аппеля, Тамахина и Счастливого. Скрупулёзно проработанные лица, обнажённые тела. У скульптуры пса была раззявлена пасть, к голубым клыкам липли снежинки.

Я увидел на щеке «Аппеля» трещинку, рядом ещё одну, третью, они пересекались, я подковырнул, отломил ледяную чешуйку и уставился на розовое пятнышко. Стянул рукавицу и осторожно ткнул пальцем.