Ревизор: возвращение в СССР 18 (СИ) - Винтеркей Серж. Страница 47

— Спасибо вам большое за шампанское и за этот рассказ, — искренне поблагодарил его Алексей и тоже встал, когда тот поднялся. Они пожали друг другу руки и грузин вернулся за свой столик.

Подлетел официант и освежил шампанское в бокалах.

— Кто этот человек? — спросил у официанта тихонько Алексей.

— Это Серго Гавашели с Центрального рынка.

— Обещал с продуктами на свадьбу помочь, — озадаченно взглянул на официанта Алексей.

— Раз обещал, значит, так и сделает. Это очень серьёзный человек.

К десяти только попал домой и завалился спать. Сказалась предыдущая бессонная ночь.

В воскресенье с утра сходил на рынок, прошёлся по магазинам и засел за записки по новинкам для Межуева.

Но нет — тут же затрезвонил телефон. Это оказался Лёха. Начал восторженно меня благодарить за идею с рестораном. Как всё и Свете понравилось, и ему самому.

Улыбаясь и радуясь за друга, стал расспрашивать о деталях, понимая, как важно ему сейчас выговориться своему лучшему другу. Ну, по крайней мере, надеюсь, что я его лучший друг. Растрогался, услышав о подарке от грузина. Эх, какая сейчас страна у нас хорошая… Сидит за столиком теневой коммерсант с Кавказа, а то и авторитет, и для него Лёха и Светлана — такие же советские люди, как и он сам. Шампанское подарил, помощь предложил к свадьбе с продуктами…

Велел Лёхе обязательно с ним подружиться, и не только купить всё, с чем поможет, на свадьбу, но и не забыть подарок сделать хороший в благодарность. Глядишь, на постоянной основе сможет с рынка свежие продукты брать для семьи.

Поздравил их, попросил передать мои самые лучшие пожелания невесте. С прекрасным настроением, улыбаясь, сел опять за работу.

Часа в три позвонил Мартин и попросил подойти в пятьдесят восьмое отделение милиции. Не стал выяснять, какие именно у него неприятности, по голосу стало ясно, что они таки есть, решил на месте разобраться. Но я понятия не имею, где пятьдесят восьмое отделение милиции. Выскочил на улицу, стал людей расспрашивать. Оказалось, совсем недалеко, на той стороне проспекта Мира. Минут через десять я был уже там.

Перед окном дежурного на Мартина, крепко державшего за руку чужого пацана лет десяти, кричала какая-то женщина и пыталась вырвать ребёнка. Мартин выглядел крайне возмущённым и не собирался отступать, огрызаясь довольно резко.

Дежурный, высунувшись в окно, строго призывал всех успокоиться.

Первым делом я показал ему своё удостоверение, и он с явным облегчением уселся на своё место, приготовившись наблюдать, как я буду это всё разруливать.

— Что случилось? — специально тихо спросил я, повернувшись к Мартину.

— Он моего ребёнка похитил! — завизжала женщина.

— Давайте по очереди, — всё так же тихо ответил я, повернувшись к ней. — Вы высказались, теперь вы, — показал я рукой на Мартина.

— Этот хулиган прыгал на дорогу перед машинами и смотрел, успеют ли они затормозить.

— Да что он выдумывает! — завизжала опять женщина.

— А если не выдумывает? — тихо спросил я, повернувшись к ней. — Вы готовы похоронить своего ребёнка?

Ей пришлось заткнуться, чтобы услышать меня.

— Скажи пожалуйста, чем ты занимался, когда тебя этот дядя схватил? — наклонился я к пацану.

Он молчал, опустив голову. Я показал Мартину жестом, что можно отпустить пацана.

— Ну, так всё же? Мама не верит, что ты у неё такой храбрый.

— Прыгал под машины, — еле слышно проговорил пацан.

— Что-что? — наклонился я к нему, делая вид, что не расслышал.

Он повторил.

— Вы всё слышали? — посмотрел я на мать, а потом на дежурного. — Никто никого не похищал. У меня, теперь, к вам вопрос, гражданочка, а вы где были, когда ваш мальчик прыгал под машины?

— Я в магазине в очереди стояла. Я что, не могу в магазин зайти? — дерзко ответила она.

— Можете, — ответил я. — Стойте, сколько хотите. Но либо ребёнка с собой берите, либо объясните ему, наконец, что водитель может его не заметить вовремя, машина может не успеть затормозить, гололёд или дорога мокрая, или резина старая. И когда машина сбивает, это очень больно, если вообще живой останешься, — посмотрел я на пацана, — ты сколько весишь, тридцать килограммов примерно?

— Тридцать два! — ответил тот.

— Ну вот, а легковая машина весит больше тонны, в тридцать раз с лишним больше. При столкновении на ней только краска поцарапается, а ты метров на десять в сторону отлетишь. И всё…

— Ремня хорошего всыпать, сразу всё поймёт! — дал ценный педагогический совет дежурный.

— Работать с детьми надо, а не пороть, — взглянул я на него. — У нас в Москве полно кружков и секций. Почему он у вас на улице болтается? — посмотрел я на притихшую мать.

— Своих заведи, а потом рассуждай, — резко схватила она малого за ухо и потащила на улицу.

— Спасибо, что так быстро пришёл, — проговорил Мартин и повернулся удивленно к дежурному. — Почему вы её не задержали?

— Зачем?

— Мать не присматривала за ребенком. Он мог погибнуть в результате. Она должна быть наказана.

— Ну, парень, мы не в твоей Германии, — усмехнулся дежурный. — Это СССР, тут так не принято.

— Я ничего не понимаю, — развёл руками раздражённый Мартин. — Есть закон, есть порядок…

— Мартин, Мартин, — взял я его за локоть и попробовал развернуть к выходу. — Ну нельзя всегда пользоваться шаблонами. Каждая ситуация требует индивидуального подхода. Ну не принято у нас за такое родителей наказывать…

— Так и есть, — подтвердил дежурный. — Неопытная мать, пусть учится его воспитывать. Ничего, она сейчас домой придет и ума ему вставит!

— Чёрт знает что! — воскликнул Мартин и пошёл, наконец, к выходу.

— Немецкая педантичность, — прокомментировал я, глядя на дежурного и развёл руками.

— Как ты в милицию-то попал? — догнал я Мартина.

— Мальчишку этого поймал и в милицию повёл. Он орать давай. А тут эта сумасшедшая выскочила… Спасибо, что пришёл.

Куда ж я, теперь, денусь с подводной лодки, — подумал я, похлопав его по плечу и сказал: — Хорошо, что я дома оказался.

М-да, как в воду глядел, когда размышлял утром о том, что за ним и итальянцем приглядывать надо основательно… Ну хоть есть надежда, что итальянец постарше, все же аспирант уже, не студент, и не будет влипать в проблемы…

Он предложил пивка попить, но я отказался, сославшись на срочную работу. И ведь не врал! Вернувшись, продолжил расписывать новинки для Межуева.

Вечером раздался звонок. Капитан Румянцев очень серьёзным тоном просил завтра прибыть к нему сразу после занятий. И что опять стряслось? Ясно, что по телефону он мне ничего не скажет. Обещал завтра обязательно быть. Вот же чёрт, неужто слишком уж откровенно по сепаратизму высказался? Ну ладно, если и так — буду просто стоять на своём. Всей душой переживаю за СССР, вот и вынужден затрагивать острые вопросы. Сугубо в силу собственной повышенной гражданской ответственности…

Москва. Московский институт инженеров транспорта.

Проректора по учёбе Василевского ждал у кабинета молодой человек. Уже, явно, не студент, — отметил про себя проректор. — Слишком уверенно держится, хоть и смахивает внешне на старшекурсника. Аспирант какой забрел? Вряд ли, аспирантов всех проректор знал в лицо.

— Игорь Макарович? — уточнил ожидавший и отточенным движением взмахнув перед ним удостоверением, представился: — Старший лейтенант КГБ Мальцев. Где я могу задать вам несколько вопросов?

— Пойдёмте ко мне в кабинет, — предложил ему Василевский. — Что вас интересует? — взволнованно спросил он, когда они вошли внутрь.

— Ваш студент Кузнецов Михаил Андреевич, второй курс, инженерно-экономический факультет. Что вы можете о нём сказать?

— Помню такого. Но ничего сказать не могу, он только перевёлся к нам, вторую неделю учится. А в чём дело?

— Этот вопрос не в вашей компетенции, — важно ответил старлей и поднялся, давая понять, что, на данный момент, разговор окончен. — Откуда он перевёлся и где я могу ознакомиться с его личным делом?