Слава для Бога (СИ) - "Дед Скрипун". Страница 22

— Вот значит на кого променял меня, богиню солнечного луча, мой несостоявшийся женишок. — Нежданная гостья встала, подошла к застывшей от неожиданности невесте Богумира, и остановилась напротив, возвышаясь на полголовы, смотря сверху вниз. — И что в тебе такого необычного, что вскружило голову внуку самого Перуна? Обычная девка, да еще и уродина. — Она обошла по кругу, и вновь остановилась напротив, прожигая взглядом лицо. — А ты знаешь, что твой горб, это заслуга Богумира? Это мы с ним так развлеклись. — Она ухмыльнулась, и вдруг ее взгляд стал жестким и засветился ненавистью. — Почему ты не сдохла тогда, мразь? Как ты посмела выжить?!

— Наверно для того, чтобы любить. — Славуня вздрогнула, но собралась и твердо посмотрела в глаза богини. — Наверно для того, чтобы сделать его счастливым, и самой быть счастливой рядом с ним. Тебе этого не понять, ведь ты любишь только себя.

— Да что ты понимаешь в любви, человечишка? Я богиня! Мои чувства выше твоих, смердящих обыденностью! Только я могу сделать его счастливым... — Она не договорила, ее перебила внезапно засмеявшееся Слава:

— Обыденностью? А что может быть прекраснее обыденности? Обыденно трудится, и гордится, радуясь делам рук своих?.. Обыденно рожать детей от любимого, и улыбаться их первому шагу, первым словам?.. Обыденно защищать, и даже жертвовать жизнью ради их счастья. Даже обыденно умереть в окружении тех, кто тебя любит и ценит таким, каков ты есть, а не за какие-то заслуги? Не это ли счастье? — Она с сожалением посмотрела в глаза Инглии. — Ты любишь не Богумира, ты любишь свою любовь к нему. Это эгоизм. Ты несчастна, богиня... Мне жаль тебя.

— Ты сдохнешь, горбатая тварь. Я не отдам тебе своего жениха. — Налилась краской гнева уязвленная правдой Инглия. — Наш союз одобрен богами. Богумир будет только моим.

— Он может быть и одобрен богами, но он не одобрен самим Богумиром, и его истинной любовью. Ты плохо знаешь своего бывшего жениха, дочь Ярила. Он не отступится и не предаст того, кто ему доверился, кто ему поверил.

При последних словах Инглия вздрогнула, словно ее ударили кнутом, глаза налились ярким оранжевым светом, а спальню наполнил невыносимый жар, от которого даже волосы на голове Славуни начали потрескивать. Оранжевое солнце заполнило спальню, вот-вот готовое сжечь все вокруг в пламени гнева разъяренной богини. Но тут дверь распахнулась, и черный ворон упал на голову невесты Богумира, и мгновенно обернувшись черным покрывалом мрака, окутал ее в темный, полупрозрачный кокон, непроницаемый для смертоносных лучей и пылающей в пространстве плазмы закручивающихся протуберанцев.

Рядом с Инглией дрогнул раскаленный воздух, и хлопком разорвался черной кляксой провала, открыв портал между мирами Яви и Нави. Грозная богиня смерти, черная Морена, вошла в мир людей.

— Ты забываешься, дочь бога солнца. — Грозный голос погасил холодом наливающийся жар. — Как ты посмела явиться сюда?

— Не ты ли, Морена одобряла наш союз со своим сыном? — Инглия готова была идти до конца, и не скрывала этого? Разъяренная, униженная простой смертной богиня, шагнула на встречу гостьи. Что может быть страшнее ярости богов? В такие мгновения чувства затмевают разум, холодный рассудок сгорает в пламени гнева. Ей обещали, но не сдержали обещания. Она строила планы, но они рухнули, разбившись об горбатую уродину, посмевшую встать на пути самой небо жительницы.

— Опомнись... — Выставила вперед руки Морена, как щит от несправедливого обвинения. — Не было никаких обещаний. Мы с тобой лишь строили планы. Говорили, что было бы неплохо соединить ваши с Богумиром сердца, в браке, но ни я, ни Даждьбог, ни Перун не давали обещаний, ты их перепутала со своими, придуманными мечтами.

— Ты врешь! — Инглия еще сильнее налилась светом, но он уже не обжигал, приглушенный холодом богини смерти. — Ты сама хотела нашей свадьбы. Ты говорила об этом...

— И не скрываю. — Кивнула Морена. — Но обстоятельства изменились. Когда мы с тобой говорили о свадьбе, то даже не упоминали о ваших с Богумиром чувствах, потому что их не было. Вы были друзьями, и это правда, вы выросли вместе, и это то же правда, соединить вас в браке было выгодно всем, и это тоже является истиной, но любви в вас не было, а вот к этой девушке она есть, и такая, что он даже готов ради нее стать смертным. — Она шагнула к Инглии, и обняла ее, посмотрев в глаза. — Ты хочешь убить моего сына? Потеряв Славу, он умрет...

— Пусть. — Оттолкнула ее богиня солнечного луча. — Раз он не достанется мне, то пусть и не достанется никому. — Она стрельнула ненавистью в глазах по укрытой непроницаемым коконом Славуне. — Ты все равно сдохнешь тварь. Не всегда к тебе смогут прийти на помощь. Когда-нибудь ты останешься одна и без защиты. Я приду и убью, я не прощу своего унижения какому-то земному слизняку. Жди, и живи в страхе.

— Одумайся. — Воскликнула в ужасе Морена, но ее уже никто не слышал. Инглия исчезла вместе со слепящим светом и огненным жаром. — Дура. — Вздохнула богиня смерти. — Обиженная дура. — Она устало опустилась на кровать. — Оставь ты ее уже в покое, твое покрывало ворона больше не нужно. — Угрюмо посмотрела она на трансформированного Орона, и перевела взгляд на Славу. — Подойди, и сядь рядом девочка, надо поговорить.

Ворон стек черным туманом на пол и сгустился в птицу, а Славуня осторожно приблизилась и присела на самый краешек кровати. Ее пробивала мелкая нервная дрожь страха.

— Не бойся. — Погладила ее по голове Морена. — Все уже закончилось.

— Думаю, что все еще только начинается. — Дрогнула голосом девушка. — Но я не боюсь, и пойду до конца, ради нашей с Богумиром любви.

— Вижу. — Нахмурилась богиня. — Не скажу, что это мне нравится, но ради сына, я готова помогать. С Ярило я поговорю, и он окоротит свою дочь, во всяком случае я на это надеюсь, но и ты поберегись. — Она нахмурилась. — Вот, возьми. — Морена протянула маленький, размером с горошину, черный череп с рубиновыми глазами. — Это амулет. Продень его в тоненький черный шнурок и повесь на шею, в случае опасности он поможет.

— Спасибо. — Дрожащей рукой девушка взяла волшебную вещь. — Я все сделаю, как ты говоришь. — Она сжала его в кулачке и почувствовала в ладони холод.

— Мама?! — В спальню неожиданно ворвался взволнованный Богумир. — Что случилось? Как ты здесь? Я слышал хлопок портала?

— Спасаю твою невесту. — Поднялась к нему на встречу богиня. — Едва успела, спасибо Орону, помог. — Она подошла и обняла сына. — Побереги ее. Постарайся быть рядом. Инглия не в себе, и поклялась убить. Мне страшно за вас.

— Никто не позволит мне, находится со Славуней рядом, так близко, как это надо, до тех пор, пока наши руки не соединятся в браке под ликами богов. — Нахмурился Богумир.

— Знаю. — Кивнула Морена. — Но не спеши с этим. Перун ищет выход из положения. У него есть идеи, как вам помочь, но нужно время. Верь. Семья на вашей стороне, и все сделает для вашего счастья.

***

Перун сидел на своем троне и угрюмо смотрел на стоящих напротив Ярило и Инглию. Он был зол на столько сильно, что слова не могли сорваться с губ, вгрызаясь спазмами в саднящее горло. Перед ним семейка неуправляемых богов. Амбициозный, вечно недовольный владыка солнца все время строил козни, он был один из тех, кто метил на место главы пантеона, и не скрывал этого. Вечный соперник, со времен создания сущего, противник всех предложений Перуна, вечно ищущий конфронтации.

Была возможность породниться через Инглию и Богумира с солнечной семьей, пусть и не подружиться, но хоть как-то сгладить углы противоречий, соединив детей в браке, но своенравный и упрямый внук, все разрушил своей неожиданной и страстной любовью. Что дальше делать бог грома знал, и это знание ему не нравилось.

— Твоя дочь, бог солнца, нарушила закон. — Перун поднял грозный, полный обвинения взгляд на Ярило, и медленно перевел его на Инглию. — Ты вторглась в мир людей с целью убийства, что недопустимо.

— Кто бы говорил мне о законе. — Перебил Бог солнца главу пантеона. — Первыми нарушила закон ваша семейка. Морена не только возжелала смерти человека ради собственных интересов, поддавшись чувствам, но еще и посмела вытащить бренное тело на кромку, я даже не могу представить, какого наказания заслуживает богиня смерти.