Обмани меня (СИ) - Живикина Вера. Страница 3

— Белова!

— Полина, зайди-ка ко мне, — раздается зычный бас шефа.

— Иду, Игорь Степанович, — я жму отбой и тяжело вздыхаю.

Оставляю рюкзак на стуле, хватаю блокнот и резвой козочкой бегу к кабинету директора. В моей душе поселяется тревога — вызов к руководству после окончания рабочего дня, как правило, не сулит ничего хорошего. Где я могла облажаться?

— Игорь Степаныч, я здесь, — стремительно вхожу в кабинет начальника. — Что-то не так с презентацией? Все должно быть верно, я проверила несколько раз. Опечатку нашли? Файл не открывается?

— Не тараторь, Белова, прижмись, — обрывает меня шеф и машет рукой в сторону стула. — Все в порядке с твоей презентацией, отличная работа. Тут вот какое дело…

Внимательно смотрю на него. Игорь Степанович, грузный мужчина лет пятидесяти, ослабляет галстук на шее и переводит взгляд в сторону окна. Терпеливо жду продолжения, скользя пальцем по шершавому переплëту ежедневника. Наконец, шеф цокает языком, вздыхает и поворачивается ко мне:

— Поля, ты знаешь, что я очень ценю твои профессиональные качества и работоспособность. Ты хороший специалист, не боишься браться за новые задачи и схватываешь все на лету.

— Скажите прямо, что случилось? — не выдерживаю я этого потока красноречия.

Замечаю, что мужчина мнется и подбирает слова.

— Сегодня Анюта забегала, с понедельника она выходит на работу.

Вот как? Анюта, значит. До меня медленно начинает доходить смысл сказанного. Аня — сотрудница, которую я подменяю на время ее отпуска по уходу за ребенком. Год назад она уверяла меня в том, что не собирается возвращаться прежде, чем сыну исполнится три.

— Но ведь ребенку только год? — я хмуро смотрю на начальника.

— Свекровь ее на пенсию вышла и предложила свою помощь с внуком. А у них ипотека, если Аня работать начнет, проще им будет. Отказать я не могу, по закону мы обязаны были сохранить место за ней. Пойми, Полина, я бы очень хотел, чтобы ты осталась в компании, но сейчас такое время тяжелое, сложное для всех, и мы не можем себе позволить вводить еще одну единицу в штат.

Обидно ли мне? Очень! Знаю, сама виновата. Понимала, на что иду, соглашаясь на заключение срочного договора. Но, в свое оправдание могу сказать, что это было единственное место, куда брали меня, совсем еще зеленую, без опыта, только что окончившую институт. Терпеливо объясняли непонятные мне моменты, обучили всем тонкостям. Я с готовностью впитывала новые знания, да и что скрывать, планировала задержаться здесь подольше, надеялась на карьерный рост, а не на увольнение через год.

— И что мне делать?

Задаю в никуда риторический вопрос, однако шеф решает ответить:

— Зайди сейчас в бухгалтерию, подпиши необходимые бумаги, я попросил девочек дождаться твоего визита. Расчет за последний месяц и компенсацию за отпуск получишь там же.

Прекрасно. Просто прекрасно. Не говоря больше ни слова, поднимаюсь на ноги и следую на выход.

— Полина?

Замерев на пороге, я оборачиваюсь.

— Если нужны будут рекомендации на новом месте работы, я с радостью их предоставлю.

— Спасибо, Игорь Степанович. Всего доброго.

Я возвращаюсь в уже не свой кабинет и обессилено оседаю на стул. Достаю из рюкзака смартфон, и некоторое время тупо смотрю в заблокированный экран. Похоже, уютный вечер с сериалом отменяется — мне срочно нужна компания, иначе я завою от жалости к себе. Нервно стучу пальцем по стеклу гаджета, вводя пароль, и набираю Ксюшин номер.

— Да, моя кошечка! — приветствует меня подруга. — Неужели это ты? И ведь всего семь вечера! Кстати, я недалеко от твоего офиса. Ты уже освободилась?

— Более чем, — хмуро отзываюсь я. — Как насчет того, чтобы встретиться? Кстати, я лишилась работы.

— Вот так новости! Где ты? Хотя, где бы ты ни была, жди меня там, я сейчас за тобой заеду.

Я завершаю вызов и складываю свои малочисленные вещи в коробку из-под бумаги. Сменные туфли без каблука, кружка, фоторамка с изображением родителей, стеклянный контейнер, в котором я хранила орешки для перекуса, и маленький суккулент в горшке — вот, пожалуй, и все, чем я обжилась за год работы в офисе.

Задвигаю стул, окидываю прощальным взглядом кабинет, оставляю на столе магнитный пропуск и покидаю офис.

Едва миную автоматические двери бизнес-центра, как на меня обрушивается торнадо в виде Соколовой. На Ксюше свободная льняная рубашка белого цвета и голубые джинсовые шорты, на ногах — сандалии молочного цвета с ремешками, красиво охватывающими загорелые щиколотки. Подруга заключает меня в крепкие объятия, примяв коробку в моих руках, и целует в щеку.

— О-го-го, Полли, ты как героиня кино — из офиса с коробкой! Совсем как взрослая! — хмыкает Ксюша, отстраняясь и открывая заднюю дверцу автомобиля, чтобы я могла убрать туда вещи. Я саркастично улыбаюсь и забираюсь на пассажирское сиденье.

Ксюша падает на водительское кресло, облокачивается на рулевое колесо и поворачивает ко мне свою белокурую голову.

— Как ты? — мягко спрашивает она. — Куда хочешь поехать?

— Как-то так, — пожимаю в ответ плечами, после чего, скинув туфли, забираюсь на сиденье с ногами и обхватываю руками колени. — Планировала сегодня заказать пиццу.

— Поняла. Заказываем пиццу и едем ко мне. И сядь нормально! — шутливо прикрикивает на меня подруга и выворачивает руль, выезжая с парковки. — Кстати, у меня есть бутылка чилийского шардоне.

Глава 2. Полина

— Почему они не предупредили тебя заранее? — негодует Соколова, отпирая длинным зубчатым ключом дверь в квартиру, которую ей подарили родители на окончание университета, и впуская меня внутрь.

— Это и злит больше всего. Мы с Аней поддерживали связь все это время, иногда я звонила ей, если возникали какие-то вопросы по работе, иногда болтали просто так. Мы много общались, несколько раз виделись, я была на дне рождения ее сына. Я полагала, что мы подружились. Неприятно, что человек решил поступить вот так, просто прийти к шефу и переложить все объяснения со мной на его плечи. Да, это, наверное, правильно, но как-то не по-человечески что ли. Я бы поняла, — рассуждаю я, разуваясь в прихожей. Иду в комнату, но в изумлении останавливаюсь в проходе. — Ты снова все перекрасила? — обвожу взглядом стены и оборачиваюсь к подруге. — Зеленый?

— Сама ты зеленый. Это виридан! — Ксюша складывает губы «уточкой» и поигрывает бровями. — А вот сюда я поставлю диван цвета фуксия и горчичное кресло. Нет. Лучше оттоманку.

— Сложно жить в однушке, когда ты подающий надежды дизайнер, да? — зловеще прищуриваюсь я.

— И не говори! — Соколова картинно вздыхает и шутливо пихает меня локтем, но тут же становится серьезной. — Кириллу уже рассказала? Может быть, он возьмет тебя к себе?

— Когда бы? И нет, даже если он снова начнет настаивать, я откажусь. Не-а, пусть даже не пытается, достаточно того, что мы живем в одной квартире.

— Да почему? Ты уже не подросток, а ведешь себя, как маленькая. Что за юношеский максимализм?

— Вот именно! Я давно не ребенок, мне, черт возьми, двадцать четыре года, а он по-прежнему не оставляет попыток контролировать меня во всем.

Мои отношения с Кириллом давно стали извечной темой для споров с подругой. После аварии, в которой погибли наши родители, брата словно подменили. В то время папа владел небольшой торговой компанией. Кирилл уже два года трудился там же, помогая отцу, который хотел, чтобы дело стало семейным.

Трагедия заставила Кира взять на себя ответственность не только за бизнес отца, но и за младшую сестру. К тому моменту я еще не достигла совершеннолетия, поэтому брат оформил надо мной опеку, чтобы социальные службы не отправили меня в детский дом. Он полностью меня содержал, пока я оканчивала школу и училась в университете, но вместе с этим обеспечивал тотальный контроль над моей жизнью даже после того, как мне исполнилось восемнадцать. Видимо свалившаяся на брата ответственность ударила в голову. Никаких вечеринок и клубов, будь дома до девяти вечера, не надевай эту юбку, отчитывайся за каждый потраченный рубль. Стоит ли говорить о противоположном поле? Когда мой первый парень изъявил желание познакомиться с моим ненормальным родственником, решив, что я преувеличиваю масштаб трагедии… да что тут говорить? За ужином бедняга был подвержен настоящему допросу и сбежал, так и не дождавшись десерта.