Старообрядцы и евреи. Триста лет рядом - Бондаренко Григорий Владимирович. Страница 15
Караимы со времен Анана считали себя единственно правыми в иудаизме, а раввинитов – пребывающими в глубоком заблуждении… Здесь просматривается аналогия с русским старообрядчеством в его отношении к патриаршей православной церкви. Тяготело ли старообрядчество к этой церкви? И, наоборот, ставила ли ортодоксальная православная церковь иные задачи в отношении старообрядчества, чем его разрушение, т. е. обращение его последователей на путь патриаршего православия?
Литературовед Гелиан Прохоров в статье «Прение Григория Паламы „с хионы и турки“ и проблема „жидовская мудрствующих“» (1972) экспрессивно называл караимство «иудейским старообрядчеством». В 1993 году аналогию между караимами и старообрядцами провел и американский исследователь крымских караимов Филипп Миллер:
…в память приходит соблазнительная параллель между этими караимами и православными христианами-староверами («раскольниками»), которые жили в Украине и в Южной России и которые так же [как и караимы] предпочитали молиться так, как это делали их деды и прадеды.
А вот что писал социолог Юрий Плюснин после проведения глубинных интервью с крымскими караимами в 2019 году:
Пути и способы сохранения «истинной веры» караимами в наше время очень уж смахивают на средства, применяемые представителями многочисленных сект русского старообрядчества.
При этом с точки зрения социологии все-таки сложно сравнивать несколько сотен проживающих в современной России караимов с русскими старообрядцами, каковых насчитывается в нашей стране, наверное, около миллиона. Методы сохранения веры и идентичности у этих этноконфессиональных групп тоже достаточно разные, учитывая хотя бы отказ значительной части современных крымских караимов от иудаизма, веры их предков. К тому же старое, восходящее к эпохе до реформы 1905 года именование старообрядческих согласий «сектами» вряд ли допустимо в современной социологии. Да, существует, конечно, экзотическая и малочисленная группа русских неоязычников, именующая себя «староверами», но это скорее курьез, впрочем сопоставимый с феноменом тюркского неоязычества среди потомков крымских караимов.
Караимы часто проживали в тех же областях или городах, что и старообрядцы. По свидетельству И. Аксакова, в середине XIX века караимы часто посещали общеукраинские ярмарки, куда также съезжались еврейские и старообрядческие купцы, и там
[м]ежду каким-нибудь фабрикантом села Тейкова (Шуйского уезда) и каким-нибудь караимом Таврической губернии, видающимся почти на каждой ярмарке, т. е. раз 8, по крайней мере, в год, устанавливаются нередко такие дружеские торговые отношения, что фабрикант приноравливается ко вкусу и требованиям своего покупателя караима, заготовляет для него особый товар и прикупает чужой, нужный для караима.
Остается добавить, что практически все фабриканты из Тейково, расположенного в Иваново-Вознесенском промышленном районе, были старообрядцами. Нет сомнений, что были контакты между старообрядцами и караимами и в других городах, где проживало много представителей этих двух групп. Купец П. В. Медведев (господствующего вероисповедания) описывал, как в феврале 1863 года он ехал из Сергиева Посада в Ростов Великий на извозчике в компании
мужа честна, брадата старообрядца тульского согласия (неизвестное нам согласие. – Авт.) Андрея Федоровича Прянишникова и караима из Одессы Арона Исааковича Кал[ь]фа.
По словам Медведева, спутники много говорили друг с другом на самые разные темы.
Представители этих двух общин сталкивались друг с другом и в Москве. В старообрядчество из «караимского вероисповедания» – неталмудической разновидности иудаизма – перешел инженер-технолог Исаак Моисеевич Казас. Родившийся в Севастополе в 1880 году, он происходил из известной караимской семьи: был сыном статского советника Моисея Казаса, племянником известного караимского автора, поэта и педагога Ильи Казаса, братом прекрасного крымского художника Михаила Казаса. Семья была, с одной стороны, традиционной, а с другой – достаточно эмансипированной, члены который получили современное образование. Именно в таких караимских семьях особенно часто случались переходы в православие или иные христианские конфессии – Исаак Моисеевич был далеко не единственным представителем рода Казасов, покинувшим караимскую веру.
Исаак Казас оставил Крым и стал работать на текстильной Богородско-Глуховской мануфактуре в Богородске (современный подмосковный Ногинск), принадлежавшей старообрядческому промышленнику Арсению Морозову. По всей видимости, именно там он вошел в тесные контакты со старообрядческой общиной и решил присоединиться к ней. В 1913 году он был крещен в старообрядческой Сергиево-Вакховской общине Белокриницкой иерархии. Не очень понятно, в какой именно церкви состоялось крещение: с одной стороны, известно, что моленная общины в то время находилась на Таганке, но молились тогда в другой – в доме купца Рахманова. Интересно, что на документе о крещении Александра Казаса (так стало звучать его имя) стоит печать храма Святителя Николы Чудотворца у Тверской заставы, однако строительство началось позднее, в 1914 году, что говорит о том, что на печати был изображен лишь проект храма. Восприемниками (крестными родителями) Казаса были священник Покровского собора на Рогожском кладбище Петр Никифоров и М. Хрусталева, жена диакона той же общины. О произошедшем обряде было сообщено в особый стол московского губернского правления, а те, в свою очередь, известили об этом высший административно-религиозный орган караимской общины – Таврическое и Одесское караимское духовное правление в Евпатории.
Мы не знаем, чем было обусловлено желание Казаса перейти в старообрядчество: интересом к христианской религии или желанием жениться на старообрядке, однако известно, что Казас женился на Марии Фроловне Аг(г)ешиной, дочери священника старообрядческой церкви в Глухове (Черниговская губерния). Могилы супругов и поныне находятся на старообрядческом кладбище в Ногинске. Так или иначе, нет сомнений в том, что его решение покинуть родную веру и общину не могло вызвать одобрение у караимов. Что особенно любопытно, крестил Казаса священник Григорий Карабинович (1860–1942), который, по некоторым непроверенным сведениям, сам был из крещеных евреев.
Интересно, что это был не единственный известный случай перехода караима в старую веру. Журнал «Известия Караимского духовного правления» в 1917 году упоминает, что
со дня [Февральского] переворота и объявления свободы совести 10 человек отпали от караимства, перейдя в другие вероисповедания. Причем 1 принял православие; 1 – древнеправославное учение (старообрядчество); 1 – лютеранство; 1 – армяно-григорьянское учение; 3 – иудейство; 1 – мусульманство и 2 перешли во вневероисповедное состояние.
Как мы видим, среди десяти караимов, перешедших в иную веру, есть и один член общины, присоединившийся к старообрядчеству.
Знают о караимах и современные старообрядцы, ныне проживающие в Крыму – преимущественно в Симферополе, Керчи и в селе Курортное. Отец Роман Маслов во время нашего визита в Курортное задал нам несколько предметных вопросов о датировке караимского кладбища в Иосафатовой долине рядом с Чуфут-Кале, и этот пример показывает, насколько хорошо крымское старообрядческое священство осведомлено об этнической истории Крыма. В свою очередь, местные караимы также имеют представление о старообрядчестве. Вячеслав Ельяшевич, председатель караимской религиозной общины Симферополя, достаточно подробно рассказал нам, чтó он знает о сущности и времени формирования старообрядческого движения. По его словам, основными чертами старообрядчества были обособленное проживание, непризнание прогресса и строгое соблюдение догматов веры. Ельяшевич также добавил, что, безусловно, разделение иудеев на караимов и евреев-раввинистов действительно в какой-то степени похоже на раскол внутри православия. Тем не менее лично со старообрядцами информант не встречался. Добавим также, что именно Вячеслав Алексеевич предоставил нам в распоряжение копию архивного документа о переходе в старообрядчество Исаака (Александра) Казаса.