Шелест 4 (СИ) - Калбазов (Калбанов) Константин Георгиевич. Страница 34

Впрочем, даже в этом случае донцы оставались в значительном барыше. Крепость на Керченском полуострове не могла надёжно перекрыть выход в Чёрное море, как ещё совсем недавно делал это Азов. Казаки без видимых усилий выходили на оперативных простор, что уже почувствовали на себе турки и татары.

— Ладно, потащили его пред светлы очи Марии Ивановны, — наконец решил Успенский.

А что тут скажешь, не ночевать же в чистом поле. По большому счёту, дьяка можно было и не вызывать. Но куда тогда девать волколака, у которого был однозначный приказ выслеживать злодеев. С помощью собачьего свистка Иван Артёмович подозвал зверя, и приказал тому возвращаться. После чего был вынужден взвалить на плечи пару трупов, и отправиться порталом на двор Тайного приказа. Куда мы переправили и остальных…

Ночь я провёл в своём доме, в обществе Лизы и товарищей. Разве только перед тем, вместе с Успенским навестил Долгорукову и высказал ей свои соображения. Ну вот так оно у нас теперь, если я и могу видеться с Марией, то только в компании с Иваном Артёмовичем, и никак иначе. Я даже подозреваю, что он решил воспользоваться ситуацией, чтобы максимально упрочить свои позиции в ближнем кругу великой княгини.

Теперь она ведь не просто молодая и красивая номинальная наследница престола, седьмая в ряду, а реальная великая княгиня с землями, небольшой армией и подданными. Остаётся это удержать и преумножить, но тут уж всё в её руках, и Иван Артёмович поставил на неё…

Утром я со своей группой заявился в Тайный приказ, где мы вновь нагрузились трупами и пленником, после чего с помощью порталов переправились к станице Алёшкинской. А вскоре к нам присоединились Долгорукова, Астафьева, Столбова, моя сестрица и взвод гвардейцев. Неслабые такие затраты на переправу, учитывая максимально возможный портал только на четверых. Но задуманное того стоило.

Станица представляла собой эдакий военный лагерь, с рвом и валом. Тот выполнен в принятой тут манере, то есть, с каменной кладкой под верхним слоем земли. По склону уложен колючий кустарник. В случае атаки его конечно же сожгут, но если пожелает проникнуть какой лазутчик, мало ему точно не покажется. По верху вместо габионов обычный плетень. Против татар вполне себе приемлемое укрепление. Напротив друг друга имеется пара подъёмных ворот, они же и мосты через ров. Ну и наблюдательная вышка, с караульным.

Уже при первом появлении портала казаки подняли тревогу, и станица разом всполошилась. Я конечно же не мог наблюдать деталей, но на валу начали появляться вооружённые люди, что говорило само за себя. Станичникам под силу выставить пару сотен бойцов, плюсом к этому подростки, которые вполне сносно владели оружием, стариков и баб так же не следовало сбрасывать со счетов. Словом, достаточно грозная сила, которой мы серьёзно проигрывали численно. Зато подавляюще превосходили качественно.

Мы вышли на просёлочную дорогу и выстроившись во внушительную процессию под двумя флагами, великой княгини и белым, двинулись в сторону ворот. Не доходя до них примерно три сотни шагов остановились, и разложили поперёк дороги тела убитых, а перед ними выставили закованного в колодки сотника, опоенного блокирующим зельем. Помешать он ничем не помешал бы, не те силёнки у седьмого ранга, чтобы бодаться даже с моими бойцами простецами, которые имеют куда как серьёзную защиту и вынесут его первым же выстрелом, ну или вторым, если без «Пробоев». Но к чему наводить лишнюю суету.

За выложенными в рядок трупами стояла Долгорукова с приближёнными, далее выстроился взвод, под командованием Астафьевой. Я со своей группой разместился позади всех, не просто контролируя окрестность, но ещё и подняв в воздух Волка на воздушном шаре. Благо теперь делали это едва ли не походя.

Поначалу хотел я, но увидев как у того загорелись глазки, махнул рукой. Ну вот нравилось ему это дело. Он и дельтаплан пытался освоить, но пока безрезультатно. Только и того, что получалось спланировать на уровне бумажного самолётика. Причём со всеми этими горками, и неконтролируемыми виражами.

Станичный атаман правильно понял, что в драке ему не светит. Тем паче, когда Мария велела всем одарённым пустить в небо «Огненные» и «Ледяные шары», которые достигнув максимальной высоты взрывались эдакими огненными цветками. Так себе фейерверк, если честно. Зато по этому видимому эффекту можно прикинуть ранг одарённых, пожаловавших к станице.

К слову, самый слабый оказался у четырёх унтеров, едва добравшихся до шестого. Остальные были куда сильнее. Сама Мария ничего пускать не стала. Да, она была посильнее офицеров, но серьёзно проигрывала мне и моим товарищам. А это, как ни крути, а урон её авторитету. Зато вот так, когда её ранг остаётся тайной, а на службе у неё такие монстры, оно выглядит куда внушительней.

Вскоре ворота опустились и в нашу сторону направились четверо казаков. Верхами оно было бы быстрее, но ветер довольно неудачный, и они наверняка побоялись обдать великую княгиню пылью. Я бы и сам поостерёгся бы раздражать гостей, при демонстрации такой мощи-то.

— Узнаёшь, атаман? — спросила Мария, кивнув на трупы и понурившегося пленного.

— Наши хлопцы, — кивнув, признал очевидное станичный атаман.

— В нарушение договора с казацкой старшиной Войска Донского казаки вашей станицы напали на наш конный разъезд и перебили их всех до единого. Радовались они недолго, мы их догнали, и побили. Одного же из них сумели захватить и привезли на суд донского закона и стариков станицы. Полагаю, что он будет скорым и справедливым.

Мария говорила громко и чётко, так что я слышал всё до последнего слова. Ну что сказать, моё предложение передать пленника на суд самим же казакам, вынудив их же и привести приговор в исполнение, она приняла на ура. А теперь воплощает в жизнь.

Если те попробуют воспротивиться, Долгорукова без тени сомнений раскатает станицу, а всех кого возьмём в плен, продаст в рабство. С этой публикой шутить нельзя. Они должны знать, что великая княгиня встанет горой за союзника, и без тени жалости казнит предавшего. Увы, но начинать приходится с плохого.

Глава 16

— Вадим, ты точно в порядке? Слушаю… Не надо мне рассказывать, что ты всего лишь сапёр и всё время находишься в тылу. Я сама сапёр и… Нет, ну на мне-то полковые мастерские и я уж точно нахожусь в глубоком тылу. Пётр меня обманул. Слушаю… Да с чего ты взял, что я тебя обманываю? Слушаю… Ничего я не проговорилась, я оговорилась просто. И потом, у нас здесь не было крупного сражения. Слушаю… Да о чём ты говоришь, тут и боя-то как такового не случилось. Стоило только начать штурм, как турки запросили перемирия, и капитулировали. Слушаю…

Я грустно усмехнулся, и тихонько прикрыв дверь в кабинет, вышел в столовую. Роман сестрёнки на расстоянии развивался своим чередом. Правда, не по переписке, а, можно сказать, телефонный. Они каждый день находили хотя бы несколько минут, чтобы сказать друг другу пару нежных слов. И это просто прекрасно.

Не то, что мы с Марией. Каждый день нахождения в отдалении друг от друга только добавляет ей раздражительности. Беседы по «Разговорнику» не притупляют этого, а наоборот, ещё больше распаляют. Подозреваю, что причина тут в том, что она не может быть уверена искренен ли я, или играю выполняя задание императора, а может совмещаю приятное и службу своему господину. Да, скорее всего причина именно в этом.

К слову, когда мы отправились в поход, сердечная привязанность моей сестрицы, Рощин, оказался на военной службе. Ввиду начавшейся войны, его призвали в армию. Лиза просила поспособствовать тому, чтобы он оказался в Дикопольском полку, но условия поступления на службу однозначные, он обязан принять узор «Верность», чего ему не позволят не только родители, но и долг перед родом.

В наивности своей Вадим Петрович надеется на то, что их с Лизой любовь сумеет преодолеть преграды, и они всё же будут вместе. Вот только этого не будет никогда. Я, Долгорукова, Астафьева и Столбова исподволь капаем ей в мозг о несбыточности этого желания. Мол, Рощин хорош, нечего сказать, коль скоро сам понимает, что им не быть вместе, и тем не менее продолжает дурить ей голову. Эгоист, как он есть. Собака на сене, сам не ест, и не даёт есть другим. Вот только пока всё это как о стенку горох.