Под знаком Σ (СИ) - Крымов Илья. Страница 36

Тит легко вспомнил все повороты, которые ведут к входу в дедов лабиринт. Он отдал и лампу, а сам остался в темноте, среди вбитых в пол металлических штырей. Вскоре за спиной послышался громкий лязг и Гай прибавил ход. Неприятное чувство отступило, но затаилось, оно вроде бы не причиняет боли, но и радости никакой, словно по внутренностям носятся бесчисленные мурашки, и их общий топот заставляет всего тебя зудеть и дрожать.

Когда впереди забрезжил дневной свет, Гай погасил лампу и добрался до самого порога, охраняемого парой жаровен. Когда хозяин каменоломни покинул её, пламя продолжило гореть, хотя, скорее всего, Пирокластикус не может прозревать сквозь огонь на таком большом расстоянии. Это довольно редкая и тонкая текника, на освоение которой уходят многие годы, до изгнания старик не умел ею пользоваться, а после ему просто пришлось научиться.

Гай встал позади двух огней, под открытое небо выходить не стал, здесь обороняться будет гораздо легче, чем где-либо ещё в запутанных каменных кишках. С этой точки хорошо просматривается ставка биопровидца: под обширным навесом разложена система аквариумов, соединённых церебральными шнурами, Аврелий из Скопелоса и несколько его помощников что-то колдуют с химерами, как тогда, в «Гостеприимном крове Андреусов». Гай протянул руку и отцепил от стены рядом с собой одну из искусственных цикад, которых создатель называл, кажется… воксилентиями. Да, «голос» и «тишина», «говорящие тишиной». Вероятно, они используют какой-то совершенно неслышный человеческому уху ультразвук, формируют сеть из перекликающегося эха, а Аврелий получает это эхо и моделирует трёхмерную карту через слизня-спектакуля. Должно быть, создание таких сложных химер стоило миллионов золотых монет, а в серию их пустить выйдет и того дороже – слишком прихотливая органика и слишком ограниченное применение.

Сейчас Тит колотит по железкам, распространяя звук и вибрацию сквозь породу, создавая помехи для жучков. Авгуры уже заметили, Аврелий водит кожаным клювом из стороны в сторону, руки вылезли из-под красного балахона, так и мелькают по стеклу аквариума, к которому прилип контролёр. И всё бы замечательно, однако, под навесом кроме слуг Сатурна есть ещё кое-кто: огромного роста нобиль с золотым лаурусом в красных волосах и тёмной, словно покрытой копотью, кожей. Харисим Игний, один из Лаконовых адъюторов, наблюдает работу, заложив руки за спину. На нём обычная мускулата с полным покрытием, идеально подогнанная по фигуре; ничего особенного, ни силовой установки, ни шаговых приводов, ни даже богатых украшений, но всё же, хорошая защита от большинства видов оружия.

Один из авгуров Крови, облеплявших стены каменоломни воксилентиями, заметил наконец Гая. Он издал высокий стрекочущий звук, – все остальные, включая биопровидца, повернули головы в его сторону и почти сразу же в сторону мальчика. Нобиль, явно не понявший сигнала, проследил за их клювами и сорвался с места. Молнией он преодолел расстояние от навеса, до трещины и встал меж двух огней, нависнув над Гаем. Молодое красивое лицо не посулило ничего доброго, мальчик ощутил опасность, аж волосы на голове приподнялись, кожа пошла пупырышками, а в темноте за глазами заворочался Скрытый. Тем не менее, он не перестал улыбаться.

– А кем мы друг другу доводимся, кстати?..

Но завязать беседу по-родственному не вышло.

– Как ты здесь оказался?

– Ногами пришёл.

Пылающие глаза обратили взгляд во тьму.

– Кто с тобой?

– Мой брат. Нравится музыка?

Нобиль сделал шаг, обходя Гая, а тот, пробудив Спиритус, ухватил родственника за запястье. Харисим Игний попытался вырвать руку, но оказался в западне.

– Ты же понимаешь, что я сейчас могу испепелить тебя?

Скрытый заворочался ещё сильнее, – угроза настоящая, смертельная.

– Да, я не настолько тупой. Но что на это скажет Аврелий? Что ты скажешь, Аврелий?

Биопровидец, подобравшийся к ним вместе со свитой, хрипло прокашлялся:

– Этого не произойдёт.

– Уродец мешает.

– Отпусти великолепного Харисима, кх-хам… образец номер три.

– Нет.

– У нас мало времени, Аврелий.

– Образец…

Гай громко вздохнул, закатывая глаза:

– Да будь моя воля, я вам приплатил бы, чтобы вы забрали апекс, и даже молот из адамантиума, который стоит как вся Сицилия, не пожалел бы! Но у моей фамилии другие интересы, поэтому Тит будет ставить вам помехи, а я буду защищать Тита. Хороший план, да? Был бы ещё лучше, не окажись здесь его… великолепного.

– Я его испепелю.

– Нет, – покачал головой Аврелий, – не испепелишь.

– В шахматах это называется «пат», – поделился знаниями Гай, – я люблю пат, это значит ничью, а ничья – это равновесие, баланс, понимаете?

Но никто не обратил на ребёнка внимания.

– Ты нарушаешь условия договорённости, Аврелий.

– Условия были таковы, что священная кровь не прольётся, о великолепный Харисим. Я не позволю расточать нектар, который мы с таким старанием очищаем уже без малого полторы тысячи лет… кхе-кхех… к тому же, этот образец слишком интересен для исследования.

Адъютор обернулся на биопровидца и процедил через губу:

– Не позволишь богу? Кем ты себя возомнил?

– Пхахм-м-м… Если решишься на непростительное, о великолепный, могу пожелать тебе удачи самому облазать всю систему тоннелей и найти апекс до возвращения Пирокластикуса.

Ноздри Харисима раздулись, он ещё раз попытался освободиться, но Гай превратился в недвижимый капкан. При этом шум и пульс в голове нарастает с каждой секундой, всё тело вибрирует, а Скрытому всё неспокойнее. Двуцветная кожа мальчика уже блестит от пота, хотя обычно утомление наступает гораздо позже.

– И что ты предлагаешь, авгур?

Ответа не последовало, однако, биопровидец тихо застрекотал, несколько его помощников бросились в сторону сухопутного моллюска.

– Рад, что ты внял голосу разума, о великолепный. Кха-кхам. Сейчас мы дадим тебе респиратор, а этот образец подвергнем воздействию одного любопытного секрета, который я синтезировал. Доспехи воли даже с полным покрытием пропускают сквозь себя газы, иначе дефенсоры просто задыхались бы в своей броне, пха… он вдохнёт и заснёт, а потом я вколю ему и второму образцу амнезиаки.

– У вас всё схвачено, как посмотрю, – проговорил Гай, у которого по лицу скатилось несколько крупных капель пота.

Это не укрылось от внимания Аврелия.

– Как себя чувствуешь, образец номер три?

– Ты плохой медикус.

– Ошибаешься, дитя, я вообще не медикус. Авгуры Крови не лечат, а ставят опыты. Симптомы вернулись?

– И усилились.

– Использование Спиритуса влияет на них?

– Сильно.

– Ну, так прекрати.

– Не-а, – покачал головой Гай. – Отец может спросить потом, всё ли я сделал, что было в моих силах, и что я ему тогда скажу: «притомился и отошёл в сторону»?

– Не слишком ли много ответственности для такого маленького уродца? – осведомился Харисим Игний. – Никто не питает надежд на твой счёт, у тебя нет будущего. Хотя, с другой стороны, какова должна быть сила благодарности за то, что тебя не перебросили через порог и не забыли в тот самый день, кода увидели это мерзкое двуцветное лицо на фоне окровавленных простыней. Наверняка твоя мать была в ужасе от того, что произвела на…

В следующую секунду, когда с хрустом сломалось запястье, желваки нобиля проявились под кожей. Мальчик посмотрел на него снизу-вверх без тени улыбки.

– Моя мама любит меня намного сильнее, чем тебя когда-либо кто-либо любил не за деньги. Ещё одно слово, и я оторву тебе руку, пятиюродный братец из побочной фамилии, а потом можешь делать, что захочешь.

К достоинству нобиля, он ни на секунду не утратил контроль над собой, не позволил ни боли, ни гневу проявиться на высокомерном лице, и даже слегка улыбнулся:

– Ты слышишь, homullus?

Гай нахмурился, в его ушах только нарастающий гул крови; такова цена за силу и неуязвимость для спиритов-дефенсоров: чем дольше и интенсивнее использование Спиритуса, тем выше внутричерепное давление. А сейчас ещё и вибрация стала совсем непереносимой. И всё же, он распознал, что стук металла в глубине подземелья стих.