Обмани меня (СИ) - Живикина Вера. Страница 14

Спустя двадцать минут молчания мы останавливаемся возле ресторана.

— Мне нужно ехать, — произносит Маслов, стоит нам с Новиковым выйти из машины. — Доберетесь обратно сами?

— Конечно, — отвечает ему шеф. — Спасибо, что подбросили, Илья Николаевич.

***

— Зря отказалась попробовать их еду, — замечает Максим Андреевич, когда мы покидаем ресторан и сворачиваем на тенистую аллею. — Нам все-таки этим сотрудников предстоит кормить.

— В такую жару совсем не хочется есть, — отвечаю я и насмешливо смотрю на него. — И Вы всерьез полагаете, что после конкурса коктейлей кто-то обратит внимание на качество предложенного ему блюда?

— Твоя правда, — смеется Новиков и неожиданно останавливается. — Не уходи, я сейчас, — шеф делает шаг в сторону проезжей части, оглядывается по сторонам и перебегает через дорогу.

Я пожимаю плечами и жду, рассматривая вывески на противоположной стороне улицы. Должна признаться, поведение шефа вызывает у меня удивление. Всю неделю общался холодно, исключительно по рабочим вопросам. Ни одной улыбки, ни одного лишнего слова. Слышала от коллег, что во вторник шеф устроил жуткую выволочку отделу кадров за внешний вид сотрудников. Я снова хихикаю, вспомнив жаркий наряд Дианы. В среду Максим Андреевич разнес отдел продаж за невыполнение плановых показателей, грозился всех лишить премии. Меня, как нового сотрудника, гнев начальства пока обходит стороной, хотя вопросы по поводу места для корпоратива с каждым днем становились все настойчивей.

— Какое предпочитаешь — сливочное или шоколадное? — раздается у меня за спиной голос шефа.

Глава 15. Полина

Я оборачиваюсь и гляжу на мужчину, в руках у которого целая охапка мороженого — тут и эскимо, и крем-брюле.

— Еще есть фруктовый лед, — сообщает он, протягивая цветные упаковки мне.

— Вы что, забрали все, что было в магазине? — спрашиваю я с шутливым упреком. — А как же детишки, которым теперь не достанется мороженого?

— Сходят в другой магазин, — пожимает плечами шеф. — Впрочем, детям сладкое вредно — зубы выпадут.

Я смеюсь и выбираю шоколадный пломбир в вафельном стаканчике. Разрываю упаковку и откусываю от мороженого огромный кусок, с наслаждением ощущая, как тает на языке холодная сливочно-шоколадная масса.

— В детстве всегда мечтал купить много-много мороженого и съесть его в одиночку, — усмехается Максим Андреевич. — К, сожалению, у родителей не было такой возможности, часто денег не хватало даже на еду. Иногда отец приносил мне стаканчик обычного пломбира, и я делил его на три части, чтобы всем досталось. Однажды я решил: когда вырасту, куплю целую коробку эскимо.

— Купили? — меня умиляет эта история.

— Купил, — смеется мужчина. — В школьные каникулы подрабатывал грузчиком в местном магазине. С зарплаты купил мороженого, принес эту коробку домой, родители были в шоке — оно в морозилку не помещалось. Холодильник у нас тогда маленький был, не такой, какие сейчас производят. Пришлось есть. До конца летних каникул потом в больнице пролежал с сильнейшей ангиной.

— Зато исполнили свою мечту! Тут и с ангиной полежать не грех.

— Не скажи. Все ребята радуются последним свободным денькам, в футбол во дворе играют, на море купаться бегают, а я лежу в больнице с температурой под сорок и такой болью в горле, что рот невозможно открыть. Представляешь, как обидно было?

— Догадываюсь. Ваши родители здесь живут?

— Уже нет. Мама всегда мечтала о загородной жизни. Свежий воздух, птички, ягодки. Когда родители вышли на пенсию, я подарил им дом в пригороде.

— Значит, не только свою мечту о мороженом исполнили, а еще и мечту родителей о загородном доме, — улыбаюсь и, повернув голову, снова встречаюсь с ним взглядом. — Вы прямо волшебник.

— Точно, — тепло улыбается шеф, не отводя от меня глаз. — А твои родители? — спрашивает и тут же осекается.

Я отворачиваюсь, разглядывая кроны деревьев, и ничего не отвечаю. От упоминания родителей снова становится грустно, не хочется портить приятный вечер воспоминаниями об аварии. Сама виновата, не нужно было заводить этот разговор и спрашивать у Новикова о его семье. Было же очевидно, что, рассказав о своих родителях, он поинтересуется и моими. Вот только меня тянуло за язык необъяснимое желание узнать об этом всегда собранном и сосредоточенном мужчине хоть чуточку больше.

Задумавшись, я ухожу вперед по аллее, оставив Максима Андреевича позади.

— Ты часто замечаешь, в каком удивительном мире мы живем? — неожиданно раздается его голос из-за спины. — Я — нет, обычно на это не хватает времени. Но иногда, ни с того ни с сего, замедляешься в потоке срочных дел, и все вокруг, обычно смазанное, словно обретает четкость.

Я замираю и разворачиваюсь к нему. Снова натыкаюсь на этот взгляд, такой же, каким он смотрел на меня в машине — пристальный и глубокий, проникающий в самое сердце и заставляющий трепетать.

— И вот ты уже стоишь посреди улицы с раскрытым от удивления ртом и осознаешь, как же тебе повезло находиться в этом невероятном месте здесь и сейчас, — продолжает мужчина, приближаясь ко мне. — Понимаешь о чем я? Мне кажется, именно из таких моментов и состоит вся наша жизнь, нужно просто вовремя остановиться.

— Спасибо, — выдыхаю я, завороженно глядя в его зеленые глаза. Мы стоим так близко, что почти соприкасаемся друг с другом. — За то, что не просите рассказать.

Максим Андреевич понимающе кивает и делает шаг назад. Странно, но кислорода как будто становится меньше, стоит ему отстраниться.

— Пойдем? — тихо произносит он. — Уже поздно, посажу тебя в такси. Я бы подвез, но машина осталась у офиса, нужно будет еще вернуться за ней.

Мы неторопливо приближаемся к стоянке, где расположились несколько ярко-желтых автомобилей с черными шашечками на крыше. Солнце уже практически подобралось к горизонту, расчертив небо розовыми полосами. Вечер приносит с собой долгожданную прохладу. Я уже собираюсь попрощаться с шефом, как вдруг мой слух улавливает жалобный писк. Останавливаюсь и оглядываюсь по сторонам, пытаясь определить, откуда доносится звук.

— Что такое? — спрашивает Новиков и тоже неосознанно вертит головой.

— Слышите? Что-то пищит, — в подтверждение моих слов звук раздается снова. Максим Андреевич прислушивается, а затем направляется к ближайшему дереву и запрокидывает вверх голову, разглядывая что-то в листве.

— Кот, — поясняет мужчина, когда я подхожу к нему, чтобы тоже посмотреть что там. — Наверное, собаки загнали или машины испугался.

— Бедненький, — сочувствую я рыжему шерстяному комку и протягиваю к нему руки. — Иди ко мне. Кис-кис. Давай, ну же! Не бойся.

Кот опускает на ствол передние лапы, но тут же возвращается обратно на ветку и заунывно мяукает.

— Не может спуститься, — я чувствую, как от жалости к животному разрывается мое сердце. — Давайте позвоним спасателям. Или пожарным? Они приедут и помогут ему. Или нет, лучше подсадите меня, а то вдруг они не поедут спасать кота, — я подпрыгиваю, пытаясь ухватиться за ближайшую ветку. Новиков несколько секунд смотрит на меня, затем на кота. Хмыкнув, достает из кармана джинсов смартфон и ключи от автомобиля, кладет их на траву рядом с деревом. — Вы чего? — спрашиваю я.

— Я был чемпионом двора по лазанию по деревьям, — сверкнув мне задорной улыбкой, сообщает шеф и оглядывает ствол в поисках того, за что можно ухватиться. — Отойдите в сторону, Полина Вадимовна, дайте дорогу профессионалам.

Новиков хватается за ветку и легко подтягивается, а я неотрывно смотрю на задравшуюся вверх черную футболку-поло, оголившую загорелый живот, с уходящей вниз узкой дорожкой волос, и крепкие кубики пресса. «Ох ты ж», — мелькает в моей голове голове мысль.

Тем временем мужчина умело взбирается все выше по дереву, дотягивается до испуганного животного и, обхватив его левой рукой, начинает аккуратно спускаться вниз. А я все стою и беззастенчиво разглядываю его, не в силах заставить себя оторвать взгляд от ловких движений красивого тела шефа. Интересно, как бы он сейчас выглядел без футболки?