Недоброе утро Терентия (СИ) - Грей Денис. Страница 65

А вот с ней, с гермодверью этой: «1-ЛЗ», я — очень много повозился! Раза с двадцатого выворотил ее. Ох и крепучий металл! Оно еще с уплотнениями резиновыми, амортизирует, отпрыгивает от ударов, будто по покрышке бью. Так я с разбегу шарахал. Как разбегусь, как вмажу! Грохоту правда наделал... Всех переполошил! Монголы от меня подальше отошли, поглядывают украдкой. Видать видон у меня, еще тот! Вий, уши ладонями прикрыл, стоит, от ударов вздрагивает. А я — шарахаю! Злоба какая-то у меня в душе появилась. Размолотить тут все к чертям собачьим! Не жалко после таких мудодеев, что херы да глаза в банки стеклянные маринуют. Тьфу на них! Дажить, как-то в азарт вошел. Разогрел руки — На! Кувалдометр только воздух рассекает. Бабах! Бабах! Мужики к нам прибегли. Думали палим тут в кого-то! Махал-Махалыч чуть не грохнулся на пол, так к нам на выручку спешил. Васяка гранаты приволок, Толян — тожить автомат схватил. Петр с оружием! Прибегли, сопят, зыркают во все стороны: Где враг?! А — нету его. Я — тут стараюсь! Луплю со всей дури. Пыль от бетонного крошева летит, да искры сыпят от ударов металлом по металлу.

Вынес ее! Проломил железо, и бетон покрошил, что вокруг двери был. Выгнулась дверь эта в обратную сторону, сплющилась, да с ригелей вырвало ее. Вместе с рамкой и стены частью! Пыли наделал, крошево кусками кругом бетонное. На — зарраза! Я еще замахнулся по инерции, да тормознул. Так, по стене шлепнул буханкой стальной. Ух, хорошая штука у меня. Кувалдометр мой. Все крушит, разносит! Что рыла гадские плющит будь здоров, что дверь какую. Деревья даже валять можно! И теперь она выручила. Дыра осталась вместо двери в эту самую «зону биологическую». Готова работа. Заходи — милости просим!

Тамбур впереди. Там устройство обеззараживающее. На душ похоже очень! Трубы под потолком и распылители сверху-вниз торчат. Раствором химии должно оттудава поливать. Микробы всякие убивать. Чтобы ни туда ничего не занести, ни оттуда ничего не вытащить на себе из зоны биологической! Вий сказал, что туда обязательно надо только в масках защитных заходить. Мол, ядовитая эта химия здорово! И там могут быть заразы всякие. В зоне той. Изучали много чего! Иногда даже секретное: Мутантов всяких. Как медузу ту окаянную! Потому и меры такие — обезопасить себя и других. А сейчас, ни химии никакой обеззараживающей, ни масок тех, специальных у нас нету. Да и не видел я их тут нигде! Видать вывезли перед закрытием. Или уничтожили. Но Вий заверил нас, что безопасно тут должно быть. За столько лет, оно сдохло уже давно! А самые опасные, те — которые веками живут, так и не было тут таких никогда. Не та, в этой зоне специализация. На другой базе вирусологи трудились. Вот там — да! Заразы матерые обитали. Хоть десять, хоть сто лет — им пофигу! А тут, — только биологическое. Оно дохнет, и заразы с ним подыхают. Такое дело.

Прошли мы тамбур. Небольшой он. Три — на три метра, где-то. Дверь я еще одну вынес. Она тамбур, от зала — зоны той отделяла. Эта послабее была! Так, алюминий и стекло. Враз вылетело все. Только осколки стекол по полу разлетелись. Дальше большой зал был: Все белое, кафелем выложенное. И пол, и стены. Потолок только крашенный. Тоже белый. И там система обеззараживания сделана. Такая-же, как и в тамбуре, только больше! Видать, чтобы и тут, в случае чего, так уничтожить все под чистую. Очень интересно!

Вошли мы туда. Темно, как и везде... Сразу в нос ударил запах химии. Едкий такой. Терпкий. Мне даже чихнуть захотелось! Насилу сдержался... Вий фарой покрутил, посветил вокруг! Столы стоят железные. Аккурат, посредине зала этого. Из нержавеющей стали столы. Ровненькие такие, гладкие — блестят! Вдоль тех столов, еще колбы стеклянные. Пять штук. От пола они, и до потолка почти высотой — колбы эти. Крышки сверху. И шланги к ним идут. Словно змеи изгибаются они, опутывают крышки. Некоторые из них — в пол идут, к основаниям колб. Там и присоединяются. Вий сказал, что по ним воздух, очищенный подавали, а снизу — откачивали. Чтобы «образцы», не дохли раньше времени! Видать зверье какое тут держали, для изучения. Такие эти колбы здоровенные, что и я туда влезу!

Обошли мы их, осмотрели колбы эти. Вий еще таблички на колбах нашел. На каждой были! Бумажные. Просто прилепленные к каждой колбе. Написано там на них еще чего-то. Только не разобрать уже. Краски потускнели. Едва я различил, что на одной: «Образец № 121345» — написано! — И чо это за «образец» такой? — дядьку я спросил.

— Может зверь какой, а может и мутант тут был... — Вий только плечами пожал. Говорит: — Все, что угодно, могло тут быть! — только не знает он. И тогда не особо знал, что тут делается, да над кем тут опыты проводили. Изучали кого. Их сюда очень редко допускали. Только если помощь физическая ученым требовалась. Тогда они прикрытые были пленкой непрозрачной, от глаз посторонних. Секретно-же все! А когда подыхал кто, тогда ученые, тело укладывали в мешок брезентовый, специальный, черный такой, и военных вызывали, — просили помощи, вынести чтобы. А вояки — и помогали им!

И Вий помогал один раз. — Мы мешок, — говорит. — выносили. Тяжелый был! Тогда, по правилам, положено было его в грузовик загрузить, чтобы тот в город, в котельную его отвез. Сжечь! Донесли мы его, да по пути упрели здорово. Тяжеленный мешок оказался! Присели на перекур. Сидим, смотрим на мешок этот. Любопытно-же, чего там?! Взял я, да чуть расстегнул застежки. Глянуть чего там! Мутант оказался... Тогда много всяких мутантов появлялось. Едва-едва, природа очищаться начала от заражения после войны последней. «Черного дня» — того! Опасные иногда они попадались. Очень опасные! Иногда случалось такое, что и обычный человек внезапно обращался. Так заражено было! Вот живет человек, живет... затем — болеть начинает. Здорово болеет, долго. Лежит, корежит его! Температура у него запредельная становится, и — раз... В такую тварь страшную обращается! Шкура серая становится, когти растут. Сам злющий. Никого не помнит! Ни родных, ни друзей. Только жрать ему подавай! Еще ядовитые некоторые становились. Укусит — все, пиши пропало! И крепкие они «на рану». Бывало, — высадишь в него половину магазина. Из автомата! А ему, — хоть-бы хер! Идет на тебя, шипит... Только пулеметом, да гранатами, таких валили. Вот и этот, таким оказался! В мешке, что лежал. Серый, когти у него длиннющие, загнутые, словно у птицы хищной. Да пасть, будто у крокодила. Жуть! Мы тогда с напарником, назад его запаковали, да в кузов засунули поскорей. Пусть в огонь едет...

Слушал я дядьку, а у самого — мороз по коже. От рассказов таких! Только и смог из себя выдавить в ответ: — Брр... Ну его! — передернуло даже. Сглотнул от жути такой, как представил. По сравнению с гадинами нынешними, эти, про которые дядька рассказал, — так вообще караул! Даже не представляю, что и делать-то с такими, если их много будет. Тут с гранатами, да пулеметами — десятки можно угрохать. А там — одного! И то, если они у тебя есть. Гранаты эти...

Усмехнулся Вий, глядя на мою реакцию. — Нету уже их. Мутантов тех. Давно нет! А в юности моей и позже, — случалось, были! Много беды от них людям было! Ох как много! И мне доводилось с таким встречаться один раз. Когда я еще мальцом был...

Смотрю, а дядька, сказал это, а сам хмурый стал. Головой покачал, да вздохнул тяжело! Видать вспомнилось нехорошее... Только не стал он дальше рассказывать ничего. А я — расспрашивать. Чего душу зазря бередить человеку! Не дело это. Да и не место тут, про воспоминания рассказывать. После — решил я его расспрошу. Может и расскажет дядька про жизнь свою. Рассказал-же про Дмитровку! Вот и про остальное может расскажет, когда время будет. И место! А сейчас — дело надо доделывать. Нам еще в дорогу собираться, да солярку искать. Так-то! Покрутились мы, поглядели вокруг. Еще один шкафчик у стены стоял. Маленький такой. Мы в темноте и не заметили его сразу. Ящички выдвижные в нем. Каждый со своей замочной скважиной. Да не заперто оказалось! Открывали мы их, да глядели все: Там инструменты лежали. Медицинские! Щупы какие-то, скальпели, шприцы в контейнерах, пилка блестящая, из нержавейки. Много разных приспособлений, всяких. Не знаю даже, чо и к чему оно!