Гиперборейские тайны Руси - Демин Валерий Никитич. Страница 30

Лебедь также во многом собирательный символ. В русском фольклоре вообще считается нормой нерасчлененный образ «гуси-лебеди». В «Задонщине» они оказались наложенными на Мамаеву орду. Исторически это вполне объяснимо: сходная птице-звериная символика распространена у разных народов.

Архетипы животных, являвшиеся опорными точками народного мировоззрения и неисчерпаемыми источниками духовных сил, пронизали в дальнейшем всю русскую литературу – поэзию и прозу. Тотемические символы неистребимы: передаваясь от поколения к поколению, они живут не только в изображениях, изваяниях, устном и письменном слове, но и в традиционных обрядах. Никакие идеологические новации не смогли вытеснить тотемические каноны русской свадебной лирики. Ее главные действующие лица – жених и невеста – именуются по-тотемному: утка да селезень, сокол да лебедь.

И т. д. и т. п. Эта загадочная на первый взгляд свадебная символика уходит своими корнями в те невообразимо далекие времена русской предыстории, когда не было вовсе никакой этнической или языковой расчлененности и тем более – национальной обособленности, и представители одних тотемных родов женились или выходили замуж за иноплеменников иной тотемической принадлежности. Как сейчас говорят: «вышла замуж за русского (татарина, якута, осетина и т. д.)», – так тогда говорили: «вышла замуж за сокола (лебедя, гоголя, ворона, журавля и т. п.)», имея в виду принадлежность жениха или мужа к конкретному тотему.

Песен с тотемными отголосками записано великое множество: они не канули в Лету, а по сей день исполняются в русском свадебном обряде. Известно, к примеру, множество вариантов шуточной песни про свадьбу совы, что вышла замуж за «белого луня, за милого друга». Здесь тотемная сова заменила традиционную лебедь (утицу), а тотемный сокол превратился в свою более редкую для фольклора ястребиную разновидность – луня. Русские песни сохранили множество свидетельств и о древнейших дендрототемах. Знаменитая «Калинка-Малинка» – не что иное, как закодированный тотемный пароль, фиксировавший когда-то конкретную тотемную принадлежность. А рефрен типа «Ой, калина моя! Ой, малина моя!» сродни припевам «Ой, Дид-Ладо!» с призывами к славянским языческим богам Диду и Ладу. Былинный Калин-царь – отголосок все тех же тотемных времен и подчас жестокого противоборства различных тотемов; впоследствии этот образ совместился с образами веками терзавших Русь врагов, в основном – степняков-кочевников. Из того же тотемного прошлого и сказочный Калинов мост как символ кланово-племенного рубежа.

В новейшем – небезынтересном, хотя и спорном – переложении на современный литературный язык «Слова о полку Игореве» («Молодая гвардия». 1995. № 1. Перевод В. Молоканова) лебеди и соколы истолковываются как тотемы. Прав или не прав переводчик, по-новому объясняя значение древнерусских слов и восстанавливая якобы имеющиеся пропуски, – это лишь одна сторона медали. Другая же такова: скрытый смысл или подтекст угаданы правильно. Дословно знаменитый фрагмент из зачина древнерусской поэмы – в отличие от канонических версий – переведен так:

Анализ тотемического прошлого русского и других индоевропейских народов несколько увел нас в сторону от сказки о Трех царствах. Но без таких экскурсов в далекую предысторию человечества понимание истинного смысла и кодировки фольклорных образов вообще невозможно. Это – с одной стороны. С другой, – сакральное содержание даже одной-единственной сказки оказывается воистину неисчерпаемым. Мы оставили Ивана-царевича, когда, отправившись на поиски матери, унесенной Вороном Вороновичем, он встретил девушек-колпиц и, спрятав одежду одной из них, узнает взамен на возвращение украденного дорогу к Подземному царству. Путь сей, надо заметить, совсем не близок. Нужно идти вверх (!) по синю морю, затем спускаться вниз (!) в глубокую яму, «ни много ни мало – ровно три года» (!). Здесь вновь «в снятом виде», как говорят философы, возникают традиционные шаманские миры – верхний и нижний. Верхний пока оставим в стороне, обратимся к нижнему – коль скоро и сама сказка посвящена Подземному царству.

^{Рис. 37. Древнеславянские боги Подземного царства Озем и Сумарла. Художник Надежда Антипова}

Надо сразу оговориться, что Подземное царство русского фольклора – это вовсе не царство мертвых. Такое в славянском языческом мировоззрении также существовало, и правили ими владыки недр земных Озем и Сумерла (рис. 37). Здесь царил мрак, пронизанный лишь блеском золота и драгоценных камней. Сюда собирались и души грешных покойников. Души же праведников отлетали в райские чертоги на небесах. Подобное представление – вовсе не дань позднейшему христианскому мировоззрению. Оно было характерно и для древних ариев, которые вообще не хоронили умерших в земле, а сжигали их на погребальных кострах, полагая, что души сородичей и соплеменников устремляются вместе с пламенем ввысь.

Впрочем, не совсем так: перед тем как попасть в райские кущи или в адскую бездну, души умерших древних индоевропейцев должны были предстать перед богом Ямой (рис. 38) и его сестрой и инцесуальной супругой Ями (отсюда, кстати, русское слово «яма», совпадающее, в общем-то, по смыслу с ведическими теонимами и санскритскими понятиями). «Соединись с отцами, соединись с Ямой, / С жертвами и добрыми деяниями на высшем небе!» (Ригведа. Х, 10; Выделено мной. – В.Д.) – пели древние индоарии, провожая своих близких в последний путь, в одном из погребальных гимнов, обращенных к владыке мертвых.

В русском фольклоре (да и во всем евразийском тоже) есть еще один образ владыки, точнее – владычицы, подземных недр. Это – Хозяйка (Медной) горы уральских сказов. В ее владениях, как и в Подземном царстве русских волшебных сказок, вовсе не беспросветная мгла. Здесь светло, как днем, и нет никаких теней мертвецов. Сказочные герои свободно перемещаются по наполненному загадочным несолнечным светом подземному пространству, путешествуют по нему годами, летают на огромных птицах, описания которых не найти ни в одном зоологическом справочнике. Здесь можно встретить населенные города с дворцами и башнями, здесь же, по некоторым вариантам русских сказок, находится убежище Бабы-Яги (а вовсе не в дремучем лесу в избушке на курьих ножках), а то и самого Змея Горыныча (к этому излюбленному персонажу русских сказок и былин мы еще вернемся). Здесь царят мир и благодать, счастье и изобилие, довольство и достаток. Потому-то здесь и расположены Три царства – золотое, серебряное и медное, – символические корреляты золотого, серебряного и медного веков.