Предатель. В горе и радости (СИ) - Арская Арина. Страница 15
Глава 24. Что ты тут делаешь?
— С кем? — задаю я вопрос, не дождавшись продолжения от Лены.
— Это был четверг, — она вздыхает, — а по четвергам ваш отец… не знаю, стоит ли вам такое говорить…
— Говори.
Я начинаю терять терпение.
— У него по утрам четвергов всегда чашка кофе и Алла, — Лена опять кривится. — Алла Зайцева…
— Да знаю я эту суку, — поскрипываю зубами.
Лицо Лены озаряется беглой улыбкой, которую она прячет за скорбным вздохом. Она нашла единомышленника, которому тоже не нравится Аллочка.
— Зачем они встречались?
Алла была любовницей отца?
Нет. Вряд ли. Слишком просто и глупо для его роли хорошего и приличного семьянина.
Я знаю, что поддерживал теплые отношения с Аллой, как с подругой Лили и как с бывшей сотрудницей, но еженедельные встречи — перебор.
Чешу щеку.
А так ли мне надо знать, о чем говорили Алла и свекр.
Ну, допустим, она сказала отцу, что его нехороший и бессовестный сын изменяет жене. Ну и что дальше?
Отца мне это не вернет.
Однако меня очень сильно царапают еженедельные встречи с Аллочкой.
надо сказать, что Лиля с ней реже встречалась, чем мой отец, хотя эта сучка была очень настырной.
— Наверное, вашей маме не стоит знать об этих встречах, — говорит Лена. — Да и вам я зря сказала.
— Считаешь, что она была любовницей моего отца? — хмыкаю с легкой иронией.
Я точно уверен, что это глупость несусветная. И это не сыновье нежелание принять, что папуля мог быть козлом. Я просто уверен, что не стал бы он спать с Аллой, а встречи их носили иной характер, чем утренние тайные перепихоны по-быстрому.
Мутит.
— О мертвых либо хорошо, либо никак, — Лена складывает руки на коленях, — но… он пришел после Аллы в явном раздрае.
— Она его бросила, и его сердце не выдержало? — смотрю на Лену, которая поджимает губы. — Или… ммм, не знаю… например, залетела и пошел шантаж?
— Тогда вам зачем звонить?
— Хороший вопрос, Леночка. Я как-то выбиваюсь из подозрений о его изменах с Аллой, — киваю. — Или, может, он хотел покаяться сыну, а? Вот сердце и не выдержало. Как говорится, вина убивает человека.
Лена серьезно задумывается. Все-таки ей нравится идея, что ее мертвый босс завел с ее предшественницей роман.
Может, сама бы хотела быть на ее месте?
— Он вам что-нибудь сказал?
А еще она решила, что я ее союзник, раз мне тоже не нравится Алла. Интересно, как скоро она понесет свои подозрения в широкие массы?
— Нет, ничего не сказал, — встаю и шагаю к двери кабинета отца. — Лен, — оглядываюсь, — ты, выходит, стояла у его могилы и рыдала с мыслями о том, что он изменял?
Лена хмурится и молчит.
— И матери моей с таким упоением заливала, каким он был прекрасным человеком, — обхватываю холодную ручку двери и медленно ее проворачиваю до тихого щелчка, не сводя взгляда с Лены, которую я завел в ловушку. — Разве прекрасный, светлый и добрый человек обзавелся бы любовницей на старости лет?
— Зря я раскрыла рот…
— А кому он звонил?
Молчит. Так зря я повернул в сторону агрессии.
— Говори уже, Лен. Ты же, выходит, подслушивала.
— Не знаю, кому конкретно, но он поднять записи из какой-то клиники…
— Чьи?
— Я не расслышала, — Лена отводит взгляд, — в этот момент позвонили уже мне по поводу доставки новой кофе-машины. Да и про клинику я тоже, может, уже додумала. Он говорил тихо.
Так, все чудесатее и чудесатее. Головная боль нарастает до пульсирующих комков в висках.
Захожу в кабинет. Сколько раз я тут бывал?
В голове проносятся воспоминания, в которых я кручусь в кресле, а папа говорит, что однажды все это будем моим. Правда, тогда стол был другим и интерьер уже давно поменялся.
Зачем я пришел?
Меня опять нагоняет черная тоска.
Я любил проводить в детстве с ним время, но я уже не сопливый пацан, а мужик, который в последнее время чувствовал к отцу чаще раздражение.
Подхожу к столу.
Может, мне лучше заняться чем-то другим?
Например, разводом. С ним-то мне все предельно ясно, а со смерть отца что-то тревожит.
Так тревожит, что я не могу осознать того, что моя жизнь с каждой секундой рушится по кирпичикую
Сажусь за стол. Несколько минут смотрю на закрытый тонкий серебристый ноутбук. Я часто его видел в руках отца.
Открываю ноутбук. Требует пароль. Ничего странного и нелогичного, но беспокойство почему-то нарастает.
Могут ли там хранится какие-нибудь отцовские секреты? Тайные переписки? Залежи порно?
Смотрел ли мой отец, полный достоинства и приличий, порно? И какие у него были предпочтения?
Лезу в ящики в поисках какого-нибудь блокнота, в котором папа мог записать пароль от ноутбука. Он же человек пожилой.
В ящике нахожу бутылек с аляпистой этикеткой, на которой красуется золотой дракон и китайские иероглифы.
— Что за хрень? — задаю сам себе вопрос и открываю бутылек, а внутри маленькие черные шарики, которые походят кроличьи фекалии. — Что за…
Принюхиваюсь, и в нос бьет острый травяной запах. Фыркаю, прижимаю ребро ладони к носу, и слышу удивленный голос Лены:
— Лиля?
А затем через несколько секунд в кабинет врывается Лиля и замирает с круглыми глазами на пороге кабинета. И в глазах ужас, паника и смятение. Кажется, она не ждала у меня увидеть.
— Любопытно, — закрываю бутылек с китайскими травяными шариками и прячу в карман, глядя на молчаливую Лилю. — И какой сюрприз.
— Ты какого черта тут делаешь?
Не узнаю голос жены. Тихий и отчаянный. И меня удивляет тот факт, что этого отчаяния не было в ее словах, когда она говорила про мои измены.
— У меня к тебе тот же вопрос, дорогая, — откидываюсь на спинку кресло и медленно покачиваюсь, тихо повторяя, — то же вопрос.
Глава 25. Доволен?!
Ноутбук открыт.
И я не знаю, как объяснить Гордею, что я забыла в офисе отца.
Раньше я приходила к нему с детьми, которым он тут все показывал и рассказывал, а я с Аллой могла кофе выпить в приемной и поболтать. Свекр не был против.
Он же у нас такой душечка.
И сейчас Гордей сидит за его столом, и я вижу в нем Вячеслава. Только помоложе и с острым недобрым взглядом.
И я не могу понять, нашел ли Гордей что-то в ноутбуке или нет.
Почему я не хочу говорить ему того, что его отец был извращенцем? Потому что не хочу, блин, все это обсуждать с Гордеем. Не хочу и все, будто за фотографиями есть еще что-то, что можно нарыть и ужаснуться.
А Гордей начнет рыть, и криками, что его отец тихий маньяк ничего не закончится.
Я хочу просто развода с ним без дополнительных и левых деталей из взаимоотношений со всей его семьей.
Пусть Гордей уйдет в заботы с Верой, как бы это могло быть при обычном сценарии с мужской неверностью.
Но, судя по его взгляду, я могу не надеяться на легко и просто.
Если я сейчас сбегу, то это будет глупо и ничего не решит. Особенно странно будет, если я кинусь к столу, схвачу ноутбук и рвану к закату.
— Ляль, — говорит Гордей, — что ты тут делаешь? — затем встает. — Хотя подожди.
Обходит стол, неторопливо шагает ко мне, а я шепчу, отступая в сторону:
— Не подходи ко мне.
Гордей кидает на меня удивленный взгляд и выходит в приемную:
— Лен, оставь нас.
— Ладно, — тихо отвечает Лена. — Мне все равно надо в бухгалтерию.
— Лишние разговоры будут наказуемы, Лен. Как принято? — голос у Гордея мрачный и холодный.
— Мне все предельно ясно.
— Теперь иди.
Гордей дожидается, когда Лена уйдет, запирает приемную и возвращается в кабинет. Расстегивает верхние пуговицы на рубашке, с хрустом разминает шею и шагает к столу.
Разворачивается ко мне и в ожидании скрещивает руки на груди, привалившись к столешнице.
Ну, прямо биг-босс.
— Объясни, что происходит.
— Не хочу, — цежу сквозь зубы.
— Почему?
— Потому что ты мне больше не муж.